День Победы: почему «цивилизованному» миру нас трудно понять

День Победы занимает особое место в наших сердцах, мы помним и чтим подвиг своих предков, отстоявших в смертельной схватке с фашизмом право на нашу жизнь.

Но так День Победы чувствуют далеко не во всех переживших оккупацию странах, где столкнулись с фашизмом лицом к лицу.

Поскольку меня угораздило очутиться в Дании и прожить здесь определенный период жизни, в наш майский победный месяц хотелось написать о Дне Победы в Дании, о том, какой вообще была война для Датского королевства.

Война пришла в страну 9 апреля 1940, все произошло молниеносно: нарушение немцами датской границы, короткий бой между немцами и датскими пограничниками, в результате которого погибло 16 человек из числа последних, быстрая капитуляция правительства... и вот уже немцы спокойно, основательно, «цивилизованно» занимают всю страну.

Датчане продолжили жить и работать, как и прежде, за исключением тех, кто добровольно пошел служить в созданные датские формирования Waffen SS (из 12 тысяч желающих жесткий отбор прошли 6 тысяч), и тех двух тысяч героев, кто боролся с нацизмом в датском Сопротивлении: одни из них на кораблях тайно переправляли евреев из нацистской Европы в Швецию, спасая тем самым их жизни и не щадя свои, другие, так же не щадя себя, собирали сведения о немцах и передавали их советской и английской разведкам. Для большинства же датчан жизнь почти не изменилась, но, по их словам, они терпели лишения — возникли трудности с кофе.

Национальным символом, сплотившим нацию против оккупантов, стал король Дании Кристиан Х, который в знак протеста против оккупации страны каждое утро верхом на коне выезжал на короткую прогулку по Копенгагену. Соглашусь, красивый символ и датчане им гордятся по праву — это первое, о чем они вспоминают, когда речь заходит о войне. Но одновременно с этим своих погибших пограничников, принявших неравный бой, отдавших свои жизни за Отечество, они не понимают, в лучшем случае считая, что погибли те по недоразумению, не разобравшись, а в худшем — считая их маргиналами. Даже мне, не датчанке, становится не по себе от таких рассуждений, ибо для меня они герои, отдавшие свои жизни за Отечество, и достойны, по крайней мере, благодарности от ныне живущих.

Однажды, устав от бесплодных попыток понять такое сознательное забвение национальных героев и, как следствие, постепенное вычеркивание их из истории страны, я прямо спросила об этом и была крайне удивлена, услышав объяснение. Оказывается, по мнению датчан, неразумно, а то и вовсе глупо, сражаться с противником, превосходящим тебя и численно, и технически. Другими словами, сражаться с врагом имеет смысл, только имея превосходство над ним. То есть само понятие патриотизма настолько выхолостилось, «отцивилизировалось», что кроме красивых слов и символов ничего и не осталось, патриотизм расчетливо заканчивается ровно тогда, когда приходит необходимость жертвовать своей жизнью — своя жизнь оказывается дороже и Отечества, и жизни других.

Справедливости ради стоит отметить, что в Дании есть те, кто готов жертвовать своей жизнью ради других, но их, как и в годы войны, очень немного. Мне никогда не забыть датчанку Ханну Фьелестад, которая, широко раскинув руки, заслоняя одних подростков и давая спасительные секунды другим, с криком «Нельзя стрелять в детей!» шла навстречу автоматным очередям Брейвика на острове Утойя. Норвегия за проявленное ею мужество наградила ее посмертно орденом, который вручила ее дочери. В Дании же все, с кем бы я ни говорила об этом, были едины в своем мнении: никто из них не понял, зачем она это сделала.

Но они хорошо поняли Курта Вестергаарда, спровоцировавшего своими карикатурами на Мухаммеда бурю негодования в мусульманских странах. Когда сомалиец топором рубил дверь его дома, чтобы отомстить за карикатуры, Вестергаард побежал в укрытие, спасая свою жизнь, а не жизнь своего 5-летнего внука, с которым он был в тот день. Жизнь его внука спасла вовремя прибывшая полиция, которая приехала быстрее, чем сомалиец расправился с дверью. Все, кого бы я ни спрашивала, были едины в своей оценке: да, он поступил правильно, у него не было выхода, ведь дело касалось его жизни.

Легко теперь искать виноватых и перекладывать всю вину на правительство, сдавшееся оккупантам, но ведь в то время датчан оно устраивало, достаточно вспомнить число добровольцев, вошедших в движение Сопротивления: только 2 тысячи из 4-миллионной страны. И становится понятно, насколько предсказуемой была капитуляция «цивилизованной» Европы перед фашистской нечистью. Как становятся понятны и возмущения нацистов тем, что русские воюют не по правилам, ведь по их «цивилизованным» понятиям мы вообще не должны были сопротивляться. А мы не просто сопротивлялись, мы, заслужившие прозвище «русские варвары» только потому, что не хотели сдаваться, стояли насмерть, бросаясь под танки, закрывая грудью амбразуры, ведя подбитые самолеты на таран, поднимаясь в рукопашную, когда заканчивались патроны, горя в танках, но продолжая сражаться до конца.

Вставай, страна огромная!
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой!
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна,
Идет война народная,
Священная война!

Это наша песня, такая могла родиться только у народа-победителя. И мы победили.

Свой собственный День Победы Дания отмечает 5 мая, когда оккупировавшая страну немецкая группировка подписала акт о капитуляции. Только день этот вовсе и не День, да и победы как таковой тоже нет, но есть освобождение, то есть страна отмечает день Освобождения. Тихо, скромно, «цивилизованно». Некоторые в окнах выставляют зажженные свечи в знак скорби по погибшим, но таких очень мало и с каждым годом становится еще меньше.

Накануне дня Освобождения я за обедом спросила у двоих коллег 50+, как они будут отмечать этот день. «А когда он?» — ответил один вопросом, «Ммм, вроде 5-го», — неуверенно ответил другой.

Так возможно ли им, назвавшим отсутствие кофе единственным лишением военного времени, им, которым стала неинтересна дата освобождения их собственной страны, им, не помнящим своих героев, которыми они должны были гордиться, им, чья сила любви к Отечеству обратно пропорциональна количеству оккупантов, возможно ли им понять мужество и боль нашего народа в той страшной войне? Ведь понять это — значит понять и нас, и нашу радость в День Победы.

Нас могут понять только те, кто сам, «живота своего не жалея», готов бороться со злом, готов постоять за свою страну, за свой народ.