Не забыть путь к мечте. Интервью о Российских студенческих отрядах

«Специалист подобен флюсу: полнота его односторонняя», — говорил Козьма Прутков. И действительно, наша современная жизнь предлагает тебе некоторое меню, из которого ты вынужден выбирать себе что-то одно. Бесконечно в это углубляясь, человек рискует потерять самого себя, свою суть. Но куда податься не смирившимся? И много ли таких, кто рискнул шагнуть за назначенные обстоятельствами рамки навстречу своей мечте?

В чем суть движения студенческих отрядов и как они организованы, корреспонденту ИА Красная Весна рассказал Антон Лиознов, координатор студенческих археологических отрядов московского регионального отделения Российских студенческих отрядов.

ИА Красная Весна: Расскажите, как устроены студенческие отряды, историю их возникновения.

Антон Лиознов: Современные Российские студенческие отряды (РСО) считают себя наследниками студенческих отрядов советского периода. Свою историю мы отсчитываем с 1959 года, когда студенты МГУ выехали в Казахстан поднимать целину.

С распадом Советского союза практически во всех регионах, за редким исключением, распались и отряды. Но в 2004 году движение возродилось и начало набирать обороты.

Мы действительно считаем себя наследниками того хорошего, что было в советских студенческих отрядах. При этом мы представляем собой молодежную организацию, которая интересна молодому поколению.

Основная идея студенческих отрядов — это трудоустройство студентов летом в коллективе («отряде»). Есть множество различных направлений. Мое направление — археологическое. Мы ищем экспедиции, куда студенты могут приехать на раскопки.

Помимо этого, существуют другие направления. Самым массовым по стране, конечно же, является строительное. Строек много, от мелких мало кому известных объектов, до крупных, как БАМ, куда отряды отправлялись и в этом году. Другой большой объект — Академический район в Екатеринбурге. Есть довольно крупные, знаковые для страны объекты, где задействованы наши отряды.

Не менее важным направлением является педагогическое. Это вожатые. В рамках этого направления организуется работа в детских лагерях. Я провел несколько выездов вожатым, поэтому могу про них тоже немного рассказать.

Также есть другие направления: отряды проводников, медицинские отряды, сельскохозяйственные, сервисные — направлений очень много.

Летом мы работаем в составе отряда, а в течение остального времени проводим мероприятия, направленные на обучение и сплочение ребят, чтобы им было и весело, и полезно.

Жизнь отряда довольно циклична: мы ежегодно проводим новый набор, приходят новые студенты. Представьте себе, вы на первом курсе, вы никогда раньше, может быть, не ездили без родителей. Вам будет довольно сложно определиться с выбором места, купить билеты, разобраться с жильем, найти место, где нужны люди. Мы это облегчаем. Потом студенты проводят сколько-то лет в отряде, кто-то постепенно отходит, кто-то из них начинает возглавлять свои отряды, таким образом получая навыки руководства, и начинает отвечать уже за новые наборы в отряд.

ИА Красная Весна: Вы упомянули освоение целины, БАМ. Раньше это было не только работа на лето, а имело и серьезное идейное наполнение, звало на трудовые подвиги молодое поколение. Сейчас сохранилось такое содержание?

Антон Лиознов: Мотивация у людей разная. Кто-то едет только за зарплатой. Мы не считаем возможность заработать чем-то неважным, но пытаемся дистанцироваться от людей, едущих исключительно за деньгами и брать в первую очередь людей более инициативных, для которых работа, которую они делают, имеет некую самостоятельную ценность. А также тех, для кого ценен коллектив. При этом структура отрядов очень мозаична. В одной только Москве около 130 отрядов. Организация и транслируемая мотивация в каждом отряде может варьироваться.

Что касается археологических отрядов, то в них естественно, что желание узнать историю своей страны является крайне важным и люди это чувствуют. В основном археологические отряды едут в волонтерские экспедиции, и к нам приходят люди, которым важна идейная часть работы.

ИА Красная Весна: Как это совмещается с образовательной деятельностью? Наверное, если человек с улицы попадет на археологический объект, то он едва ли там что-то поймет?

Антон Лиознов: Да, это верно. В целом, отряды делятся на два типа. Есть профильные отряды, которые базируются на вузе, для которых он является профильным. Например, все медицинские отряды — профильные. Если ты не медик, то ты не можешь быть в медицинском отряде.

В других отрядах, в которых не так необходимо глубокое и долгое обучение, могут участвовать люди разных специальностей. Могут быть и специалисты. Например, в нашем археологическом движении в Москве, один из четырех отрядов базируется на историческом факультете МПГУ. При этом есть и люди, не связанные специальностью с деятельностью отрядов.

Для тех, чья специальность в вузе никак не связана с деятельностью отряда, особенно важно, что проводится обучение. Причем командиры отряда проходят курс по руководству, а остальные участники отряда получают представление о том, что их ждет на работе. Для археологов мы это называем «шарм» — «школа археологического мастерства».

Читайте также: На какую глубину продолжается историческая преемственность России? Интервью

Мы рассказываем основы раскопной деятельности, этики, законодательства, основы быта. А, например, в педагогическом направлении рассказывается о том, как общаться с детьми, руководить детским коллективом, какие особенности у разных возрастов, какие игры и так далее.

Естественно, мы не можем дать столько же информации, сколько дает вуз за два-три года, но мы ставим цель, чтобы наше обучение было достаточным для нормальной работы на археологическом объекте.

Сама экспедиция в процессе также чему-то дообучает. Тем более, что в разных экспедициях всегда своя специфика.

После работы в отряде люди часто приезжают заряженные. Иногда даже после поездки кто-то меняет профиль, понимают, что археология — это их. И, например, идут потом в магистратуру по археологии.

Получается такой путь, где мы даем основы и возможность получить новые знания, новые навыки, принять участие в реальной работе. Стараемся эти основы продвигать дальше, расширять, чтобы людям было интересно, чтобы они при этом не выгорели от количества материала.

ИА Красная Весна: Кто организатор такого обучения? Это делают сами руководители отрядов или есть какая-то вышестоящая организация?

Антон Лиознов: Это тоже зависит от направления. Так, в педагогических отрядах, поскольку специальность вожатого официально зарегистрирована, там есть профстандарты. Организацией процесса обучения занимается руководство регионального отделения Российских студенческих отрядов, но у этого процесса есть кураторы, которые могут обеспечить соответствие всем профстандартам.

В археологических отрядах мы более свободны. Есть профильное обучение на археологов в вузе, но для участия в экспедиции это не обязательно (как правило, людей с профильным образованием на раскопе всего несколько человек). Поэтому мы составляем программу исходя из того опыта, который нами получен в предыдущие годы. Как говорил, в каждой экспедиции много своей специфики, но, поскольку мы ездим в разные экспедиции, можем как-то это всё обобщить.

Конечно, мы сотрудничаем с руководством экспедиций, профессионалами, людьми, которые знают гораздо больше, чем мы. Они читают лекции участникам отряда. Но в целом мы сами отвечаем за программу.

Мы обычно зовем начальника экспедиции, с которым мы работаем, с которым мы знакомы. Мы при этом понимаем, что они обладают и знаниями, и умением подать материал, а они заинтересованы рассказать подробно, ведь нам с ними в дальнейшем работать.

ИА Красная Весна: Получается, что отряд — это коллектив, в большей мере основанный на частной «низовой» инициативе?

Антон Лиознов: В этом плане да. Мы поддерживаем инициативу снизу, мы стараемся выдерживать баланс в обучении, чтобы плодотворно работать на объекте. В основном все экспедиции рады, когда мы приезжаем.

Причем в основном, что касается археологических экспедиций, это прежде всего волонтерская деятельность. Иногда бывают выезды на то, что называется спасательной экспедицией, где платят деньги, но в такие экспедиции едут порядка 5–10% отрядов.

При этом мы чувствуем, что нам не хватает какой-то экспертизы, двигаемся в эту сторону. Например, в Петербурге (где студенческим археологическим отрядам больше 10 лет) выстраивается активное сотрудничество с Эрмитажем.

У нас в Москве археологические отряды образовались сравнительно недавно, пока только движемся в эту сторону. Уже в этом году планируем искать контакты, которые могли бы дать нам более системное образование. Мы чувствуем эту необходимость.

И за счет того, что инициатива идет снизу, это будет больше поддержано ребятами, чем если бы нам это спустили сверху и сказали, что с этого момента мы всё делаем как нам указано и только так.

ИА Красная Весна: Нужно ли как-то преобразовать организационную структуру студенческих отрядов?

Антон Лиознов: В организации Российских студенческих отрядов уже есть сложившаяся структура. У нас есть центральный штаб, региональный штаб и командиры соответствующих направлений (отдельные люди, отвечающие за строителей, педагогов, археологов...).

С точки зрения общего руководства текущая структура оптимальна. Помимо научной части, у нас происходит множество вещей, которые нет смысла перекладывать на профильных специалистов — на докторов наук, руководителей кафедр и других представителей вузов. Это касается и набора людей, обучения этих людей навыкам руководства, действий по сплочению коллектива, мероприятий досугового характера, решения различных мелких бытовых проблем, конфликтов. Формирование отряда, как коллектива, не всегда удачно сочетается с той научной деятельностью, которой занимаются руководители экспедиций и представители учебных заведений.

С точки зрения научного руководства, мы ищем людей, которые хотели бы помогать студентам, потому что обучение — это большой труд. Хотя пока мы не смотрим в сторону того, чтобы у нас был какой-то единый представитель от научной организации, который всё это решил бы. Мы движемся в сторону того, чтобы сотрудничать с конкретными людьми и с бывшими студентами, которые уже окончили вуз по профильной для отряда специальности и имеют достаточный опыт, чтобы руководить и обучать новых студентов, а также налаживать контакты с экспертами и более компетентными специалистами. К тому же выпускники лучше понимают проблемы и желания студентов.

ИА Красная Весна: Для студентов такая форма организации выглядит привлекательно, но создается впечатление, что вы можете оказаться немного отдельно от того, что было бы нужно, например, государству в этот момент. Можно ли полностью довериться интересам студентов?

Антон Лиознов: Мы, как часть Российских студенческих отрядов (РСО), всё равно курируемся правительством. Со штабом взаимодействует комитет по молодежной политике. То есть в целом движение имеет связь с государством.

С другой стороны, да, у нас нет определенной государственной структуры, которая бы занималась непосредственно археологическим направлением студенческих отрядов. Но дело в том, что мы и произошли не от запроса какой-то структуры. Направление появилось как частная инициатива людей снизу. У нас есть наш собственный интерес, чтобы развиваться, в том числе в области археологии.

В Петербурге ежегодно проходит конференция, связанная со студенческими археологическими отрядами, где мы тесно взаимодействуем с представителями экспедиций, с Эрмитажем, Институтом материальной культуры РАН и так далее.

В Москве мы работаем с отдельными сотрудниками Института археологии, Государственного исторического музея и еще несколькими организациями. Со стороны государства пока не было какого-то предложения что-либо изменить, но мы относимся хорошо к возможности равноправного партнерства и обмена идеями.

ИА Красная Весна: Много людей задействовано в движении студенческих отрядов?

Антон Лиознов: Археология — это пока молодое и небольшое направление. В Москве четыре отряда, примерно по 20 человек в каждом, в Петербурге 12 отрядов схожей численности, есть еще, кажется, три археологических отряда по стране.

Но вообще студенческие отряды (если брать в расчет все направления) — это очень сильно развивающееся движение. В Москве порядка 130 отрядов, в Санкт-Петербурге примерно столько же. Также они есть практически в каждом регионе и большинстве вузов страны.

ИА Красная Весна: Какая основная мотивация людей, которые приходят в студенческие отряды? Помимо возможности заработка и организованного досуга?

Антон Лиознов: Есть большое количество людей, которые просто учатся на этих специальностях, и они хотят проходить практику, как можно глубже погружаясь в свою будущую профессию.

Есть люди, которые горят мечтой. Это примерно половина приходящих в археологические отряды — они мечтали быть археологами. По разным причинам они пошли учиться на другую специальность, а таким образом они восстанавливают связь со своей мечтой.

Есть какое-то количество людей, чьи родители или дедушки с бабушками были в студенческих отрядах еще в советское время. Есть люди, которые приходят просто за друзьями, без какого-то четкого понимания, чего они хотят. Они тоже нередко решают остаться, видя какие мы веселые и замечательные, находя мотивацию, уже окунувшись в движение.

То есть мотивов очень много, они разные. Мы стараемся держать баланс между зарабатыванием денег, чувством единения и неким «высшим смыслом». Так, часто мы работаем на каких-то важных для страны объектах. В этом смысле у нас есть какая-то идеологическая составляющая, какой-то патриотизм, который мы стараемся привить, пусть и не в явно выраженной форме.

Очень много усилий прикладывается для того, чтобы всем участникам было комфортно, чтобы люди развивались, чтобы люди не хотели уходить даже после того, как они отработали сезон. Чтобы они видели, что можно проявить себя самым разным образом, в том числе и просто как интересный человек в коллективе. Вот здесь я могу прийти послушать профильную лекцию, тут — поучиться ораторскому искусству, а вот здесь могу прийти и сам выступить на концерте или в танцевальном номере.

Кроме того, у людей возникает мультипрофильность. Мы приветствуем, когда люди приходят к нам с разным бэкграундом. Это позволяет немного по-своему оценить ту или иную сферу деятельности, привнести свой опыт, свои навыки.

Сейчас у нас много инженеров. Поскольку археология стремительно повышает уровень цифровизации, им есть где применить свои навыки. Мы частично уже занимаемся, а частично движемся к использованию 3D-моделирования, работе со статистикой, анализом данных и так далее.

Еще один момент в том, что профессиональных археологов, к сожалению, не так много. Нам удается за счет некоторой простоты привлекать в отрасль новых людей, которые бы не пришли в археологию в других случаях.

ИА Красная Весна: Вы сказали про патриотический компонент. В чем он выражается?

Антон Лиознов: Студенческие отряды стараются заниматься полезной для общества и страны деятельностью. Студенты сейчас могут и самостоятельно поездить по стране и сделать для страны что-то полезное. Но это гораздо проще сделать в коллективе единомышленников.

Подробный ответ на вопрос можно разделить на три составляющие.

Во-первых, люди едут в разные концы страны и многие впервые видят, насколько она велика, сколько в ней красот, сколько разнообразия. Традиционно студенческие отряды стараются уехать подальше от своего региона, как раз чтобы посмотреть что-то другое. На первом курсе, прожив всю жизнь в одном городе, вряд ли ты иначе решишься поехать, скажем, из Москвы в ХМАО. А с отрядом это проще.

Второй момент в том, что все направления студенческих отрядов сами по себе занимаются общественно-полезным делом. Будь то педагогика, медицина, строительство или что-то другое. Археология — яркий тому пример.

Третье, есть эта идея — воспитание трудом. Когда люди во что-то вкладываются, когда они где-то проводят лето, условно, не за компьютером, а на раскопках — у них возникает привязанность к этому делу, к этому месту. Вложившись в это, они начинают это любить. Из этого тоже складывается любовь к Родине.