Феномен холодной войны — 2
Вьетнам, когда-то колониальное владение Франции, после Второй мировой войны объявил о своей независимости. Франция ввела войска, но справиться с антиколониальным движением не смогла. Ее место во Вьетнаме заняли США.
Казалось бы, какое дело Америке до потерянной колонии Франции?
Дело было, и оно заключалось в представлении США о том, что они обязаны препятствовать проникновению коммунизма в любую точку мира. Победа коммунистов сначала в Китае, а потом и в Северном Вьетнаме была воспринята в США как начало коммунистической экспансии в Юго-Азиатском регионе. И элита, и большинство американцев по-прежнему верили в необходимость охранять все аванпосты холодной войны. Поэтому с 1964 года США вступили в открытое военное столкновение с Северным Вьетнамом, поддерживавшим партизанское движение в Южном Вьетнаме.
В подготовленном в 1962 г. для президента аналитическом документе Совета национальной безопасности говорилось: «Значительные потери территории или ресурсов сделают для США более сложным создание того вида мирового окружения, какое они желают, породят пораженчество среди правительств и народов в некоммунистическом мире и вызовут разочарование внутри США».
Почему мы так подробно описываем ту давнюю ситуацию? Потому что именно поражение во Вьетнаме (а оно было, несмотря на все усилия США, страшным, катастрофическим) на долгое время выбило из набора внешнеполитических инструментов Америки не только ядерную войну, но и обычную. Мощная, подготовленная, технически совершенная американская армия не смогла справиться с вьетнамским партизанским движением. А значит, был проигран и весь юго-азиатский фронт борьбы с коммунизмом. Победу над США праздновал не только Вьетнам, но и помогавшие ему Китай и Советский Союз — для экспансионистской, нацеленной на мировое господство психологии Америки это был чудовищный удар.
Кроме того, в самом американском обществе начались пугающие процессы. Недовольство продолжающейся войной вылилось в так называемый вьетнамский синдром. Американцы требовали от власти не участвовать в войнах, которые носят длительный характер, не имеют четких военных и политических целей, а главное, приносят значительные человеческие потери.
Появилось целое поколение молодежи, протестующей против вьетнамской войны («движение хиппи»). Десятки тысяч американцев дезертировали из вооруженных сил, тысячи предпочли уехать из США, чтобы не попасть на войну. Коренным образом изменилась психология всего общества. Войну требовали вообще исключить из арсенала средств национальной политики. По всей стране активно продвигался лозунг «Больше никаких Вьетнамов!». До 1973 года, времени вывода американских войск, продолжались антивоенные демонстрации.
Ряды той части американской элиты, которая мечтала о мировом господстве, оказались расстроены. «Горячая война» в любых ее видах была невозможна. Ее сторонникам на долгое время пришлось отступить в тень. Холодная война в виде гонки вооружений тоже была неприемлема. Более того, под давлением общественности пришлось пойти на переговоры с Советским Союзом о сокращении стратегических вооружений.
В США наступил период исторического пессимизма, в элите даже обсуждалось возвращение к изоляционизму. Но для тех, кто не оставил мечты о мировом господстве, еще оставалась узкая область, где можно было достичь победы над СССР и социалистической системой. Это была область ценностной гонки, соревнования образов жизни, область пропаганды экономического довольства. Она не сулила быстрого результата, но других вариантов просто не было.
Так началась психологическая и информационная война против СССР как разновидность холодной войны.
Недолгая «разрядка»
В эпоху президента Р. Никсона (1969–1974 гг.) впервые стали отходить от жесткой политики в отношении СССР. В области ядерной стратегии доктрина «гибкого реагирования» сменилась на стратегию «реалистического сдерживания». «Гонка вооружений» с принципа превосходства перешла на концепцию «достаточности». Никсон говорил: «Наша цель состоит в том, чтобы иметь уверенность, что Соединенные Штаты обладают достаточной военной мощью, чтобы защитить свои интересы и поддержать те обязательства, которые администрация сочтет существенными для интересов Соединенных Штатов во всем мире. Мне кажется, достаточность была бы лучшим термином, чем превосходство».
Советское руководство также решило отойти от жесткой линии на конфронтацию с США и от борьбы за зоны влияния. В документах ХХIV съезда КПСС (1971 год) было сказано: «Улучшение советско-американских отношений отвечало бы интересам советского и американского народов, интересам упрочения мира».
26 мая 1972 года между СССР и США был подписан важнейший Договор об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО). Стороны отказались от дорогостоящего и дестабилизирующего строительства систем ПРО по периметру своих границ. Одновременно был подписан и Договор об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1).
Москва действительно считала, что наступает эпоха «разрядки напряженности». Что давно выдвигаемая Советским Союзом идея мирного сосуществования наконец-то обретает зримые черты, становится альтернативой холодной войне. В те дни «Правда» писала: «Мы исходим из того, что улучшение отношений между СССР и США возможно. Наша принципиальная линия в отношении капиталистических стран, в том числе США, состоит в том, чтобы последовательно и полно осуществлять на практике принципы мирного сосуществования; развивать взаимовыгодные связи, а с теми государствами, которые готовы к этому, сотрудничать на поприще укрепления мира, придавая максимально устойчивый характер взаимоотношениям с ними».
Между тем американское руководство видело задачи политики разрядки совсем в другом. Р. Никсон и его главный советник Г. Киссинджер надеялись, что таким способом США смогут «сдержать мощь и влияние Советского Союза на основе комбинации давления и соблазнов, которые должны были в случае успеха убедить русских, что в их собственных интересах быть сдерживаемыми».
Комбинация давления и соблазнов... Само введение в арсенал холодной войны инструмента соблазнов говорило о многом. Именно апелляция к соблазнам спасла США от поражения в состязании с СССР и мировой системой социализма.
Этот новый опаснейший вызов не сумели оценить по достоинству советские политики. Тем более что соблазнам они-то и были подвержены более всего. Говоря «они», я имею в виду не отдельных людей, а партийно-хозяйственную номенклатуру как целое.
Итак, с одной стороны, переход к войне соблазнов. А с другой стороны — успехи в ядерном разоружении, позволяющие считать США вполне «договороспособными».
Вслед за договорами ОСВ-1 и ПРО последовал ряд других — в 1974 году был подписан Договор об ограничении подземных испытаний ядерного оружия, в 1979 году — Договор ОСВ-2, в 1982 году СССР объявил о следовании принципу неприменения ядерного оружия первым.
Следующие за Р. Никсоном американские руководители: Д. Форд (1974–1977 гг.) и Дж. Картер (1977–1981 гг.) — тоже считали ядерную войну невозможной, однако каждая администрация делала все, чтобы поддерживать стратегические силы США на должном уровне. И искала способы преодолеть количественный паритет.
При Форде американские ядерные средства были перенацелены с гражданских объектов СССР на военные. Это означало, что США улучшили качественные показатели своих ракет (точность и мощность), позволявшие наносить удары по ракетным шахтам МБР и взлетным полосам аэродромов, где базируются стратегические бомбардировщики.
Администрация Картера попыталась достичь превосходства над СССР в области создания средств поражения космических объектов — спутников. А также начала наращивание обычных вооружений — обществу это объяснялось как раз наличием ядерного паритета, который нельзя было нарушать.
Последний виток холодной войны
Новый всплеск холодной войны пришелся на эпоху Р. Рейгана (1981–1989 гг.). Рейган изначально шел на выборы с задачей разрушить «исторический пессимизм». Он пообещал «ликвидировать бессилие» США в неоконченной холодной войне, продемонстрировать, что уменьшение внешнеполитических возможностей Америки не объективный, а субъективный процесс.
Было организовано мощное психологическое давление на американский народ с целью изменить его восприятие мировых событий, доказать, что дальнейшая пассивность приведет к потере престижа мирового лидера, ответственной державы, покровителя своих союзников. Что иначе США проиграют холодную войну.
Администрация Рейгана поставила перед собой крупные задачи: в области экономики («рейганомика» как стимуляция американского экономического потенциала), в отношениях с союзниками (привлекать союзников можно, но надеяться следует только на себя), в отношениях с остальными странами (есть те, кто с Америкой, и те, кто против, — то есть мир полярен).
Но главная идея Рейгана была в возрождении ставки на военную силу: необходимо обновить стратегические возможности, вернуть военно-морскому флоту контроль над Мировым океаном, модернизировать контингент обычных сил. Согласие на паритет с СССР означало, по мнению Рейгана, пораженчество. «Эра сомнений в себе окончена. Американцы снова желают быть первыми», — заявил Рейган.
Из этого вытекали все стратегические инициативы Рейгана — и стратегия «звездных войн» (проект СОИ), и отход от принципов мирного сосуществования, и вторжение в Гренаду в 1983 году, и помощь антикоммунистическим движениям в Азии, Африке и Латинской Америке, и поддержка «Талибана» для борьбы с советскими войсками в Афганистане, и бомбардировки Ливии, и поддержка антиправительственных групп в Никарагуа («дело иран-контрас»). И наконец, снижение мировых цен на нефть, что стало тяжким ударом по главному источнику советского экспорта.
Таким образом, США действовали сразу по нескольким направлениям: экономическому, военно-стратегическому, технологическому, спецслужбистскому, международному (сближение с Китаем на антисоветской основе), из которых далеко не на последнем месте было психологическое и пропагандистское («СССР — империя зла»).
Активизация этих усилий США совпала по времени с деструктивными процессами в самом Советском Союзе, в том числе, в области экономики, социальной жизни, в международной политике. Долгий застой эпохи Брежнева, а затем слишком краткие периоды правления Черненко и Андропова подорвали имидж КПСС, привели к снижению уровня управления страной, к потере жизненной силы и целеустремленности общества.
Холодная война в рейгановском варианте плюс задействование соблазнов — вот что обеспечило американцам реванш за Вьетнам и многое другое. Ни Андропов, ни тем более Черненко (равно как и Брежнев, вполне подверженный определенным соблазнам, конечно же, несопоставимо меньшим, чем постсоветские элитарии) не могли ответить на этот новый вызов. Отвечать на вопрос о том, почему именно не могли, следует не в рубрике «Классическая война». Я здесь просто констатирую этот факт.
Что же касается Горбачева, то его сознательное предательство стало ключевым во всем, что касается войны соблазнов. И одновременно было основано на лукавой апелляции к рейгановским программам обеспечения американского превосходства («вон что они вытворяют, а нам-то что прикажете делать?»).
«Он (Горбачев) складывал подарки у наших ног — уступка за уступкой», — писал госсекретарь Дж.Шульц. Конгрессмен Э. Марки оценил согласие СССР уничтожить свои ракеты средней дальности как «лучшее, что русские предложили нам со времен продажи Аляски».
В 1989 году Горбачев вывел из Восточной Европы 500 единиц ядерного оружия — чтобы продемонстрировать русскую щедрость. В Вайоминге на встрече с Бейкером Шеварднадзе согласился с американской позицией — что морские крылатые ракеты не должны подпадать под действие Договора СНВ-1. Затем СССР отказался посылать оружие в Никарагуа, тем самым развязав руки США для свержения социалистического правительства сандинистов.
Перечислять можно долго и подробно. Сдавшаяся сторона отдавала победителю «на поток и разграбление» все свои прежние завоевания.
Итог
Поражение СССР в холодной войне и последовавший за этим распад Советского Союза кардинально изменили самооценку Америки. В мире теперь осталась единственная сверхдержава, и путь к глобальному управлению был открыт. Америка преодолела страх перед войной (что тут же доказала двумя вторжениями в Ирак в 1998 и 2003 гг.).
США вновь взяли на вооружение инструмент неядерной войны во внешней политике, но и холодная война не вышла из употребления. Напротив, она приобрела множество самых разнообразных оттенков — от «борьбы с терроризмом» до инспирированных «демократических революций».
В области собственно военных стратегий США вновь вернулись к безусловной вере в неограниченное американское превосходство в технологиях. Здесь уроки холодной войны с СССР для Америки прошли даром. Она по-прежнему пытается достичь недостижимого, получить неоспоримое первенство, обеспечить себе превосходство на всех рубежах.
Таким образом, США вновь становятся на сторону технологий в их противостоянии с человеческим фактором, на сторону материи в ее споре с духом.
Возможна ли такая победа в принципе, и насколько она реальна для нынешней Америки — тема для следующих статей.
