Французское сопротивление. Продолжение
Что наиболее важно отметить в более чем полугодовом французском протесте против «Закона для всех»?
Массовость и организованность. В Париже при населении 2,2 млн человек протестные акции собирали до 1,5 млн человек. Конечно, в это число входили не только парижане: приезжала провинция (нередко с детьми). Нам, согласитесь, трудно представить такие людские массы в той же Москве, где официально проживает раз в 5 больше (более 12 млн).
При такой массовости продемонстрирована хорошая организованность. Посмотрите фото и видео — участники протестов движутся с ощущением внутреннего права, они законопослушны, присутствие детей также свидетельствуют о мирном настрое (на Болотную детей не брали).
Ничего не сообщается об оргкомитете протестов. О финансировании французские СМИ пишут, что это личные пожертвования. Пока нет оснований утверждать, что во главе стоит церковь. Хотя, конечно, католическая церковь участвовала в манифестациях — и организуя свои отдельные акции, и принимая участие вместе с другими конфессиями и просто гражданами.
Нет никаких сведений об организующей роли мусульман. Конечно, на уровне личного присутствия мусульмане участвовали в акциях. Но они не стали в протестах заметной силой. Хотя могли бы — мусульмане хорошо организованы через мечети, у них сплоченные диаспоры, и отношение к однополым бракам однозначно негативное. Тем не менее, в этом вопросе их хваленая пассионарность не была проявлена. (Видимо, она ждет своего часа. Вот только когда и для чего она будет задействована, это еще пока открытый вопрос).
Тем не менее (и это вряд ли совпадение), в декабре 2012 года власти Франции объявили о намерении депортировать из страны радикально настроенных имамов-иммигрантов, а также расформировать религиозные сообщества, члены которых демонстрируют признаки фанатизма. Почти одновременно президент Олланд объявил о создании специального агентства, призванного следить за соблюдением принципа отделения церкви от государства.
Во Франции, традиционно католической стране, проживают еще 4 млн мусульман и около четверти миллиона евреев. Так какой конфессии более всего опасаются? Главная претензия, конечно, к христианству. По мнению руководства ЕС, именно христианство несет угрозу идеям евроинтеграции, противоречит «европейским ценностям», то есть, «однополым бракам». Не случайно европейские СМИ, освещая протесты во Франции, заверяют, что только радикалы выходят на улицы и пытаются провоцировать мирное население. Иначе как фанатиками не называют и католиков-традиционалистов. А в качестве доказательства недопустимой агрессии христиан и их опасности для общества приводится ответ молодых людей католической группы Civitas на выпад полуголых активисток Femen (мы писали об этом в прошлой статье).
Реакция власти. Как известно власть не реагировала ни на требование проведения референдума, ни на массовость протестующего против закона большинства. Такое молчание власти в ответ на требования народа вызывало ответный протест, лозунги против закона сменились на лозунги «Долой социалистическую диктатуру!», «Франция взорвется!». Последняя крупная манифестация 26 мая закончилась потасовками, полиция применила слезоточивый газ, были арестованы 350 человек.
Президент правого католического движения Civitas Алэн Эскада (один из организаторов протестов) заявил, что «правящий класс заплатит, если не услышит гнева французского населения». По его словам, в первую очередь борьба пойдет за молодежь. Ведь уже со следующего года новые школьные учебники будут задействованы для превращения нового закона в нечто социально и культурно приемлемое. Детям будут объяснять, что семья — это не только мама и папа, но и два папы, две мамы. Эскада обещает радикализацию манифестаций и рассчитывает на политическую борьбу, в результате которой на муниципальных выборах 2014 г. социалисты (сенаторы и мэры) потеряют свои места.
Отказ власти от компромисса понятен в свете того, ради чего и протаскивался закон. Он был нужен для создания новой реальности. Для продвижения такой реальности Франция очень важна как одна из особых точек Европы.
Дело в том, что институт семьи во Франции играет весьма существенную роль в жизни общества. Не случайно специальные учреждения, политические партии и газеты регулярно проводят опросы общественного мнения с целью выяснения места семьи в сердцах французов. И что же? Несмотря на кризис, безработицу и спад, во Франции продолжается рост рождаемости. Такое демографическое благополучие — абсолютное исключение для Европы, где на одну женщину приходится 1,5 ребенка. Во Франции же коэффициент рождаемости — 2,01. Население Франции около 65 млн человек, за 30 лет оно выросло 10 млн человек.
С чем связано такое нетипичное положение дел? Прежде всего, с развитой и масштабной государственной политикой по поддержке семей и деторождения. Можно сказать, что Франция является образцовой в этом плане страной. Впрочем, не хуже обстоит с господдержкой и в скандинавских странах, но там с рождаемостью отнюдь не благополучно. И все потому, что, в отличие от Франции, там уже не первый год легализованы однополые браки и на повестке дня без всяких сантиментов легализация прочих форм содомии (педерастии, инцеста и другого «сексуального разнообразия»). Не говоря уже о торжестве органов ювенальной юстиции типа «Барневарн» (Норвегия).
Возвращаясь к Франции, заметим, что государственное внимание к семье возникло не сегодня. Существует давняя традиция, начиная с 1860 г., когда впервые было принято решение о назначении на каждого ребенка моряка (до 10 лет) пособия в 10 сантимов в день (5 % дневной зарплаты рабочего).
Наиболее активно политика повышения рождаемости начала проводиться с начала 1920-х годов. В 1946 г. была введена широкая система денежных выплат и налоговых льгот семьям — для поощрения рождения первого, второго, третьего ребенка. Одновременно до 1967 г. не разрешалась продажа контрацептивов, до 1975 г. были запрещены аборты. В результате к середине 1980-х годов Франция имела среди стран Западной Европы один из самых высоких коэффициентов рождаемости (1,8–1,9). Население увеличивалось ежегодно на 0,4–0,5 %. С 1970-х годов политика в отношении семьи становится более социальной — помощь оказывается преимущественно семьям с низкими доходами, одиноким родителям. Упрощаются процедуры развода.
Особенностью французской системы социальной защиты семьи является сложная разработанная организационная структура, а также высокая доля расходов на социальные программы (выше среднего уровня по ЕС). Семейная политика осуществляется через семейные пособия, льготы по подоходному налогу, создание и содержание инфраструктуры по уходу за детьми.
Помимо разнообразных пособий семейная политика включает инвестиции в структуры ухода за детьми: в детские сады (бесплатные для детей 3–6 лет), субсидируемые ясли и на приглашение аккредитованной няни для ухода на дому.
Госпрограмма «Большая семья» для многодетных семей предоставляет налоговые льготы. С каждым ребенком уменьшается налогооблагаемая база вплоть до того, что семьи с четырьмя детьми практически не платят налогов. Причем льгота существует для всех граждан независимо от достатка.
То есть уникальность ситуации с рождаемостью объясняется тем, что значительную часть расходов на воспитание детей государство берет на себя. Француженки умеют и могут (для этого и создавались условия) совмещать работу и материнство — во Франции работающих женщин более 80 %. В то время как в Германии, например, где численность населения снижается, немецкие женщины признаются, что им тяжело совмещать работу и воспитание детей и отказываются от материнства, выбирая работу, карьеру.
Но дело не только в материальной помощи государства. В отличие от той же Германии французское общество к детям относится трепетно, здесь царит негласная норма: женщина должна иметь детей. Даже главы государства демонстрируют это: у Саркози четверо детей, у Олланда также 4. Семейные традиции во Франции до сих пор действуют: французы держатся за родственные связи, не говоря уже об обязательном Рождестве вместе с семьей, свадьбе или крещении с созывом родственников со всей Франции.
Существует и образ идеальной семьи (он напечатан на сотнях тысяч плакатов протеста): это отец, мать и двое детей. И даже подавляющее большинство молодых людей (83 %) в возрасте от 16 до 29 лет называет создание семьи жизненным приоритетом. Напомним, что эти цифры весьма схожи с нашими российскими представлениями о ценности семьи (у нас процент выше, но рождаемость ниже).
Будет ли продолжен протест? Европейские СМИ торопятся заверить, что протест сходит на нет, что по последним опросам 70 % французов говорят: хватит протестовать! Внутри страны власть и меньшинство празднуют победу, предлагая всему миру шоу — первую «законную однополую свадьбу». Прямая трансляция с этой «частной церемонии» велась на специально установленных по всему городу Монпелье (население 250 тыс., в Париже ее не рискнули бы провести) больших экранах, несколькими ТВ-каналами. Присутствовали 140 журналистов, 200 полицейских. При этом «благословившая молодых» мэр Элен Мандро утверждала, что брак не был политическим актом: этот союз «очень важный шаг вперед для всего общества», «это — победа любви над ненавистью».
Не знаю, о какой любви говорила мэр, но то, что это победа еще в одной стране ненависти к человечеству — безусловно.
21 мая известный французский писатель, противник закона Доминик Веннер принес себя в жертву — он застрелился перед алтарем собора Нотр-Дам-де-Пари. «Я считаю необходимым принести себя в жертву, чтобы прервать одолевающее нас оцепенение, — написал он в посмертной записке-завещании. — Я кончаю с собой, чтобы пробудить дремлющую совесть. Я протестую против судьбы, ... индивидуальных желаний, которые разрушают нашу идентичность, в том числе семью, сущностный фундамент нашей тысячелетней цивилизации». Один из свидетелей, настоятель собора, назвал это «апокалипсической сценой»…
Чтобы умалить масштабность поступка, СМИ постарались, прежде всего, отметить гомофобию погибшего. На следующий день полуголая девица из Femen с надписью на теле «Мы верим в геев» и с пластиковым пистолетом «отплясывала» на месте самоубийства. Далее подписавший закон президент Олланд ханжески выразил соболезнования друзьям и близким писателя. Лидер же гей-движения Франции подчеркнул, что считает поступок «сколь ярким, столь и бессмысленным».
Ответ на вопрос, был ли этот поступок бессмысленным, должны дать французы, которых Доминик Веннер хотел побудить бороться против вторжения Зла. Если борьба усилится — поступок Веннера приобретет огромный политический смысл. А если нет? Что ж и в этом случае поступок Веннера, как любой героический поступок, совсем бессмысленным назвать невозможно.
А вот поступок Спилберга… 27 мая главный приз Каннского фестиваля получил французский фильм о лесбиянках «Жизнь Адели». Решение жюри наиочевиднейшим образом является политическим. А как иначе? В момент, когда на улицы выходит миллион протестующих... на тебе — такое решение.
Председатель жюри мэтр Стивен Спилберг оправдывался, заявив, что решение присудить первый приз картине было абсолютно независимым (так же, как и первый гомосексуальный брак был абсолютно не политическим). Якобы жюри (и мэтра, соответственно) «поразила игра актрис, эмоции и сила чувства». Настолько поразила, что они не заметили, что происходит с гражданами Франции? И еще режиссер подчеркнул, что фильм, прежде всего, о большой любви. Он, как и мэр с первой гомосексуальной свадьбы Франции, снова ссылался на любовь. Какую?
Что касается подлинной любви, то ее, несомненно, поддерживают протестующие французы. И акция солидарности с ними возникла в Европе — но не в принимающих гей-вторжение странах Европейского Союза, не у мировой кинематографической элиты, а в разбомбленной 14 лет назад мировым сообществом Сербии.
Политическое движение «Двери српске» — «Движение за жизнь Сербии», (основами идеологии которой являются социальный консерватизм, антиглобализм и сербский национализм) перед посольством Франции в Белграде обратилось к французским несогласным: «Мы находимся здесь, чтобы выразить свою солидарность французскому народу, нашим братьям в Париже и во Франции. Наше движение сопротивления, которое началось одновременно в Сербии, Франции и в России, является движением солидарности за семью, так как семья является последней ячейкой свободы, последним очагом сопротивления миру коммерции, миру сект и лобби. Мы вне политики, правых и левых, нас они не интересуют. Нас интересует народ! Мы должны восстать и вернуть моральный кодекс народу, суверенность и свободу народу. Да здравствуют восставшие народы на нашем европейском континенте, русские, французы, сербы! Обращаемся к французским патриотам: продолжим наш бой!»
Говорят, что французы рыдают в комментариях к ролику на YouTube, благодарят сербов за приветствие, говорят «спасибо» за то, что они не злопамятные и простили их! Возглашают: да здравствуют русские, сербы и французы!
Так или иначе, но во Франции протесты против гомофашистов продолжатся. Крупная акция намечается на День взятия Бастилии. Будем надеяться, что французы так просто не сдадут ни своих семейных традиций, ни социальных завоеваний Пятой республики в отношении семьи, ни своего будущего.
