Фашизм и ювенальная юстиция, новое в известной теме

Подозрение о том, что между ювенальной юстицией (ЮЮ), бесчеловечно отнимающей детей у родных родителей, и фашизмом есть какая-то связь, было всегда. Не зря же возмущенные родители давно назвали происходящее ювенальным фашизмом. Но одно дело — просто именовать фашистскими сколь угодно негативные явления, такие как ЮЮ, объясняя это тем, что мы всё плохое и жестокое называем фашистским, и другое дело — устанавливать реальную связь между ЮЮ и фашизмом. Возможно, только сейчас появляется информация, позволяющая всерьез устанавливать подобные реальные связи. Ее и именно ее я собираюсь представить читателю в этой статье.

Вначале о том, как именно фашизм натягивал на себя демократическую, глубоко чуждую его сущности личину.

Известно, что после окончания Второй мировой войны многие военные преступники избежали наказания, эмигрировали, как бы ушли в подполье, другие, спустя время — иногда недолгое, — легализовались в новых послевоенных структурах.

Что легализуясь, эти преступники занимали иногда весьма серьезные позиции в новом, как бы демократическом и денацифицированном обществе.

Известно также и то, что в некоторых странах диктатура лояльных Гитлеру и по существу фашистских режимов, таких как франкизм в Испании (1936–1975) и диктатура Салазара в Португалии (1932–1968), продержалась вплоть до конца 60-х — середины 70-х.

А теперь хотелось бы перейти от этого очевидного к тому, что не осознается очень и очень многими.

Когда в 70-е годы в этих странах, запоздало перешедших к очень лукавой денацификации, было объявлено о демократизации, у власти остались фактически те же элитные кланы. Не произошло даже такого отодвигания от власти совсем уж одиозных нацистов, которое произошло в Германии и Италии сразу после 1945 года.

В Испании и Португалии оказались совсем целехонькими профашистские элитные кланы. Более того, сохранились и институты эпохи франкизма. Они всего лишь сменили вывеску и стали называться «демократическими».

Например, институт фашистских исправительных колоний стали называть институтом «пансионов», работа в которых осуществляется, видите ли, «с большими дозами свободы и человечности». Обратим внимание на заголовок одной газетной статьи, опубликованной в ноябре 1983 года, то есть как раз тогда система патроната переводилась под контроль администрации. Этот заголовок таков: «Исправительная колония «Богоматерь дель Прадо» теперь является «пансионом» с большими дозами свободы и человечности». Не правда ли, выразительно?

Каков был замысел фашистских элит по переходу от фашизма очевидного к фашизму, скрытому под демократической маской? Как эти элиты хотели сохранить в новых условиях те же институты подавления, что действовали при фашистских режимах? Попробуем разобраться в этом на примере Испании.

Переход от фашизма явного к фашизму, рекламирующему себя как «настоящая демократия», требовал перехода от грубых форм насилия к формам изощренным, воспринимаемым как благодеяние. Этот переход предполагал задействование методов, побуждающих жертву возжелать насилия и просить о его применении. И надо сказать, «экспериментаторы» добились определенных «успехов» в своих жестоких опытах над детьми.

Однако даже самые изощренные методы сами по себе не могут побудить мать к добровольной отдаче своего ребенка в снабженные новыми вывесками исправительные заведения, сохранившие в новых условиях свою фашистскую суть. Мать никогда не попросит, чтобы ребенка забрали в заведение, где осуществляются извращения и пытки, а именно они осуществлялись в фашистских исправительных заведениях.

А значит, оказалось необходимым сочетать разного рода изощренную сладкую ложь, скрывающую правду об этих учреждениях, с грубым окриком, на который не могло не среагировать население, имевшее горький опыт предыдущих десятилетий подавления и страха.

Это сочетание нового горького псевдодемократического пряника со старым фашистским кнутом позволило демократизаторам и гуманизаторам надеть на население новую узду, в чем-то еще более страшную, чем прежняя.

Давно следя за темой продвижения ювенальных законов в России и других европейских странах, я, находясь в Испании, пыталась разобраться в здешней ситуации с ЮЮ. Но до последнего времени внятную информацию по этому вопросу получить было невозможно.

Освещались отдельные факты злоупотреблений на почве ЮЮ, обсуждались отдельные ошибки администраций тех или иных провинций. Но не было ни по-настоящему масштабного обсуждения темы ЮЮ, ни антиювенального протеста испанской общественности.

Этот протест возник в Испании только после того, как в июне прошлого года оформилось общественное антиювенальное движение «Бирюзовая волна» (Marea Turquesa).

«Бирюзовая волна» выступает против несправедливого изъятия детей из семьи социальными службами. Могут спросить, почему это движение назвало себя бирюзовым. Отвечаю — такая сложилась традиция. В Испании каждому протестному движению дается определенный цвет, например, протест против приватизации медицины был белым, а против приватизации и ухудшения стандартов образования — зеленым.

Бирюзовое антиювенальное движение положило конец тому заговору умолчания, благодаря которому общественность не понимала до конца, каковы же именно и истоки испанской ЮЮ, и целевая направленность этой специфической институции.

Но можно ли говорить о какой-то специфике испанской ЮЮ, а значит, и испанского антиювенального движения? Ведь, казалось бы, ювенальный террор во всех странах Запада носит примерно один и тот же характер. И реакция на него тоже достаточно однотипна.

«Группы матерей объединились для борьбы против изъятия детей администрацией», — сообщается в манифесте движения. «Нет ничего худшего, чем когда у матери отнимают ее детей. Это бизнес на боли и несчастье», — так одна из членов движения описывает драму, которую переживают тысячи семей, у которых система отобрала детей и поместила в интернаты и приемные семьи. Но также переживают ювенальный террор представители других европейских народов.

Как в Испании, так и в других странах, вторжение в семью уже не редкость, а хорошо отлаженная практика.

Как в Испании, так и в других странах, эта практика выводится за рамки общественного гражданского обсуждения, в том числе и за счет ее направленности на те слои общества, которые именуются «безгласными».

Как в Испании, так и в других странах, ЮЮ паразитирует на маргинализации определенных слоев, их обнищании, их социальной неустроенности.

И наконец, как в Испании, так и в других странах, преследование жертв ЮЮ, являющееся одной из разновидностей мягких репрессий, проводимых в рамках курса социальной сегрегации, является еще и очень выгодным бизнесом.

Все это, безусловно, так. Но помимо данных, общих для западных стран обстоятельств, породивших и закрепивших там то, что называется «ювенальной юстицией», есть в происходящем одна чисто испанская особенность. И именно о ней неожиданно сообщила «Бирюзовая волна».

Но в начале всё же — несколько слов по поводу того, каков характер этого нового испанского движения. Оно, как я уже сообщила выше, зародилось в начале лета 2016 года, когда несколько ассоциаций со всей страны, таких как APNE (Андалузия), Familias del siglo XXI (Мадрид), Luchemos por ellos (Валенсия) и Mamá Gorila (Каталония), начали объединяться. «Мы были маленькими группками, каждая в своей зоне. Сначала мы открывали закрытые группы в чатах. А затем 6 июня мы собрали съезд в Севилье».

1 ноября 2016 года на сайте «Бирюзовой волны» был опубликован манифест, в котором говорилось следующее.

От имени Бирюзовой волны мы декларируем, что:

1. В Испании около 50.000 несовершеннолетних находится в опеке или в процессе изъятия из семей. Эти процессы в большинстве случаев являются административными, а не судебными.

2. Отчеты, мотивирующие изъятие детей из семей, не соответствуют реальности, субъективны, основаны на предположениях, страдают в большей степени одинокие матери, жертвы семейного насилия и все те, кого патриархальная система не считает примером традиционной семьи.

Причем тут патриархальная система? — может правомочно изумиться тот, кто не знаком с испанской спецификой. Отвечаю. Патриархальная система, с одной стороны, является для авторов манифеста неявной апелляцией к испанскому фашистскому прошлому, сформировавшему свою идеологию с опорой на культ отца-патриарха. И тут — что Франко как отец нации, что патриархальный отец семейства, этакий опекун, жестко исправляющий пороки детей, поступивших под его опеку.

Что же это за опекуны и что за опека? Только ответив на этот вопрос можно внятно охарактеризовать специфику испанской ЮЮ. Потому что корни проблемы с изъятием детей в Испании уходят напрямую в эпоху фашизма. История похищения младенцев началась по окончании гражданской войны, во времена франкистского режима. Такое похищение младенцев было в тот период частью операции по политическому истреблению оппозиции. Детей похищали в женских тюрьмах, куда попадали противницы режима. Этих детей передавали под опеку правильным «опекунам», которые избавляли опекаемых от политических пороков, передаваемых им с молоком матери. Всё началось с такой масштабной репрессивной спецоперации. Со временем она приобрела уже не только политический, но и мафиозный характер. И в таком виде просуществовала вплоть до первых лет испанской псевдодемократизации. Считается, что за этот период было украдено до 300 тысяч детей, отданных как на опекунское исправление, так и в руки специфических мафиози.

Применявшаяся технология была достаточно незатейливой. Выявлялись беременные женщины, расценивавшиеся как неисправимо неблагонадежные. Выявлял их так называемый женский патронат. Этих женщин сопровождали во время беременности. Их помещали в специальные клиники. После родов семье либо показывали труп чужого младенца, либо не показывали ничего, кроме фальшивой справки о мертворожденности ребенка. А новорожденные оформлялись прямо на бенефициаров сделки. Этими бенефициарами были опекуны-патриархи, способные жестко перевоспитывать опекаемых. «Опекуны» всегда выбирались из числа «надежных кандидатов, способных к осуществлению правильного идеологического воспитания».

Первые попытки расследования преступлений этого нацистского опекунского «патриархата», оно же — похищение детей во время диктатуры Франко в Испании, датируются концом 2010 года.

После десятилетий абсолютного молчания и нескольких лет безрезультатных гражданских исков, Региональный архив мадридского автономного сообщества заявил, что им осуществляется статистическое исследование «смертности новорожденных в роддоме столичного центра здоровья O’Donnell между 1961 и 1971 годами». По мнению Регионального архива, многие из этих смертей были подложными. Целью исследований является предоставление информации тем, кто считает, что их дети могли быть украдены и усыновлены другими людьми.

Главный обвинитель Национального суда Хавьер Сарагоса в ноябре 2010 года затребовал от министерства юстиции Испании создания специального офиса помощи жертвам, в котором должны централизоваться все заявления. Но всё дело в том, что Хавьер Сарагоса был как раз одним из тех, кто блокировал попытку расследования преступлений франкизма со стороны судьи Бальтасара Гарсона. Этот судья, дерзнувший осудить чилийского диктатора Аугусто Пиночета, попытался разобраться с исками по поводу пыток, насильственных похищений и убийств, осуществленных во время диктатуры Франко.

Так вот, именно Хавьер Сарагоса выступил ПРОТИВ принятия к рассмотрению этого иска. Притом, что его рассмотрение позволило бы расследовать самые темные преступления франкизма. При этом Сарагоса сослался на закон об амнистии, принятый во время транзиции (перехода от нацизма к демократии).

Эти действия Сарагосы стали прологом к судебных искам против Бальтасара Гарсона, обвиняемого в том, что он превысил полномочия.

Иски подали ультраправый синдикат «Чистые руки» (Manos Limpias) и «Испанская фаланга» (Falange Española). Напоминаю читателю, что «Испанская фаланга» — это ультраправая политическая партия в Испании, основанная в 1933 году Хосе Антонио Примо де Риверой. Что «Фаланга» оставалась правящей и единственной законной партией в стране с 1936 по 1975 год. И что после смерти Франсиско Франко в 1975 году и старта демократических процессов в Испании партия распалась. В настоящее время существует несколько партий и движений, претендующих на монопольное право называться фалангистскими.

Вот какие силы воспользовались демаршем Сарагосы, который блокировал действия ненавидимого этими силами Гарсона. Еще одним деянием Сарагоса было лоббирование прекращения и сдачи в архив всех дел, в которых США фигурировали как обвиняемые. В документах Госдепартамента, опубликованных WikiLeaks, упоминалось о совещаниях Сарагосы с администрацией США о закрытии дел, связанных с военными преступлениями и пытками в тюрьме Гуантанамо.

Таким образом, рассмотрение заявлений жертв похищения младенцев, осуществляемое в едином офисе и под контролем Сарагосы, явным образом станет еще одной возможностью скрыть все следы преступлений франкизма.

«Платформа жертв похищения детей», неприемлющая такого рассмотрения, настаивала на том, чтобы именно Национальный суд расследовал все иски по теме похищений младенцев. Но проблема так называемых компетенций, рассуждения по поводу возможного истечения срока давности этих преступлений и действующий закон Исторической памяти оказались серьезным препятствием для уголовного расследования этой проблемы.

Писатель и исследователь Консуэло Гарсия дель Сид Герра, лидер «Бирюзовой волны», долгое время занимавшаяся этой проблемой и опубликовавшая о ней уже две книги, утверждает, что имеет прямые доказательства того, что франкистский «Патронат защиты женщин», которым руководила жена Франко, после перехода к демократии был переведен практически в том же виде в ведомство администрации. И что тем самым чиновникам и социальным работникам было дано полное право без какого-либо судебного процесса изымать детей из семьи — теперь уже от лица демократического государства.

Консуэло показывает соответствующий документ, в котором говорится, что Автономному сообществу Галисии передаются все права и обязанности по оказанию соответствующих услуг, все институты, персонал, материальные и бюджетные ресурсы, необходимые для их функционирования, вся документация и все личные дела. От имени Галисии документ подписал представитель Смешанной комиссии Марьяно Рахой Брей. Этот факт особо интересен, так как речь идет о действующем президенте страны.

Учитывая все эти детали, довольно логично представить, что нынешние органы, изымающие детей, являясь прямыми наследниками фашистской структуры похищения детей, наследуют и все ее идеологические составляющие.

Что же это за составляющие? Может быть, некие патриархальные силы, пусть и унаследованные от нацизма, пытаются противостоять силам нетрадиционным, добивающимся как деструктивного феминистского «раскрепощения» женщин, так и более далеко идущих антитрадиционных кощунств. Что ж, если бы это было так, то можно было бы, обсудив негативные стороны этой псевдопатриархальности, констатировать и хоть что-то позитивное в ее действиях.

Но в том-то и дело, что это отнюдь не так!

Что в современной Испании уже разрешено глубоко антипатриархальное усыновление однополыми парами.

Что современное испанское общество уже «раскрепостилось», так сказать, по полной программе, и вполне уже является обществом, в котором отрицается не только патриархальное начало, но и классическая мораль.

Что после перехода от диктатуры к так называемой демократии Испания превратилась в сексуальный рай для туристов со всех стран.

Что под лозунгом освобождения женщин от ига патриархата общество избавили от традиционных ценностей и морали. Что под лозунгом борьбы с эксплуатацией женщин был насажден так называемый свободный секс, была объявлена война семье и материнству, была внедрена гендерная идеология, провозгласившая псевдоравенство полов, сведенная к тому, что «гендер» якобы является социальной функцией, не зависящей от биологии и навязываемой патриархальной репрессивной культурой.

А еще была провозглашена борьба против угнетения женщин самим осуществлением деторождения. Материнство начали подавать как обузу, нечто непривлекательное и уродующее женщину.

В рамках этой борьбы началось активное продвижение законов о свободных абортах, были проведены кампании по стерилизации. В итоге, испанское феминистское движение объединилось с испанским ЛГБТ. Ведь и впрямь, однополые пары при определенном подходе можно рассматривать как эффективный способ якобы необходимой демокоррекции.

Испанская специфика состоит в том, что ЮЮ пытаются по-прежнему представить в качестве отголоска так называемого патриархата, который в Испании прочно увязывается с франкистским фашизмом. Это дает возможность оседлывания антиювенального движения теми феминистскими и антитрадиционалистскими силами, которые в России поддерживают ЮЮ.

Испанские борцы с ЮЮ оказываются тем самым в антитрадиционалистской ловушке. Парадокс тут состоит в том, что борьбой семей за право определять судьбу детей пытаются управлять силы, изначально выступающие против семьи и деторождения.

Такова лукавая испанская реальность. Тут феминистки, представьте себе, лукаво поддерживают антиювенальное движение и даже пытаются там лидировать и направлять. А что же родители, создавшие антиювенальное движение? Защитники семей, пытаясь заручиться хоть чьей-то общественной поддержкой, начинают заигрывать с откровенно антисемейными силами. «Многие феминистские платформы дают нам свою поддержку в тех городах, где мы присутствуем», — говорят защитники семейного суверенитета, не отдавая себе отчета в том, чем для них обернется эта поддержка.

Тут мы сталкиваемся со второй ипостасью так называемой борьбы с патриархатом.

Первой ипостасью является борьба с франкистским фашистским опекунством, терроризировавшим детей, изъятых из семей инакомыслящих. Это нормальная здоровая борьба с темной силой, которая в ходе своих исторических метаморфоз перешла от психологического и иного террора против детей своих идейных врагов к мафиозной торговле живым товаром. А от этой торговли — к радикальным ювенальным антисемейным действиям, позволяющим такую торговлю активизировать. Не осознавая этих метаморфоз фашистского движения, противники ЮЮ продолжают бороться с неким патриархатом. Между тем, второй ипостасью этой борьбы является деструктивный матриархат, разрушающий семейные ценности и за счет этого подыгрывающий всё тем же фашистским силам в их новом обличии.

Помешать такому подыгрыванию могло бы только наличие у сил, борющихся с ЮЮ, четкой семейной идеологии и четкого образа будущего. Но этого у них нет и в помине. «Главное — это разрушить патриархат, а там посмотрим», — отвечают представители этих движений.

Описывая испанский опыт, я демонстрирую, как именно может при определенных условиях трансформироваться родительский протест против ЮЮ. Как этот протест, обзаведясь таким псевдосоюзником, как феминистки, может превратиться из конструктивного в деструктивный, из морально-традиционалистского — в аморально-извращенческий. Как он может быть присоединен в этом случае к «оранжевым» процессам, коль скоро это понадобится неким дирижерам, вполне способным выводить на один оранжевый митинг одновременно и колонну псевдоморальных нацистов, и колонну ЛГБТ.

При этом совершенно очевидно, что настоящая цель ЮЮ — не какой-то там патриархат, а социальная сегрегация и деградация широких социальных низов.

Члены «Бирюзовой волны» подробно повествуют об этом.

«Если социальные службы узнают о том, что у семьи мало экономических ресурсов или что детей не водят в детский садик (в котором семья не нуждается), семью отмечают. И как только их взгляд отметил определенного ребенка, уже ничего нельзя сделать. Например, девочек, находящихся в опеке, которые стали несовершеннолетними матерями, преследуют всю жизнь. Их детей ставят на учет еще до момента их рождения».

«И всё это потому, что дети стали выгодным бизнесом. Так называемый «высший интерес несовершеннолетнего» подчинен экономической рентабельности изъятия и сопровождения», — сообщают члены движения. Социальные службы переданы в ведомства автономий, которые в свою очередь приватизируют эти услуги.

Частные компании, фонды и ассоциации, занятые ЮЮ, в большинстве случаев зависят напрямую от банков и транснациональных компаний, имеющих далеко идущие цели. Но, к сожалению, даже если речь идет о тех, кто, занимаясь ЮЮ, подчеркивает свою принадлежность к католической церкви, суть дела не меняется. Втягиваясь в ЮЮ, эти силы тоже начинают делать свой бизнес на семейной боли и скорби. Бал правят большие деньги. Ведь каждый находящийся в опеке ребенок для сопроводителей означает прибыль в размере 4 000 евро в месяц. А тут еще и деньги на создание специальных центров, и деньги на проведение так называемых лекционных курсов, и деньги, вкачиваемые в приемные семьи. Это называется «все на продажу». Ведь помимо прочего, попавшие в беду семьи имеют дело с персоналом, не являющимся госслужащими — с нелицензированными психологами и иными сотрудниками НКО. А все они по определению движимы только логикой максимальной рентабельности, она же — бизнес на детях. Чтобы быть сверхрентабельным, этот бизнес должен быть предельно грязным. И он воистину является таковым.

Матери «Бирюзовой волны» указывают на такие грязные компании, как Fundación Diagrama. «Их отчеты необъективны, и над ними нет никакого контроля. На них также есть обвинения в насилии», — говорят матери (подчеркивая, что речь о сексуальном насилии).

Испанская газета Diagonal в одной из своих статей о ювенальной юстиции в Испании продолжает тему. «Также матери обращают внимание на компанию O’Belén, зарегистрированную в 1999 году архиепископом Сарагосы Мануэлем Уренья, бывшим президентом крупнейшей электрической компании Endesa Мануэлем Писарро (Manuel Pizarro), директором банка Ibercaja Madrid Хавером Моралесом (Javier Morales), Эдуардо Понсом (Eduardo Pons) из компании Peugeot, Хулио Матео (Julio Mateo) из Grupo Lábaro и Хавиером Эрреро Соррикета (Javier Herrero Sorriqueta) из крупнейшей энергетической компании Iberdrola.

Дело в том, что существует огромная проблема побоев, изнасилований и самоубийств несовершеннолетних, находящихся под опекой и в центрах-интернатах. Ими буквально пестрит интернет.

Компания O’Belén имеет столько судебных исков за насилие, что Комитет Против Пыток ООН обратился к испанскому правительству, выражая свою озабоченность в связи с нарушением O’Belén протоколов учета медикаментов, мер изоляции и в целом недостатком прозрачности в деятельности.

Другая компания — Dianova — специализирующаяся на центрах интернирования несовершеннолетних с проблемами наркозависимости, также вызывает серьезные сомнения в целях деятельности. Ее корни прослеживаются до ассоциации «Патриарх» (El Patriarca), фигурирующей в каталогах Франции как секта.

Или, например, компания Fundación Grupo Norte, которая одинаково зарабатывает деньги на безопасности, службе уборки, телемаркетинге и... на социальных службах защиты детей. (Не правда ли, широкий профиль! — В.Р.) К ней также существуют иски за насилие. Ее президент Хосе Роландо Альварес (José Rolando Álvarez) был президентом кредитной компании Iberaval и советником страховой компании Mapfre Mutualidad».

Летом 2016 года в прессе разразился скандал. Были раскрыты случаи многолетней сексуальной эксплуатации детей, изъятых из маргинальных районов, детей иммигрантов и семей без крова, находящихся под опекой Совета по делам защиты детства и юношества Женералитета Каталонии (DGAIA). Преступная структура была раскрыта службами Жандармерии Каталонии и Гражданской гвардии (Mossos de`Escuadra y Guardia Civil).

Выяснилось, что 29 несовершеннолетних стали жертвами криминальных сетей, и 51 ребенок стал жертвой педофильских организаций. Криминальная сеть отбирала детей 12–17, для записи на видео детской порнографии и продавала ее по всему миру через интернет и по почте, имела около трехсот клиентов и заработала таким образом более 80 000 евро.

Детей и подростков заставляли заниматься сексом со взрослыми и между собой, а также с животными. Детей использовали за деньги, за алкоголь, за наркотики, а иногда и без их согласия. Во многих случаях жертвы не осознавали того, что их записывают на видео скрытыми камерами.

Но в результате, как рассказала в беседе со мной как представителем РВС активист движения «Бирюзовая волна» Роза Гомес, никто из ответственных за эти преступления так и не был осужден и наказан.

Сын самой Розы, изъятый социальными службами, в данный момент находится в приюте, в котором несколько лет назад также была раскрыта сеть педофилии. Тогда 8 детей жили в доме у педофила, использовавшего их для проституции и порнографии. «Когда они уже знают, что мы имеем доказательства, им больше ничего не остается как самим признаться, делая вид, что раскрыли это сами, и обвиняя во всем одного из воспитателей, которого тут же переводят в другой центр и тем самым заметают следы», — продолжает рассказывать Роза Гомес. «Доказать что-либо против системы «Детства» практически невозможно. Любые медицинские экспертизы с нашей стороны развенчиваются, данные фальсифицируются. Не являются для суда доказательством и свидетельства самих детей, которые рассказывают абсолютно ясно, что с ними происходит. Вместо этого детей запугивают и наказывают за то, что они говорят правду о том, что с ними происходит».

Чтобы понять, насколько неслучайна эта цепь свидетельств, следует вспомнить, что отцом современной сексологии является некий американский биолог Альфред Кинси (1894–1956). В принципе, этот Кинси являлся специалистом не по сексологии, а по энтомологии (изучению насекомых). Размышления о сексологии появились у Кинси после того, как он обсудил со своим коллегой Робертом Кроком тему спаривания среди орехотворок (мелких и мельчайших перепончатокрылых насекомых).

Далее Кинси бредовым образом перекинул мост между спариванием орехотворок и человеческой сексуальностью. Он предложил метод измерения человеческой сексуальности, введя единую гомосексуально-гетеросексуальную шкалу, согласно которой почти никто не является стопроцентно гетеросексуальным.

В 1935 году Кинси прочел лекцию для сотрудников Индианского университета, в которой впервые начал пропагандировать необходимость раннего сексуального опыта и глубокую патологичность всяческой задержки первого сексуального опыта. Лекция Кинси имела оглушительный успех, а его исследования были поддержаны фондом Рокфеллера. Благодаря этой поддержке Кинси удалось в 1948 году издать книгу «Половое поведение самца человека», а в 1953 году издать книгу «Половое поведение самки человека». Книги Кинси стали супербестселлерами. Их обсуждение фактически запустило все механизмы сексуальной революции 60-х годов.

Современная наука о человеке признала теории Кинси бредовыми. Но толку-то. Сексуальная революция уже произошла и имеет во многом необратимые последствия. А последователи Кинси, как и сам этот странный интеллектуал, всё еще продолжают говорить о необходимости сексуализации детей с самого раннего возраста. Имеется в виду в том числе и возраст в несколько месяцев.

Смысл всей этой псевдонаучной деятельности достаточно очевиден. Те, кто проводят эту деятельность, открывают дорогу к легитимизации педофилии, растления малолетних, детской порнографии и многого другого.

И представьте себе, на бредовых работах Кинси до сих пор основываются, в том числе, и Стандарты сексуального воспитания в Европе (Standards for Sexuality Education in Europe). Чувствуете масштабность проекта и мощь субъекта, который его осуществляет?

Несколько слов об этом субъекте. Хотелось бы обратить внимание читателя на недавние публикации в прессе, весьма далекие от абстрактной теории заговора. В публикациях речь идет по поводу конкретных расследований деятельности сатанинских педофильских сект. В деятельности этих сект замешаны представители высших кругов западной элиты, такие как, например, бывший премьер-министр Великобритании сэр Эдвард Хит. Есть свидетельства очевидцев о проводимых в этих гиперзакрытых и суперэлитных кружках ритуалах, при которых насилуют и убивают. Утверждается, что «в качестве ритуальных жертв секта регулярно приносила детей, жестоко их убивая. Это происходило в церквях и лесах на юге Англии. Секта также принимала участие в аналогичных церемониях в Африке». Это информация от непосредственных жертв, ныне проходящих свидетелями по педофильским скандалам. Испанские активисты «Бирюзовой волны» говорят и о фашистских корнях ювенальной системы и ее связях с подпольными нацистскими структурами.

Как тут не вспомнить немецкое поселение в Чили, основанное в 1961 году бывшим нацистом Паулем Шефером и официально названное «Благотворительное и образовательное общество «Дигнидад», которое было ужасным экспериментом под прикрытием правительства Пиночета. Детей, запертых за бетонным забором с колючей проволокой, насиловали и унижали, а отнюдь не только эксплуатировали их труд.

За всем этим можно увидеть некоего совокупного патрона. Высшая западная элита заражена вирусом мистического фашизма и, хотя рассуждает взахлеб о демократии, большая часть людей для нее является расходным материалом. Всё больше свидетельств в западной прессе, говорящих о том, что эта элита погрязла в извращениях, для которых использует детей, лишенных естественной семейной защиты.

Из того же латиноамериканского ряда фактов — аргентинское «украденное поколение» (прискорбно известный термин). После прихода к власти военной хунты, чья диктатура длилась с 1976 по 1983 год, при поддержке США была развернута кампания по преследованию и уничтожению левой оппозиции в странах Южной Америки, известная как Операция «Кондор». Аргентинская хунта проводила «грязную войну», совершая массовые похищения, пытки, бессудные казни. По данным правозащитников, во время этой операции пропало без вести около 30 тысяч человек. Среди «исчезнувших» были беременные женщины, которых оставляли живыми, пока они не рожали в примитивных условиях в секретных тюрьмах. Новорожденные обычно незаконно попадали в семьи военных, политиков или в «идеологически правильные» семьи, матерей же, как правило, убивали.

У всех этих историй есть один общий знаменатель — похищение детей. Сопоставляя цифры изъятий детей социальными службами в Европе в настоящее время и тем, что творилось фашистскими режимами, мы вновь имеем право говорить о целом украденном поколении.

После того как летом 2013 года вышел нашумевший закон, по которому Москва приостановила усыновления детей в страны, где разрешены однополые браки, число детей, прибывающих из России в Испанию, резко упало — ведь однополые браки официально разрешены в Испании с 2005 года.

Но уже 11 июля 2014 года испанская газета El Mundo сообщила, что в Мадриде состоялось подписание нового российско-испанского договора о сотрудничестве в сфере усыновления. В договоре, правда, отмечалось, что российских детей смогут усыновить только традиционные гетеросексуальные семьи. С испанской стороны в торжественном мероприятии принял участие глава внешнеполитического испанского ведомства Хосе Мануэль Гарсия-Маргальо, с российской — заместитель министра образования РФ Вениамин Каганов. Подписанный договор был отправлен на утверждение в соответствующие испанские инстанции и в Госдуму РФ и начал действовать. Маргальо тогда отметил как достижение, что «Испания усыновила свыше 12 тысяч детей за последние 15 лет, уступая в этом показателе лишь США и Италии».

Понятно ли теперь, после поднятой волны разоблачений деятельности «внутрииспанской» ЮЮ, куда уезжают российские дети? И не стоит ли проконтролировать точнее, к кому они, в конце концов, попадают? Узнать, какова их судьба, и вновь поднять вопрос о приостановке этого договора?