Доктрина Великой войны. Сокрушительный «Багратион»

Величие победы измеряется степенью ее трудности.

М. Монтень

Курское сражение означало некий рубеж в Великой войне. Историки и журналисты называли этот рубеж по-разному: «слом хребта немецкой военной машины», «поворот вспять колеса войны» и так далее. В чем было реальное военно-стратегическое содержание этих метафор? В том, что теперь Красная Армия навязывала вермахту свои стратегические правила, выбирала место и время глобальных наступательных операций, перехватила и уже больше не отдала стратегическую инициативу.

То, что Красная Армия должна научиться бить врага его же собственным оружием, было понятно с первых дней войны. Курская битва, употребляя еще одну метафору, была сдачей последнего практического экзамена на овладение оружием блицкрига.

Маршал Василевский, оценивая значение Курской битвы, писал: «Мы не только выиграли битву, но и выросли в ней. Мы научились лучше разгадывать намерения врага. У нас хватило воли, характера, просто выдержки и нервов, чтобы… не дать врагу лишний шанс».

Следующая стратегическая битва, о которой мы намерены рассказать, — операция «Багратион» — была не меньше чем «кандидатской диссертацией» наших солдат и полководцев, демонстрацией не подражательно-ученического, а настоящего творческого исполнения «русского блицкрига».

Было замечено, что победные стратегические сражения второй половины войны разыгрывались почти в тех же местах, где происходили крупнейшие разгромы первой половины войны.

Так было и в ходе операции «Багратион»: советские войска в Белоруссии в 1944 году почти идентично повторили события 41 года. Только теперь мы побеждали, а немцы проигрывали, мы наступали, а они отступали, «котлы» создавал не Гудериан, а Рокоссовский, и немецкие окруженцы пробивались на запад, а не наши — на восток.

За год после Курской битвы была снята блокада Ленинграда, сокрушен «непреодолимый» Восточный вал, выстроенный немцами на Днепре, освобождены Правобережная Украина, часть Молдавии, Крым. Красная Армия вышла на подступы к Польше и уже перенесла боевые действия на территорию Румынии.

К лету 1944 года германское военное руководство ожидало продолжения наступления на юге — там же, где проходило весеннее наступление Красной Армии. Однако советская Ставка еще с начала мая планировала летнее наступление совсем в другом месте — на центральном направлении, против армий самой мощной в вермахте группы «Центр». Это был чрезвычайно масштабный и рискованный замысел, поскольку до этого момента уничтожение целой группы армий считалось невыполнимой задачей.

Белорусский «балкон»

Еще после зимне-весенних сражений линия фронта в Белоруссии оформилась таким образом, что образовался обращенный на восток огромный по протяженности и площади выступ, т. н. белорусский «балкон», который занимала группа армий «Центр» (генерал-фельдмаршал Э. Буш). Не уничтожив эту крупную стратегическую группировку противника, нельзя было освободить Белоруссию.

На этом «балконе» немцы создали очень мощную в инженерном отношении оборону глубиной 250–270 км. Две полосы обороны, доты и дзоты, бронеколпаки и железобетонные огневые точки, блиндажи с перекрытием в пять–шесть бревенчатых накатов, укрепленные изнутри железобетонными плитами, так называемые лисьи норы (глубокие подземные щели-укрытия для солдат) — немцы были готовы к отражению самых яростных атак. Оборону на белорусском направлении держали 1,2 млн человек, 900 танков и штурмовых орудий, почти 10 тысяч полевых орудий и минометов. С воздуха германские войска поддерживали 1350 боевых самолетов, а города Витебск, Орша, Бобруйск, Могилев, Борисов и Минск были превращены в неприступные узлы сопротивления и объявлены Гитлером «укрепленными районами».

Именно эту мощнейшую оборону собиралась взломать Красная Армия. Замысел, разработка и планирование операции по освобождению Белоруссии принадлежали генералу А. Антонову, заместителю начальника Генштаба РККА. Планом был предусмотрен одновременный прорыв обороны противника на шести участках, расчленение его войск и разгром по частям.

Затем советские войска должны были неотступно преследовать врага, не давая ему закрепиться на промежуточных рубежах обороны. Выполнение этого плана позволило бы освободить Белоруссию, выйти на побережье Балтийского моря и к границе Восточной Пруссии.

Для операции «Багратион» были собраны огромные силы. Советские войска превосходили германские в людях в 2 раза, в танках и самоходных орудиях — в 5,8 раз, в орудиях и минометах — в 3,8 раз, в боевых самолетах — в 3,9 раз. Никогда до этого ни в одной операции Великой Отечественной войны не было задействовано такой мощи.

Но главное было вовсе не в большой концентрации войск, танков, орудий и самолетов. В сражении за Белоруссию превосходство в силе было необходимым, но не определяющим. Как мы уже говорили, исполнение операции «Багратион» характеризовалось множеством нестандартных, импровизационных элементов стратегического характера, что и сделало ее одной из лучших операций советского командования.

Взять, например, такой прием, как предваряющая наступление действующей армии партизанская «рельсовая война». В Белоруссии партизанское движение было очень многочисленным (около 150 тысяч человек), да и вооружение мало уступало воинским соединениям. За три дня до наступления Красной Армии партизаны одновременно по строгому плану начали взрывать рельсы, выводить из строя важнейшие железнодорожные коммуникации, производить крушения поездов. В результате этого большая часть военных перевозок врага была парализована. Начальник транспортного управления немецкой группы армий «Центр» Г. Теске писал: «Молниеносно проведенная в эту ночь крупная операция партизанских отрядов вызвала полную остановку железнодорожного движения на всех важных коммуникациях, ведущих к районам прорыва».

Считается, что крупное наступление скрыть невозможно — противник по перегруппировке войск, а также массе других признаков «вычислит» его. Поэтому обычно скрывают не само наступление, а где и когда оно произойдет. Но советскому Генштабу благодаря целому комплексу мер удалось добиться того, что подготовка огромного по масштабам наступления осталась практически незамеченной. Вот это уже был высший пилотаж!

Были использованы все методы: строительство оборонительных укреплений на ложных направлениях с нарочитым усилением войск и концентрацией тяжелой техники, организация фальшивых аэродромов с фанерными макетами самолетов, подбрасывание ложных доказательств, ведение стратегической радиоигры, сотни других способов ввода противника в заблуждение. В итоге германскому командованию не удалось раскрыть ни общего замысла операции, ни ее масштаба, ни направления главного удара, ни срока начала боевых действий.

Тогдашний командующий 4-ой полевой армией Курт Типпельскирх так описывал настроения в немецком руководстве: «Не было никаких данных, которые позволили бы предугадать направление или направления, несомненно, готовившегося летнего наступления русских. Временами приходилось руководствоваться лишь догадками. Так как авиация и радиоразведка обычно безошибочно отмечали крупные переброски русских сил, можно было думать, что наступление с их стороны непосредственно пока не грозило. В генеральном штабе сухопутных сил… полагали, что противник основные усилия сосредоточит на фронте группы армий «Северная Украина», с целью отбросить последнюю к Карпатам. Группам армий «Центр» и «Север» предсказывали «спокойное лето».

Отвлекая внимание противника на Украину, наши войска днем и ночью готовились к предстоящим боям в Белоруссии. На фронте будущего наступления предстояло преодолеть множество болот и мелких речек, лесов и оврагов. Поэтому солдат, по заветам Суворова, обучали плавать, преодолевать водные преграды на подручных средствах, ориентироваться в лесу. Придумали простые, но эффективные способы, как переправлять по лесным дорогам танки и артиллерию. Тренировались летчики, танкисты, саперы, другие военные специалисты.

Невероятную работу проделали службы тыла. Четырем готовящимся к наступлению фронтам ежедневно подавалось в среднем по 100 эшелонов с боеприпасами, горючим, продовольствием и фуражом, другими грузами.

Символика войны

Наступление началось 22 июня. Это была не случайная дата. На данном этапе войны нужны были символы, говорящие о глубине произошедшего перелома. И такие символы — сознательно подобранные и «подаренные» самой военной обстановкой — сопровождали всю операцию.

Чтобы скрыть направление главного удара, наступление осуществлялось на широком фронте в 450 км. Впервые за три года войны не немецкая, а советская армия открывала летнюю кампанию крупным наступлением силами нескольких фронтов.

Главная роль в наступлении по плану отводилась 1-му Белорусскому фронту под командованием К. Рокоссовского. Ему предстояло наносить удар двумя танковыми корпусами и четырьмя общевойсковыми армиями через сплошные топи. Ставка беспокоилась, не завязнут ли войска в болотах. Однако Рокоссовский был убежден, что поскольку немцы на этом участке не ждут удара, их оборона слаба. А значит, именно здесь и надо наносить главный удар. При помощи партизан были разведаны лесные дороги, через болота проложены гати.

И когда мощные бронированные колонны русских появились из считающихся непроходимыми болот, враг дрогнул. Причиной страха была не только внезапность нападения, но и непонятная мистическая предопределенность поражения.

Главным достижением операции «Багратион» была целая череда крупных «котлов», которые Красная Армия в совершенстве научилась организовывать. И это тоже было символом того, что военная удача окончательно оставила вермахт.

25 июня был взят в кольцо Витебский укрепрайон (около 35 тысяч солдат противника). Немцы упорно сопротивлялись, предприняли попытку прорвать окружение. Совместным ударом двух армий при поддержке авиации группировка была расчленена и уничтожена. В плен попало лишь около 10 тысяч человек.

В «котел» под Бобруйском 27 июня попала не менее крупная группировка немцев (около 40 тысяч). Для их скорейшего уничтожения по приказу Ставки была привлечена 16-я воздушная армия. Около 400 бомбардировщиков и штурмовиков полтора часа бомбили гитлеровцев, нанеся не только огромный урон, но и полностью деморализовав их. В этот день был освобожден Бобруйск.

3 июля был создан самый большой Минский «котел», в который попала стотысячная немецкая группировка. 12 июля окруженные войска капитулировали, иначе они были бы уничтожены. В плен попали 40 тысяч солдат и офицеров, 11 генералов — командиры корпусов и дивизий. Это была катастрофа для группы армий «Центр».

Бросается в глаза та решительность и беспощадность, с которой уничтожались окруженные группировки. Лозунг «Если враг не сдается — его уничтожают» действовал в ходе этой операции в полной мере. За смерть и разрушения, за угнанных в Германию советских людей Красная Армия мстила сурово.

Наконец, с операцией «Багратион» соотносится еще один яркий символ. 17 июля по центральным улицам Москвы под конвоем провели более 57 тысяч взятых в плен в Белоруссии немецких солдат и офицеров. Шествие продолжалось почти три часа. Грязные, оборванные, униженные «сверхчеловеки» прошли по улицам столицы СССР, которую им так и не удалось покорить. И финальный символический аккорд — вслед за последней колонной пленных шли десятки поливальных машин, смывая с улиц оставшуюся от них грязь.

Операцию «Багратион» отличает огромный пространственный размах и значительные оперативно-стратегические результаты. За два месяца наступления войска Красной Армии продвинулись на 550–600 км. От захватчиков была освобождена почти вся Белоруссия и часть Польши.

Основные силы группы армий «Центр» были разгромлены, немцы потеряли свыше 400 тыс. солдат и офицеров, в том числе свыше 250 тысяч — безвозвратно. Это были потери сталинградского масштаба.

Наши безвозвратные потери составили 178 507 человек, что, конечно, тоже немало, но в данном случае мы вовсе «не заваливали врага трупами», как любят утверждать либеральные историки, а победили его умением, переиграли. Недаром «Багратион» считается, наверное, самой филигранной и эффективной операцией Красной Армии за годы войны.

Оценивая итоги Белорусского наступления наших войск, фашистский генерал Зигфрид Вестфаль писал: «В течение лета–осени 1944 года немецкую армию постигло величайшее в ее истории поражение, превзошедшее даже сталинградское... Германия неудержимо катилась в пропасть».

Наши войска вышли на государственную границу СССР. Теперь им предстояло освобождать Европу.