Избегающие выбора
Наш митинг на площади Революции в защиту РАН показал, что раскол научного сообщества в целом и академического научного сообщества в том числе — неизбежен. Разговоры о том, что всё академическое сообщество проигнорировало «Суть времени», — определенно пустопорожние. Пройдет два–три месяца, и вокруг предложенного нами проекта сплотится определенная часть этого самого сообщества. А другая часть сплотится вокруг проекта, который я называю «проектом Латыниной». Предлагаю читателю ознакомиться со статьей Ю. Латыниной «РАН не реформируют, РАН унижают». И убедиться в том, что в этой статье действительно предложен некий вполне возможный проект ответных действий униженной РАН, основанный на переходе РАН под опеку Запада (международный аудит, к примеру), оранжевизацию РАН и так далее.
Признав, что этот проект вполне эффективен, и обратив внимание читателя, что проектов, по сути, предложено только два (№1 — навальнизация-оранжевизация РАН в латынинском ключе, №2 — проект «Сути времени» и Профсоюза работников РАН), я резко поменяю ракурс — с тем, чтобы в конце статьи вернуться к ее началу.
«Камо грядеши, Господи?» (по-русски, «куда идешь, Господи?» — quo vadis, Domine?)
Эта фраза сказана, по преданию, апостолом Петром Иисусу Христу. Св. Петр сказал это в момент, когда хотел убежать из Рима, потому что император Нерон начал гонения на христиан.
Ранее тот же апостол Петр сказал эту же фразу Иисусу Христу на Тайной вечере (Иоанн, 13:36-38).
«Симон Петр сказал Ему: Господи! куда Ты идешь? Иисус отвечал ему: куда Я иду, ты не можешь теперь за Мною идти, а после пойдешь за Мною.
Петр сказал Ему: Господи! почему я не могу идти за Тобою теперь? я душу мою положу за Тебя.
Иисус отвечал ему: душу твою за Меня положишь? истинно, истинно говорю тебе: не пропоет петух, как отречешься от Меня трижды».
В сущности, повторив эту фразу в момент бегства из Рима, апостол всего лишь вспомнил свою же фразу, сказанную в ходе Тайной вечери. А также то, что за этой фразой воспоследовало.
Наверное, многие из тех, кто был в Риме, посетили церковь Домине-Кво-Вадис, расположенную на месте, где, согласно апокрифическим «Деяниям Петра», Петр встретил Христа и обратился к нему с вопросом «Кво вадис?» (то бишь «Камо грядеши?», то бишь «Куда идешь?»). Якобы в ответ на этот вопрос, заданный во второй раз, Христос ответил Петру: «За то, что ты оставил Мой народ (почти все христиане в Риме были убиты по приказу Нерона), Я иду в Рим на второе распятие» (Quoniam relinqui populum Meum, Romam vado iterum crucifigi). Апостол попросил разрешения у Господа идти с Ним (Domine, tecum veniam).
В итоге апостол был распят. То бишь переведен из комфортного, благополучного состояния (в котором можно и жизни радоваться, и острословить, и проблемы научные изучать) в состояние крайнего дискомфорта и полной потери благополучия. В то состояние, которое, как сказали бы медики, чревато лишь летальным исходом.
Распятие... Всегда ли наши интеллигенты, умиляющиеся по поводу христианства, рассматривают это самое распятие как неотъемлемую часть умилительной религиозной системы? Уверяю вас — в академической среде, к примеру, это происходит далеко не всегда. В советскую эпоху я этой среде был не чужой. Не только потому, что работал в академическом институте в качестве сначала аспиранта, а потом остепененного научного сотрудника. Но и потому, что в застойные годы выдвинул проект создания на базе нашего — тогда самодеятельного — театра «На досках» передвижного театра, показывающего спектакли в разных академгородках СССР. И этот мой проект был вяло поддержан весьма влиятельными академическими силами. Тогда-то я и познакомился с представителями этих сил.
Был такой очень популярный журнал «Химия и жизнь», весьма любимый академической интеллигенцией. Де-факто руководил этим журналом один очень стойкий, умный и порядочный человек, в прошлом фронтовик. Он собрал сильную команду журналистов. Одним из самых сильных в этой команде был его заместитель. Иллюстратором в журнале работал талантливый художник, очень антивластно настроенный. Однажды он сочинил обложку, на которой много свиней ехало в грузовике. На кузове грузовика была надпись: «Выполним продовольственную программу партии» (рассказываю по памяти, могу ошибиться в деталях).
Свиньи кому-то показались похожими на членов Политбюро. Начался крупный скандал (повторяю, речь шла о доперестроечном периоде). Дело дошло до КПК (Комитет партийного контроля). Туда вызвали того человека, который де-факто руководил журналом, и его заместителя (руководивший де-юре академик сразу же заявил, что он категорически ни при чем). На заседании КПК фронтовику и его заместителю было предложено покаяться. Заместитель истово покаялся, фронтовик отказался. Фронтовика исключили из партии, его заместителю влепили строгий выговор.
В тот же день этот заместитель пришел к нам в театр в сильно подвыпившем состоянии. И начал говорить о морали. Конкретно, он сказал, что для него квинтэссенцией морали является не моральный кодекс строителя коммунизма, а Нагорная проповедь Христа. На мой вопрос, входит ли в его моральную систему Голгофа, этот человек жестко ответил: «Нет». И тут же ушел. Больше я его никогда не видел. Вскоре началась перестройка.
Рано или поздно академическому сообществу придется ответить на вопрос «Камо грядеши?». И сделать выбор между стратегией национально-патриотической борьбы за великое будущее страны и науки и стратегией «латынизации» науки (деликатно это можно назвать стратегией глобализации науки, а грубо и по существу — стратегией национальной измены). И не будет никакой третьей стратегии. Потому что все предложения Фортова и других любителей отделения Нагорной проповеди от Голгофы не отвечают сути нынешней ситуации.
Мне бы очень хотелось, чтобы научное сообщество, академическое в том числе, сохранило единство и взвешенность, корректную тактичную наступательность и так далее. И мне бы совершенно не хотелось этого самого раскола. Ох, как мне его не хочется!
Но есть еще одна штука, которая хуже раскола, — это тотальная мутация нашего научного сообщества в вышеописанном ключе, а-ля Латынина. Притом, что нечто подобное уже произошло в перестройку и обернулось для науки чудовищными последствиями. Для науки — да. А для ученых? Ведь каждый что-то получил: маленький кусок какого-то благополучия — тощего или жирного. Но даже если благополучие тощее, за него ведь тоже держатся. И очень боятся его потерять. «Неужели мы рождены для скотского благополучия…», — спрашивала Данте тень Одиссея. Российским ученым придется ответить на этот вопрос. И сделать выводы.
Очень скоро в России сформируется ось жизни и ось смерти. Я очень боюсь, что осью жизни станет «Суть времени». Боюсь потому, что «Суть времени» слаба. Но все остальные, кроме избегающих выбора, еще слабее. А избегающие выбора — как бы много их ни было — не будут являться реальным фактором в надвигающейся на нас ситуации.
