Дети, у которых нет доступа к смартфонам, растут счастливыми
С начала учебного года в России вступил в силу запрет на использование мобильных телефонов во время уроков в школе. Безусловно, позитивное и правильное решение. Однако с этим связаны два проблемных момента.
Первый — это то, что решение это частичное, то есть не запрещающее школьникам пользоваться смартфонами на переменах. Это отдается на откуп руководства конкретной школы и родителей.
Второй — это то, что сами родители в большинстве своем не понимают масштаба проблем, которые вызывает нарастающая цифровизация детства. Родители часто сами дают смартфоны в руки своих детей, теперь уже с младенчества.
В итоге два этих «но» не позволят нам переломить ситуацию, которая уже становится катастрофической. А то, что речь идет именно о необходимости такого «перелома» в сознании, понимании, говорят уже не только в России, но и по всему миру.
ИА Красная Весна приводит перевод статьи, опубликованной 1 октября в американской газете The Boston Globe, в которой автор, Кара Миллер, описывает свой опыт общения с педагогами, школьными администрациями и учеными, занимающимися темой влияния гаджетов на человека.
Смартфоны в школах — куда большее зло, чем мы думали. Запрет давно назрел
Ученикам Николь Вернон часто приходилось бегать в туалет. И она догадывалась, почему… Наконец, пару лет назад, она сказала своим ученикам по испанскому языку: «Ребята, вы все выходите из класса только для того, чтобы заглянуть в свои телефоны».
Вернон преподавала испанский язык более 15 лет, в основном в государственной средней школе в Эксетере, в штате Нью-Гэмпшир. И для нее массовые «исходы» детей в уборные во время уроков (а на самом деле — «вылазки» для заглядывания в смартфоны) в каком-то смысле не стали неожиданностью. Она говорит: «Многие приложения, которыми дети пользуются, специально сделаны для того, чтобы их „зацепить“. В этом есть серьезный соревновательный момент: нужно постоянно отвечать на запросы, делиться информацией и отправлять текстовые сообщения».
По мнению Вернон, «технологии действительно вызывают зависимость». И она не в восторге от этого. Как и я… Сложно сосредоточиться, когда рядом телефон. Трудно читать длинные и сложные тексты. Было трудно в достаточной мере сосредоточиться даже для того, чтобы написать эту статью.
Вернон в настоящее время решила сделать годичный перерыв в работе учителем. Она говорит, что когда чуть более десяти лет назад дети в школах стали широко использовать мобильные телефоны, произошел огромный сдвиг. И хотя по ее опыту не все дети ходят по коридору, уставившись в телефон или заткнув уши наушниками, но таких, кто не замечает ее или не слышит, что она говорит, — достаточно.
И все же, по словам учительницы, самым серьезным последствием массового использования детьми мобильных телефонов стали не «зомби» в коридорах и не бездельники в туалетах. Вернон считает, что самое серьезное последствие — это снижение концентрации внимания учеников.
«Не хочу, чтобы это прозвучало как пренебрежение к ученикам, ведь у меня замечательные и очень умные ученики. Но их возможности, их производительность сегодня ниже, чем раньше», — говорит она. Ее классы успевают пройти теперь меньше материала из учебной программы, чем проходили до того, как мобильные телефоны стали распространены в школах.
Все это может показаться кому-то просто бессистемными суждениями — и у Николь Вернон уже сложилась репутация человека, зацикленного на теме мобильных телефонов. Однако многое из того, что она наблюдала, подтверждается исследованиями.
Новым дополнением к таким исследованиям стала работа Ронака Джайна и Сэмюэла Стемпера. Они познакомились, будучи аспирантами в Гарварде: Джайн учился на экономическом факультете, а Стемпер — в Школе управления имени Джона Ф. Кеннеди. Они решили вместе проанализировать, что происходит с успеваемостью в школах, когда учащиеся начинают проводить больше времени онлайн.
Два исследователя рассмотрели внедрение сетей 3G в странах по всему миру. Как напомнил мне Стемпер, 3G (мобильная сеть, обеспечивающая быстрый доступ в интернет на смартфонах и других устройствах) значительно упростила отправку сообщений и загрузку видео. В период с 2006 по 2015 год эта сеть распространилась во многих странах, сделав мобильный интернет гораздо больше похожим на современный, которым мы пользуемся сейчас.
Конечно, дети по всему миру сразу же стали проводить гораздо больше времени в Сети. И более того, в это же время ухудшились результаты их тестов. Причем успеваемость девочек, по-видимому, пострадала больше, чем успеваемость мальчиков (как предположил Генеральный хирург Вивек Мёрти, гаджеты оказывают более негативное влияние на благополучие девочек).
В своем исследовании Стемпер (ныне доцент Оклендского университета) и Джайн (доцент Цюрихского университета) использовали Международную программу по оценке образовательных достижений учащихся — экзамен, который раз в три года сдают 15-летние подростки в разных странах мира. Джайн и Стемпер обнаружили, что, в среднем, когда в город приходила сеть 3G, происходило снижение баллов учащихся. Причем такое, как если бы ученики потеряли четверть учебного года, то есть как будто ученики отсутствовали на уроках более двух месяцев. Только вот они в это время никуда не уезжали.
В 2013 году у меня состоялся разговор, который навсегда изменил мое представление о «девайсах». Это был разговор с Клиффом Нассом, профессором Стэнфордского университета, который изучал, как люди взаимодействуют с электронными устройствами. Насс, который умер в том же году в возрасте 55 лет, уже тогда знал, что мы находимся в глубокой «несознанке» по поводу того, как технологии «взламывают» наши желания.
Иногда он консультировал компании, пытающиеся оптимизировать производительность труда у своих сотрудников. Профессор рассказал мне, что когда компании нанимали его для анализа того, как сотрудники проводят свое время, он, как правило, предлагал им «правило 20 минут». Оно заключается в том, что если сотрудники хотят воспользоваться электронной почтой, они должны работать с ней непрерывно в течение как минимум 20 минут. Затем им следует прекратить проверять электронную почту на длительный период времени, чтобы эффективно сосредоточиться на другой деятельности.
Руководители считали это ужасной идеей. По их мнению, посвящать целых 20 минут исключительно электронной почте было чересчур. Они недоумевали, почему люди не могут заниматься своими прямыми обязанностями — будь то бухгалтерский учет или анализ фондовых рынков — и просто на несколько минут погрузиться в электронную почту?
Тогда Насс менял подход на более «миролюбивый» и говорил им: «Хорошо, давайте засечем, сколько минут в день вы пользуетесь электронной почтой». И тогда он и его команда начинали отслеживать, как именно сотрудники компании проводят свое время. Выяснялось, что часто они тратили на электронную почту более трех часов в день, но делали это «мелкими глотками», как выражался Насс.
Согласно исследованию Глории Марк, профессора Калифорнийского университета в Ирвайне, мы в среднем проверяем электронную почту 77 раз в день (хотя я почти уверен, что проверяю чаще). И эти «мелкие глотки» отвлекают работников от проектов, требующих глубокого осмысления: сложных презентаций, исследований, программирования.
За последнее десятилетие множество исследований выявили то, что люди находятся в зависимости от необходимости постоянно проверять сообщения — в личной переписке или в комментариях в соцсетях. Люди хотят знать, кому они нужны, кому нравятся, кто говорит о них плохо. И это разрушает их способность концентрироваться.
По словам Глории Марк, человеческому мозгу требуется более 20 минут, чтобы заново настроиться на работу, которую человек выполнял до того, как проверил сообщения, электронную почту или социальные сети.
Я вспоминаю о Клиффе Нассе каждый раз, когда мы обсуждаем, следует ли разрешать использование телефонов в школах. И я вспоминаю о его совете руководителям компаний.
Если мы заботимся об образовании, если мы хотим, чтобы наши дети изучали математику, историю гражданской войны и могли написать приличную работу, зачем нам разрешать использовать телефоны в школах? Зачем нам тратить миллиарды долларов на образование только для того, чтобы смешать наши тщательно разработанные учебные программы по английскому языку с Instagram (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и DraftKings?
Очевидно, что нужно запретить использование телефонов в школах, как это начали делать этой осенью в ряде школ Бостона. Вопрос в том, почему мы так долго к этому шли и достаточно ли этого.
Прошлым летом, когда я отдыхала к северу от Квебека, мне на глаза попался телевизионный репортаж: вся провинция Квебек рассматривала вопрос о запрете использования мобильных телефонов в школах.
Мне это показалось революционным. Неужели? Вся провинция?..
Но, как рассказал диктор, это вовсе не было революционным решением. Ведь в 2018 году во Франции был введен запрет на использование планшетов и телефонов в школах для детей от 3 до 15 лет. А к 2015 году телефоны были запрещены в двух регионах Испании. Нидерланды только что объявили о таком же запрете. Италия, Китай, Великобритания… Все они экспериментировали с запретами смартфонов в школах.
На самом деле в этом вопросе именно США были исключением. Странно, но именно американцы сочли, что написание смс под партой на уроках тригонометрии не является проблемой.
Согласно одному исследованию, к 2014 году более 60 процентов американских детей, у которых были телефоны, клали их рядом с собой на время сна, и более половины из них пользовались телефонами после того, как им полагалось ложиться спать. Впоследствии исследования показали, что использование гаджетов за полтора часа до отбоя снижает качество сна детей, и они становятся более вялыми на следующий день. Использование «девайсов» в ночное время также, по-видимому, связано как со снижением качества сна, так и с повышением индекса массы тела. Удивительно, но, согласно исследованию, проведенному в Королевском колледже Лондона, наличие устройства в комнате — даже если оно просто лежит без дела — снижает качество сна детей.
Филлип Доун, бывший учитель года в Калифорнии, писал об удручающих беседах с третьеклассниками, которые провели большую часть предыдущей ночи, приклеившись к экранам. «Некоторые эксперты в области цифрового здравоохранения называют экраны „электронным кокаином“. И у наших детей передозировка», — говорит он.
Доун вырос в Кремниевой долине и преподавал там, в объединенном школьном округе Пало-Альто. Он знает, что те, кто погружен в индустрию инноваций, часто избегают технологий, когда дело касается их собственных детей. Эти люди понимают, что учеба и телефоны плохо сочетаются.
«Уолдорфская школа полуострова — одна из самых востребованных частных школ в этом регионе, запрещает учащимся младше одиннадцати лет использовать электронные устройства, — рассказывает Доун. — Вместо этого школа учит „детей Facebook (организация, деятельность которой запрещена в РФ), Apple и Google“ готовить, вязать и мастерить картинги».
Кевин Келли, активный обозреватель в сфере технологий, главный редактор и основатель журнала Wired, рассказал, что его подход к воспитанию детей был достаточно традиционным. Он пишет в своей книге «Чего хотят технологии»: «Трое моих детей выросли без телевизора, и у нас дома до сих пор нет ни широковещательного, ни кабельного телевидения. У меня нет ноутбука, я путешествую без компьютера и часто оказываюсь последним в своем кругу, кто приобретает новейший гаджет из категории „must have“… Я вижу, как мои друзья привязаны к своим вибрирующим портативным устройствам, но продолжаю держать рог изобилия технологий на расстоянии вытянутой руки, чтобы мне было легче вспомнить, кто я такой».
Если вдуматься, подход Келли абсолютно логичен. Если вы хотите создать что-то стоящее, умное и неповерхностное, включая написание текстов по теме новых технологий, то перерывы в работе необходимо свести к минимуму.
Вот почему отрадно видеть, что некоторые американские руководители начинают наконец-то обращать свое внимание на последствия использования телефонов в школах. В 2023 году в штате Флорида взяли на себя инициативу и запретили использование гаджетов в школах. В штатах Индиана и Южная Каролина сделали то же самое. А в августе губернатор Калифорнии Гэвин Ньюсом призвал руководителей школ своего штата «принять меры по ограничению использования смартфонов в кампусах в новом учебном году». Губернатор Нью-Йорка Кэти Хокул также хочет убрать телефоны из школ.
Но не обольщайтесь: США — опоздавшие на этой «вечеринке». При этом для страны, которая бесконечно спорит о том, какая политика помогает сделать школу лучше (насколько эффективна программа No Child Left Behind, полезен ли MCAS, нужно ли открывать больше чартерных школ), отказ от телефонов в классе должен стать вызывающей наименьшее количество споров, требующей минимальных вложений и минимально политически окрашенной реформой последних лет.
(No Child Left Behind — запущенная в 2002 году в США государственная программа, в рамках которой каждый штат ввел единый стандарт регулярных тестов для определения качества освоения учениками школьной программы. MCAS — тест определения качества освоения образовательной программы по каждому обязательному предмету, который сдают ученики в конце учебного года. — прим. ИА Красная Весна)
Да, и этот запрет также должен стать одной из самых эффективных мер. Исследования, проведенные в разных странах, показали, что «цифровой стресс, низкая самооценка, беспокойство, злость, одиночество, тревожность, депрессия и расстройства настроения» связаны с частым использованием мобильных телефонов, говорится в одной научной работе 2022 года.
В апреле Pew Research Center выяснил, что 72 процента учителей старших классов считают, что использование телефонов является серьезной проблемой в их классах. Примерно треть учителей средних школ считают то же самое. Но в Соединенных Штатах — в отличие от многих других стран — решения, касающиеся образования, как правило, принимаются на государственном уровне, начиная с вопроса об использовании гаджетов в школах и заканчивая содержанием учебников истории.
Губернатор Массачусетса Мора Хили пока не призывала к запрету использования мобильных телефонов в школах, но ей следовало бы это сделать. Это позволило бы руководителям местных школ сосредоточиться на реализации новых правил, а не полагаться на сотни отдельных округов, которые тратят недели или месяцы на их разработку.
Девон Хоутон, учительница начальной школы в Плейнвилле, рассказывает: «Я преподаю уже двадцать лет, и я бы сказала, что самые глубокие изменения, которые я наблюдала, произошли за последние пять-восемь лет. Это как день и ночь».
По оценкам Хоутон, более половины ее четвероклассников теперь имеют мобильные телефоны, и, похоже, этот процент растет с каждым годом. Она говорит: «Я вижу — думаю, мы все это наблюдаем в сфере образования — большие перемены, связанные с вниманием, выносливостью, настойчивостью и тому подобными вещами».
Я пообщалась с Хоутон примерно через час после моего разговора с Николь Вернон, преподавательницей испанского языка в Эксетере. И мне в какой-то момент показалось, что это был один и тот же разговор, только одна его часть — о 9-летних детях, а другая — о 16-летних. Неожиданно выяснилось, что у двух разных людей совершенно одинаковые опасения насчет гаджетов.
Есть еще одна проблема, связанная с использованием телефонов. Это проблема травли в школах. Хоутон говорит, что даже в четвертом классе она видела, как дети создают «тик-токи» о других детях. Она видела групповые чаты, в которых дети недоброжелательно отзываются о своих сверстниках. «Я просто чувствую, что с точки зрения своего развития они к этому не готовы», — говорит учительница.
В школе, где работает Хоутон, телефоны нельзя доставать из рюкзаков в течение дня. Но последствия того, что дети используют смартфоны, а также уныние, с этим связанное, все равно иногда проникают в класс. Но что же с этим можно сделать?
Николь Вернон считает, что телефоны вообще не должны попадаться на глаза детям с начала и до самого конца учебного дня. Они должны быть спрятаны не только во время занятий. Так же важно, чтобы дети общались со своими сверстниками и учителями в коридорах и за обедом, а не были поглощены гаджетами.
Однако встает вопрос, хотят ли родители, чтобы школы не позволяли детям пользоваться смартфонами. Некоторые опросы показали, что родители сами привыкли к тому, что у их детей всегда в руках телефон, и даже полагаются на это. Тем не менее большинство педагогов, с которыми я беседовал, говорят, что они практически не сталкивались с противодействием со стороны родителей, когда вводили новые, более строгие правила.
Что касается запрета на использование телефонов в старших классах, их изъятия на весь учебный день, то в большинстве школ отказались идти по этому пути. По мнению школьных администраций, подросткам придется жить со смартфонами так же, как студентам колледжей и взрослым.
В этом году в Exeter High School были введены новые правила, которые заключаются в том, что школьные классы стали «зоной без телефонов». Это «очень положительно сказалось на учителях», сообщает директор Майкл Монахан. Согласно этим правилам, в начале каждого урока учащиеся кладут свои телефоны в специальные подставки для мобильных телефонов и забирают их по окончании урока.
Хоутон говорит, что поддерживает идею запрета телефонов в школах, но, по ее мнению, этого недостаточно. Она считает, что дети, у которых в целом нет доступа к смартфонам, растут более счастливыми. И она уверена, что в дискуссию об использовании гаджетов необходимо вовлечь родителей: «Родители делают все, что в их силах, когда речь идет о проблемах, в которых они разбираются. И иногда я думаю, что они просто не понимают опасности. Или они не понимают, какое влияние это оказывает на мозг». Она утверждает, что необходимо делиться результатами исследований с родителями: «Я думаю, что большинство родителей были бы ошеломлены и сказали бы: „О боже, я не хочу такого для своего ребенка“».
Доктор Карл Д. Марси считает, что осознание того, насколько губительными для детей могут быть телефоны, — лишь вопрос времени. Марси — председатель Фонда содействия развитию психотерапии MGH в Массачусетской больнице общего профиля и доцент кафедры психиатрии в Гарвардской медицинской школе. Он является автором книги Rewired: Protecting Your Brain in the Digital Age («Перепрограммированный мозг. Как защитить себя в цифровую эпоху»), рассказывающей о том, как «девайсы» влияют на наш мозг.
Марси предлагает посмотреть на вопрос гаджетов с такой стороны. Первый автомобиль Model T был выпущен на заводе Генри Форда в 1908 году, и тогда автомобили стали доступны для широких масс. Но законов, касающихся автомобилей, почти не существовало. Люди ездили по фермерским полям, не было ни дорожных знаков «стоп» (первый был установлен в 1915 году), ни электрических стоп-сигналов, ни ремней безопасности.
Потребовались десятилетия, чтобы разобраться с тем, что такое безопасность на дорогах. Теперь водители должны достичь определенного возраста, чтобы сесть за руль. Они должны пройти множество тестов, должны соблюдать правила дорожного движения, должны пристегиваться ремнями безопасности.
Марси считает, что опасность, исходящая от телефонов, «гораздо более коварна», чем опасность, исходящая от автомобилей, но, вместе с тем, она «не менее гибельна». Он призывает помнить, что приложения для смартфонов разрабатываются «людьми, которые разбираются в науке о мозге лучше, чем преподающие ее учителя, и эти люди знают, как увлечь пользователей и сформировать у них новые привычки». И это, по его словам, чревато последствиями.
Елена Белено Карни, декан старших классов Bancroft School, частной школы дошкольного образования K-12 в Вустере, рассказала мне, что «чаще всего она наблюдает, как у детей растет уровень тревожности, когда им приходится уделять внимание двум вещам одновременно». В прошлом году, отмечает она, один ученик сказал ей о социальных сетях: «Я бы хотел, чтобы кто-нибудь просто забрал у нас эти штуки». В Bancroft School учащимся не разрешается пользоваться телефонами во время занятий, за исключением особых случаев, когда на это есть разрешение.
Джулия Далин, преподаватель естественных наук в средней школе Full Circle в Сомервилле, говорит: «Одна из задач учителя — помогать ученикам принимать решения, которые пойдут им на пользу». Она также поясняет, что поскольку до получения диплома младшим школьникам еще далеко, может быть трудно объяснить ребенку, как выполнение того или иного задания поможет ему через три года. Ведь он думает: «Мои друзья пишут мне прямо сейчас!»
Когда мы разговаривали с Далин, она только что начала новый учебный год по новым общешкольным правилам: в начале каждого урока учителя кладут телефоны учеников в шкаф и возвращают их в конце урока. Она ожидала, что ученики будут неделями сопротивляться, но этого не произошло. Почти все освоились в течение одного-двух дней.
Она сказала, что ученики теперь больше участвуют в учебном процессе и начинают быстрее вникать в работу на уроке. Кроме того, они реже выходят в коридор, чтобы встретиться с друзьями во время урока. «Делать нечего, кроме как работать, — говорит она, добавляя, что свой собственный телефон она тоже заперла в шкафу вместе с телефонами своих учеников. — И я действительно чувствую, что у меня заметно улучшаются результаты».
Убирать телефоны в шкафы или специальные коробки в начале каждого урока — это то, что в последнее время стали делать многие школы. В других школах, например в Brockton High School, дети кладут телефоны в чехлы, которые затем запираются.
Лиза Роббинс, заместитель директора средней школы Dana Hall, частной школы в Уэлсли, говорит, что ученики с 5 по 8 классы теперь каждое утро кладут свои телефоны в сейф и забирают их обратно в конце дня. Таким образом, когда у детей весь день нет телефона, они начинают общаться за обедом в реальности, а не по FaceTime. И меньше вероятность, что они увидят в Сети какое-нибудь неприятное сообщение, которое не даст им покоя на уроке истории.
Но, подчеркивает она, «если вы что-то забираете, то вы должны дать что-то взамен». Поэтому на переменах в этой школе дети теперь играют со скакалками, тетерболом, мелом, мыльными пузырями и «браслетами дружбы». Она сказала, что было чудесно видеть, как весело детям общаться друг с другом.
По словам Джилл Уолш, преподавателя Бостонского университета, которая работала как с государственными, так и с частными школами над разработкой правил использования телефонов, ученики поначалу редко радуются тому, что у них забирают телефоны. Но она подчеркивает, что как только правила вступают в силу, дети часто испытывают облегчение: «Они действительно начинают ценить это. И я думаю, это признак того, что им действительно нужна помощь взрослых».
И действительно, похоже, что многие молодые люди, пользующиеся социальными сетями, сами имеют плохие предчувствия… Согласно недавнему опросу Harris Poll, около половины опрошенных в возрасте от 18 до 27 лет хотели бы, чтобы TikTok, X и Snapchat никогда не были изобретены.
Экономисты считают это проблемой «коллективной ловушки», говорит Сэмюэл Стемпер. «Если все в вашей школе постоянно пользуются телефонами, а вы — подросток, родители которого не покупают ему телефон или запрещают брать его с собой в школу, это может сильно навредить вашей социальной жизни», — объясняет Стемпер. Он считает при этом, что именно школы могут «разорвать этот порочный круг». Сами школы могут сделать так, чтобы дети не отправляли и не получали сообщения в течение дня, и тогда у детей не будет ощущения, что они выбиваются из нормы.
Но даже если завтра все губернаторы и директора школ решили бы вдруг запретить использование телефонов, возникло бы много сложностей. Некоторые дети работают после школы, и им нужно иметь возможность получать сообщения о рабочих сменах. Родителям может понадобиться предупредить ребенка, что они заберут его позже, или что ему придется возвращаться домой на автобусе. Кроме того, в стране, где стрельба в школах очень часто попадает в заголовки новостей, люди хотят иметь возможность связаться со своими детьми в экстренной ситуации.
У Девон Хоутон есть по крайней мере частичное решение: если детям нужен телефон, дайте им такой, который позволяет звонить, но не делает ничего другого. «Давайте будем честными, телефон — это компьютер. Мы даем компьютеры в руки нашим детям», — говорит она.
Когда Хоутон начинала преподавать два десятилетия назад, «дети, у которых есть проблемы с вниманием, были редкостью». Сейчас, по ее словам, это стало нормой, поэтому она преподает материал небольшими кусками.
В завершение разговора она сказала мне: «Иногда мне просто хочется забраться на вершину горы и закричать: „Пожалуйста, прекратите это делать“».
