Об Определении Конституционного суда по пенсионной реформе и его социально-экономических и политических контекстах

3 апреля 2019 г. Конституционный суд РФ обнародовал свое принятое накануне официальное Определение по запросу оппозиционных фракций Госдумы о конституционности Закона № 350-ФЗ, принятого 3 октября 2018 г., посвященного повышению пенсионного возраста в России.

В краткой резюмирующей части этого 20-страничного документа фактически заявлено, что «Конституция Российской Федерации не исключает возможности повышения пенсионного возраста федеральным законом» и что «вопрос о целесообразности данной меры — как предполагающий по существу оценку ее социально-экономической обоснованности в контексте проводимой государственной политики, а также демографических и иных факторов» — выходит за пределы компетенции Конституционного суда.

Прекрасный — сжатый и содержательный — анализ этого документа привел, в частности, А. Малахов в своем видеоролике в YouTube. Есть в прессе и другие содержательные аналитические статьи, посвященные разбору данного Определения Конституционного суда. В дополнение к этой аналитике считаю необходимым отметить следующее.

В многословном «аналитическом разборе» вопроса, который составляет основную часть Определения Конституционного суда, не оказалось ни одного абзаца, посвященного изложению имеющейся доказательной аргументации противников пенсионной реформы. В то же время нам хорошо известно, что такая детально изложенная аргументация в Конституционный суд поступала до начала рассмотрения запроса.

Однако судьи Конституционного суда, оговорив, что верификация социально-экономических аспектов реформы вне компетенции Суда, все же подробно изложили аргументы власти «за реформу» и все-таки сделали свои выводы исключительно на основании этих аргументов. Особенно откровенно ангажированным при этом выглядит пассаж в конце п. 2 Определения Суда:

«Законодатель правомочен повысить пенсионный возраст, если такое повышение обусловлено социально-экономическими, демографическими, медико-биологическими и другими объективными факторами. Иное поставило бы под вопрос надлежащее выполнение Россией как правовым социальным государством обязанности аккумулировать достаточные средства на выплату пенсий и на основе этого обеспечивать не ущемляющие достоинство личности условия для реализации гражданами своих пенсионных прав».

Конституционный суд суконным юридическим языком излагает ложь, приведенную правительством в обоснование решения о повышении пенсионного возраста. И обходит молчанием противоположный вывод, который с необходимостью следует из достоверной аргументации противников пенсионной реформы.

В том числе данные о том, что только лишь нераспределенные остатки средств на счетах правительства на конец 2018 года уже могут с лихвой восполнить дефициты Пенсионного фонда на много лет вперед.

В том числе многочисленные доклады статусных экономических институтов (включая РАНХиГС), показывающие, что реформа не улучшит, а ухудшит уровень жизни российских пенсионеров.

При этом нельзя не подчеркнуть, что Конституционный суд в своем Определении фактически признает право законодательной власти умалять конституционные права граждан по «социально-экономическим, демографическим, медико-биологическим и другим объективным» причинам, если государство — по любым причинам! — не сумело «аккумулировать достаточные средства на выплату пенсий».

Однако, как мы видим, наше государство — по разным причинам — не умеет аккумулировать достаточные средства и на многое другое. В результате «легализованная» Конституционным судом «странная» пенсионная реформа происходит на всё более тревожном фоне российской социально-экономической реальности и в обрамлении множества других, не менее «странных», законодательных новаций.

Какой же это фон реальности?

Здесь не место подробно разбирать все аспекты этой тревожной реальности. Перечислим лишь самое «болезненно важное»:

• неуклонно снижающиеся уже шестой год подряд — что признает официальная статистика — реальные располагаемые доходы граждан России. За этот период они снизились примерно на 10%;

• рост бедности: в феврале 2019 г. вице-премьер Татьяна Голикова публично объявила, что с 2012 г. численность бедных в России выросла почти на 4 млн чел., с 15,4 до 19,3 млн чел., то есть более чем до 13% населения. Но это лишь официальные цифры: по данным независимых исследований реальная бедность в стране затрагивает 36–38% населения;

• рост кредитной задолженности граждан: за один только 2018 г. она выросла с 22% до 27% среднего годового дохода российской семьи. Причем главный компонент этой задолженности — долгосрочные ипотечные кредиты, то есть многолетняя долговая кабала должников;

• всё более серьезные — что опять-таки признает даже официальная аналитика, — проблемы трудоустройства не только для граждан предпенсионного возраста, но и для большинства людей старше 40–45 лет;

• катастрофическая безработица на селе, а также в малых «моногородах» и поселках — при экономической невозможности для бедных семей переехать в регион с благополучным рынком труда.

Каково создаваемое властью законодательное обрамление этой тревожной реальности?

Мы видим вал новых законов, штампуемых законодательной властью и всё более откровенно направленных на дальнейшее падение уровня и качества жизни рядовых граждан. Кроме пенсионной реформы, это:

• уже не раз обсужденное нами повышение налога на добавленную стоимость (НДС) с 18% до 20%, больно бьющее не только по карманам большинства населения, но и по рентабельности малого и среднего бизнеса;

• новации так называемой «мусорной реформы» (поправки и дополнения в закон «Об отходах производства и потребления»), фактически «нагружающие» граждан страны новыми непомерными налоговыми поборами;

• «экспериментальный» налог на самозанятых, позволяющий бизнесу сокращать социальные выплаты в бюджет, но заодно выбрасывающий миллионы людей в существование без каких-либо социальных гарантий;

• пакет законопроектов о допуске частных компаний к предоставлению гражданам государственных и муниципальных услуг в сферах образования, здравоохранения, социальной защиты, занятости населения, физической культуры, спорта и туризма. Который, по оценкам большинства профессиональных экономистов, создаст очередную частную «коррупционную прослойку» между бюджетным финансированием и населением, и в результате не только повысит стоимость качественных услуг во всех этих сферах, но и резко ухудшит доступный для малоимущих объем этих услуг;

• неуклонные «дежурные» повышения тарифов ЖКХ, акцизов на топливо и т. д., которые столь же неуклонно ухудшают социально-экономическое положение широких российских масс.

В этих новациях мы видим отчетливое стремление законодателей освобождать государство (и, в частности, бюджет) от «обременений» социальными расходами и социальными обязательствами.

Налицо буквально вал законодательных подтверждений тенденции отказа нынешнего правительства и нынешнего Федерального Собрания от конституционного принципа социального государства.

В то же время высшие слои нынешнего российского общества — статусную государственную бюрократию и так называемую экономическую элиту — российские законодатели тщательно оберегают от каких-либо издержек, потрясений и потерь.

Законодательные шаги представленного в Госдуме большинства «Единой России» в этом направлении — также более чем показательны:

• парламентское большинство нынешней Госдумы последовательно блокирует любые законопроекты, создающие реальную и строгую ответственность за коррупционные преступления. В том числе — конфискацию и обращение в пользу госбюджета незаконных доходов;

• Госдума уверенно принимает законопроекты, освобождающие от уголовной ответственности бизнесменов, которые возместили нанесенный контрагентам или государству экономический ущерб;

• Госдума старательно «декриминализует» отказ бизнеса от репатриации в Россию денежных средств, полученных в результате экспортных операций, а также другие валютные преступления;

• Госдума отказывается принять законодательство, предоставляющее Прокуратуре полномочия проводить проверки Центробанка.

Одновременно Госдума принимает законы об ограничении права граждан на митинги и об ответственности «за распространение информации, оскорбляющей общество, государство, человеческое достоинство». Причем под «оскорблением государства и человеческого достоинства», судя по духу и букве документа, подразумевается, в том числе, и критика представителей власти в виде «неуважительных публикаций».

Еще одной новой — и очень тревожной — тенденцией нынешнего курса нашей власти становится всё более откровенный разговор власти и богатых с вневластными и бедными в интонациях и лексике полного пренебрежения интересами народных масс, то есть «социального фашизма».

В последнее время мы слишком часто слышим возмущенные или удивленные высказывания депутатов Госдумы и региональных органов власти из «Единой России» о недовольстве наших граждан пенсионной реформой и другими налоговыми новациями, усугубляющими и без того катастрофическую российскую бедность.

Среди этих депутатских высказываний всё больше «разъяснений» типа таких, что, мол, в блокадном Ленинграде люди питались гораздо хуже, чем нынешняя российская беднота, и при этом выживали, и что на нынешние минимальные зарплаты и пенсии «вполне можно прокормиться», и что пенсионеры ложатся в медицинские стационары только затем, «чтобы сэкономить деньги на продуктах и немного отдохнуть от домашних забот», и т. п.

Наиболее откровенные из таких депутатов-единороссов прямо заявляют, что, мол, несогласные с социально-экономическим курсом нынешней власти «просто с жиру бесятся».

Мы видим нарастающий социально-психологический раскол между властью и богатыми (права которых власть тщательно оберегает) и широкими социальными слоями малоимущих. Причем явно не за горами превращение этого раскола в социальную пропасть.

Изложенное выше заставляет очень многих социально-политических аналитиков допускать, что стратегия социального раскола и унижения вневластных и бедных, проводимая нынешним составом правительства и законодательной власти, вполне сознательно направлена на обострение социально-экономических и политических противоречий в России до «революционного» уровня.

Что делать?

Изданное 3 апреля 2019 года Определение Конституционного суда РФ по запросу оппозиционных партий Госдумы о конституционности пенсионной реформы лишило граждан России последней возможности отменить этот людоедский акт прямой юридической адресацией к Основному закону страны.

Это так потому, что дальнейшие заявления отдельных граждан в суды с исками против пенсионной реформы после стандартной процедуры их последовательного отклонения российским судами всех инстанций попадут в тот же Конституционный суд, который вряд ли будет отменять свое нынешнее Определение.

Единственной следующей инстанцией, которая, по нынешней Конституции РФ, правомочна рассматривать такие иски и оспаривать пенсионную реформу, является Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Однако сам факт подачи исков в ЕСПЧ по такому вопросу, вне зависимости от возможных решений ЕСПЧ, станет и глубоким международным унижением России и дополнительным поводом для дальнейшей международной изоляции нашей страны.

В то же время формулировки Федерального закона о референдуме ставят перед организацией всенародного референдума об отмене «людоедских» законодательных новаций (в том числе и прежде всего пенсионной реформы) множество технологических, юридических и организационных барьеров. Причем эти барьеры практически непреодолимы без благожелательной заинтересованности исполнительной власти в регионах и на федеральном уровне. А на такую благожелательную заинтересованность сегодняшней власти рассчитывать не приходится.

Но и изменение закона о референдуме при нынешнем составе Думы, то есть при доминировании в ней «верхнего» антинародного социального слоя, не имеет перспектив.

То есть нам, видимо, приходится признать, что все законодательные методы социально-экономической борьбы граждан России за свои права оказываются заблокированы по крайней мере до следующих парламентских выборов в 2021 году. Представляется, что единственной — хотя и маловероятной — возможностью разблокировать эту ситуацию является инициатива референдума, которую заявит Президент России как гарант нашей Конституции. В то же время

нынешнее развитие кризисных тенденций в стране заставляет сильно сомневаться в том, что Россия сможет дожить до следующих парламентских выборов без катастрофических социально-политических потрясений.

Поэтому, как представляется, мы должны:

• продолжать и развивать аналитическую работу по выявлению рисков и угроз социально-экономической и политической стабильности, связанных с продолжением нынешнего провального «реформаторского» курса, взятого нашей законодательной и исполнительной властью, и предъявлять эти риски и угрозы обществу;

• блокировать всеми законными средствами любые очередные антинародные инициативы законодателей и правительства;

• разрабатывать и детально обосновывать альтернативные варианты пенсионной реформы и сопутствующих законов, позволяющие стране выйти из сложившегося (уже критического) социально-экономического и политического тупика;

• блокировать всеми законными средствами любые попытки использовать растущий социальный протест для незаконной смены власти в России методами «оранжевой революции»;

• вести активную разъяснительную и пропагандистскую работу в широких гражданских массах с целью не допустить прохождения в парламент на следующих выборах лиц, не считающих себя ответственными за судьбы народа и страны.