Дивный новый мир? — 2
В предыдущей статье было рассказано о роли воспитания в двуединой системе образования, состоящей из обучения и этого самого воспитания, и показано, что воспитание есть неотъемлемая составляющая существования и развития не только человека, но даже простейших хордовых. Что без воспитания невозможно говорить не только о развитии человека, о его восхождении, то есть о безусловном предназначении человека, но даже о самом существовании человека как такового. Конечно, если хотеть воспитать человека, а не человеческое существо без языка, культуры и идеалов.
Показав это, мы начали рассматривать концепцию программы по модернизации детского движения Забайкальского края, представленную на обсуждении проекта «Стратегии развития воспитания в Российской Федерации на период до 2025 года».
Почему же так важно рассмотреть эту концепцию внимательно? Не в последнюю очередь потому, что ее представил некто Анатолий Ермолин. Что же это за человек?
Анатолий Ермолин ныне подполковник запаса. В 1985 году он окончил Московское высшее пограничное командное ордена Октябрьской революции Краснознаменное училище КГБ СССР. В 1989 году — Краснознаменный институт КГБ СССР имени Ю. В. Андропова, а позже проходил дополнительное обучение, в том числе и в Школе менеджмента Йельского университета в США.
Опять этот Йельский университет, где готовились для России многочисленные прозападные кадры! Но и это еще не всё.
В 1994-м году, после увольнения Ермолина из спецподразделения «Вымпел», его пригласил на работу Михаил Ходорковский в создававшийся при ЮКОСе лицей. Целью лицея называлось воспитание преданных корпорации сотрудников, добросовестно создающих добавочную стоимость.
По словам Ермолина, Ходорковский так ему это описал: «Понимаете, мне нужно, я очень хорошо понимаю, что для того, чтобы воспитать хорошего специалиста, который работал (это же был корпоративный, банковский, сначала пробанковский — идея была такая, и профориентация была у первого набора у лицея) — я понимаю, что не заплачу никогда таких денег, которые заплатят кассиру или операционисту бандиты. Поэтому мне нужно, чтобы наши сотрудники относились качественно, чтобы для них компания предоставляла определенную ценность. Это идея корпоративного воспитания».
Вполне конкретные, сугубо утилитарные идеи корпоративного воспитания. Ну хорошо, это лицей при корпорации. А теперь посмотрим, какие же цели положены в основу концепции, разработанной этим человеком уже для целого Забайкальского края. Может быть, его подход к целям воспитания и предназначению человека изменился?
Итак, как уже говорилось, Ермолин сожалеет, что люди от рождения не могут создавать прибавочную стоимость. А именно это, по мнению автора концепции, есть краеугольный камень существования человека.
Далее он пишет: «На втором этапе (до завершения 9-ти классов обучения) система по производству человеческого капитала должна провести глубокую оценку профессиональных способностей и предпочтений школьников, после чего предложить им на основе личного выбора разделиться на «производственные линии»: на тех, кто будет связан с интеллектуальным трудом и попадет в ряды «креативного класса», на тех, кто составит современный класс промышленного пролетариата, на работников села, а также на тех, кто вольется в самый многочисленный на сегодня обслуживающий класс».
Это есть не что иное, как ранняя специализация, которую активно проталкивают сторонники западной модели образования. Такая специализация является миной, заложенной под будущее как самого специалиста, так и страны, зависящей от того, насколько образованными будут ее, то есть этой страны, специалисты.
Новая ли это идея? Или, быть может, идея ранней специализации давно витает в воздухе? Безусловно, эта идея не нова. Она была известна еще до Октябрьской революции. И дореволюционные русские философы нещадно ее критиковали.
Русский литературный критик и публицист Николай Александрович Добролюбов выступал категорически против ранней специализации, а также за общее образование, которое видел предпосылкой к специальному образованию.
Николай Иванович Пирогов, общественный деятель, врач, основоположник военно-полевой хирургии, который при этом значительное количество времени уделял реформированию школьного образования, считал, что целью воспитания является не ранняя специализация обучения, а подготовка к жизни нравственного человека с широким кругозором. В частности, в произведении «Вопросы жизни. Дневник старого врача» можно найти следующие строки: «Есть, впрочем, еще один исход — специализм, в наше время завоевывающий себе всё более и более почвы во всех областях знания. Но те из специалистов, которые отличились своими истинными заслугами, вовсе не были односторонними культиваторами одной какой-либо из своих умственных способностей, прежде чем избрали свою специальность. Только этому разностороннему предварительному развитию своих способностей они и обязаны успехом в культуре избранного ими предмета; только этим способом они, расширив свой кругозор, сумели найти новые пути и посмотреть на дело новым взглядом».
Да и большинство современных специалистов негативно относятся к ранней специализации.
Ректор МГУ им. М. В. Ломоносова Виктор Садовничий об этом сказал так: «Я не сторонник ранней ориентации школьника на естественные или гуманитарные науки. Мой опыт говорит, что это непродуктивно. Скорее всего, надо быть хорошим школьником, а потом уже выбирать свой путь».
В аналогичном ключе высказывается и Анатолий Александров, ректор МГТУ им. Н. Э. Баумана, и многие другие специалисты.
Вся русская досоветская и советская традиция, складывавшаяся больше сотни лет, говорит о необходимости широкого академичного образования, являющегося базой для дальнейшей специализации. И качественное советское образование, признанное в мире лучшим, доказывало это утверждение — пока существовало это самое советское образование.
Так вот, об этом говорит традиция, но не Ермолин, который печется не о русской и советской традиции, не об образовании и не о воспитании, а о прибавочной стоимости.
Далее автор концепции констатирует, что в России практически невозможно найти высококвалифицированных молодых людей, так называемых «синих воротничков», готовых серьезно и ежедневно работать. А также, что хотя «обслуживающий класс» в России существует, но клиента он не любит и своей работой не гордится.
И вот, чтобы исправить эти недостатки, автор предлагает восстановить детское движение. Но не как средство воспитания, формирования личности, сохранения исторической памяти, а «в качестве стройной системы, обслуживающей производство продуктивного человеческого капитала».
И снова ни о культуре, ни о передаче коллективного опыта, ни о чем, что составляет воспитание, — нет ни слова. Чувствуется ЮКОСовский опыт воспитания лояльного, преданного сотрудника, а отнюдь не восходящего человека.
В разделе, который описывает собственно концепцию, автор для начала предлагает сформулировать «эталонный портрет» (он же «воспитательный идеал») человека, гражданина и профессионала — цель, к которой необходимо стремиться, воспитывая детей. И тут же он оговаривается: «Понятно, что «идеальных портретов» должно быть несколько и тут не обойтись без «отраслевой» логики: для интеллектуальных работников, для промышленного пролетариата, для сельского производителя и для обслуживающего класса».
Постойте, разве воспитание должно зависеть от того, кем станет ребенок во взрослой жизни? Безусловно, не должно. Если обучение не должно специализироваться на раннем этапе, то воспитание — вообще не может специализироваться. Оно внепредметно, не привязано к той или иной специальности и не зависит от каких бы то ни было отраслей.
А вышеприведенная цитата еще и еще раз доказывает, что в концепцию воспитания, которую представлял Ермолин, никакого воспитания не заложено в принципе...
И вот, после того, как в интернете и СМИ появились многочисленные негативные отзывы на эту концепцию, ее автор вынужден был дать интервью. Интервью это размещено на сайте Комитета гражданских инициатив, он же — Фонд Кудрина. В этом интервью Ермолин пытается как-то оправдаться, но лишь еще больше раскрывает сущность предложенной концепции детства: «Во-первых, предложенный мной проект направлен на модернизацию системы управления в специфической профессиональной сфере, которая на официальном педагогическом языке называется «воспитание, социализация и развитие личности обучающихся». То есть он про то, как управлять, а не про то, как воспитывать, что, безусловно, должны решать только родители и педагоги образовательных учреждений края».
Нельзя не согласиться, что то, как управлять, — это совсем не то, как воспитывать. Но ведь в концепции отчетливо видны цели, а не средства управления, модели детства, а не методы их достижения. И модели эти исключают из рассмотрения воспитание в принципе. Нигде ни словом, ни буквой воспитание не затронуто.
Итак, если образование состоит из обучения и воспитания, то было бы странно ожидать, что война с образованием будет вестись только на уровне обучения — то есть школьных программ, видоизменения экзаменов, понижения планки требований.
Как можно видеть, война с образованием ведется и на уровне воспитания. Причем война на полное истребление из системы образования воспитательной составляющей, на выжигание ее каленым железом. А, значит, война ведется с человеком. Она направлена на расчеловечивание, на создание «маугли», которые станут бездушными, бескультурными роботами для создания прибавочной стоимости. Роботами, которые не будут никак идентифицировать себя в культурных рамках. Не будут ассоциировать себя со страной. И, таким образом, не будут защищать ее в случае необходимости. Зачем? Ведь прибавочную стоимость можно создавать на любой другой территории.
