Казачество. Искушение независимостью
Процессы, протекающие в последние месяцы в казачьем сообществе, заставляют нас вновь вернуться к теме возрождения казачества. Поскольку споры между казаками о том, являются они народом или сословием, явно вредят благородному делу возрождения казачьих культурных и державных традиций.
Я в предыдущей статье уже писал о прошедшем 26 января 2013 года в Ростове-на-Дону митинге донских казаков при участии представителей Уральского, Терского и Кубанского казачьих войск, а также Московского казачьего круга. Писал я и о тех требованиях, которые участники митинга выдвинули в адрес руководства Ростовской области и федеральных властей:
– признать казачество народом;
– не препятствовать регистрации региональных Национально-культурных автономий (НКА);
– разрешить указывать «казак» в качестве национальности в документе, удостоверяющим личность.
Подписи под этими требованиями (причем, в основном, только в интернете) поставили около 3000 человек.
Некоторые эксперты подчеркивают, что в одно только Войско Донское входит почти 150 тысяч казаков и членов их семей. Эти эксперты считают, что заявленные на митинге требования для большинства казачества просто неактуальны. Однако с такой оценкой соглашаются далеко не все специалисты. Многие указывают и на авторитет атаманов, которые уже много лет выступают с подобными требованиями, и на достаточно широкое представительство казаков на ростовском митинге, и на реакцию местной власти в отношении требований митингующих.
Так, 7 февраля 2013 года департамент Ростовской области по делам казачества и кадетских учебных заведений решил создать рабочую группу для проработки вопроса о «возможности внесения в свидетельство о рождении ребенка национальности родителей — «казак» и «казачка». Но при этом замгубернатора области (и по совместительству лидер «Казачьей партии РФ») С. Бондарев заявил в ноябре 2012 года, что «казак — это сословие» и что его соратники не выступают за признание казаков «самостоятельным народом».
Видимо, местная власть будет пытаться найти по этой проблеме какой-то компромисс между разными группами казачества. Однако многие эксперты считают, что какие-либо частичные уступки вряд ли удовлетворят атаманов, возглавляющих протестную акцию.
Так организатор митинга, атаман Зимовниковского юрта ВКО ВВД П. Сериков заявил: «Казачий народ очень упрямый и вредный. Это характерная черта нашего народа. И когда власть игнорирует нас, народ начинает заводиться. Но я думаю, наше государство разумное, поэтому будет адекватным и отреагирует на наши требования».
Значит, для лидеров протеста все эти вопросы носят принципиальный характер, и полумер они не примут? Почему?
Профессор Южного федерального университета А. Лубский уверен, что «митинги организуют «идеологи» казачества, у которых есть вполне реальные политические цели — передать казачеству часть государственных и муниципальных функций. Поначалу речь даже шла о том, чтобы уравнять казачество как народ с другими народами России, имеющими свои органы государственной власти (например, проекты создания Донской республики)».
Значит, у «идеологов» казачества есть другая программа, выходящая за рамки публично выдвинутых в январе 2013 года требований? Некоторые специалисты убеждены, что речь идет именно об этом. И что такие «идеологи» действительно имеют целью создание «независимого казачьего государства», но на публичных мероприятиях и в официальных документах стараются избегать радикальных лозунгов. А потому — пока — публично заявляют те требования, которые вписываются в принятый в начале 90-х годов Закон «О реабилитации репрессированных народов». Но считают выполнение этих требований, предполагающих «политическую и территориальную реабилитацию казаков», лишь первым шагом на пути к обособлению и отделению от Москвы.
Но иногда подобные «идеологи» публично проговариваются о своих реальных целях. Такие проговорки есть, например, в материалах организации «Донская казачья республика» (ДКР), которую мы уже упоминали ранее. Ее лидер атаман А. Юдин — один из инициаторов «казачьего возрождения на Дону и в России» — как раз из таких «идеологов».
Процитируем некоторые положения из двух проектов Конституции этой самой «Донской казачьей республики»: «Суверенитет Донской казачьей республики выражается в обладании всей полнотой государственной власти... вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий РФ по предметам совместного ведения... В пределах своих полномочий ДКР самостоятельно участвует в международных и внешнеэкономических связях…
Все граждане по праву рождения получают на свои личные счета часть дохода от использования природных ресурсов ДКР... Земля и все полезные ископаемые недр в пределах территории ДКР принадлежат на праве собственности ДКР... Государственными языками в ДКР являются казачий и русский языки...»
А далее — главное:
«В случае противоречия между федеральным законом и нормативным правовым актом Казачьей республики Всевеликого Войска Донского, изданным по предметам ведения Казачьей республики Всевеликого Войска Донского, действует нормативный правовой акт казачьей Республики».
Здесь фактически устанавливается приоритет регионального законодательства над федеральным. Но и это не все. В материалах газеты «Донское время» (печатный орган «ДКР») появляется другое название будущего казачьего государства: «…Ту ростовщически-воровскую жизнь, которую Казакии навязывают богоизбранные, никак невозможно связать с традиционным (десятитысячелетним) казачьим жизнеустройством. Или то, или это. Химеры, то есть слияния разнородного, быть не может...» Название «Казакия» здесь явно не случайность. И адресует не только к полной независимости от России, но и вполне определенным зарубежным «конструкторам» казачьего протеста.
Но об этом — ниже. Здесь же подчеркнем, что лидер «ДКР», председатель Совета атаманов Юга России А. Юдин — фигура совсем не маргинальная — не только фактически занимается пропагандой независимой Казачьей республики, но и плотно сотрудничает с зарубежными организациями «казачьих националистов», активно пропагандирующих независимую «Казакию».
Понимает ли та часть казачьего сообщества, которая следует за подобными идеологами, в какую разрушительную для России игру их втягивают? Участниками какого антироссийского проекта, зародившегося почти 90 лет назад в среде белой эмиграции, они могут стать? На этом вопросе стоит остановиться, ибо он раскрывает генезис некоторых «казачьих» идеологических и политических инициатив.
В среде казаков, оказавшихся после Гражданской войны в эмиграции, сформировалось три основных политических течения. Первое выступало за то, что «казачьи земли» должны оставаться в составе России, освобожденной от большевиков, и если и допускалась временная «независимость казачьих земель», то только до «полной победы над красными». Второе течение декларировало «суверенитет казачьих территорий» независимо от дальнейшей судьбы России. А еще были украинские казачьи националисты, защищавшие идею «самостийности Украины».
Во второй половине 1920-х годов казаки-эмигранты создали организацию «Вольное казачество» («Вольно-казачье движение»), ставившую целью создание на территории России независимого государства «Казакия». Была разработана и Конституция «суверенного федеративного государства Казакия» — со своими органами власти, вооружёнными силами, налоговой системой, денежным обращением, таможенными границами и т. д.
В этой Конституции, напечатанной в январе 1932 года в журнале «Вольное казачество», определялись и границы будущего государства: «Объединенная Казакия составляется из следующих политически-автономных областей, именуемых «Членами Союза»: Дон, Кубань, Терек, Яик (Урал), Астрахань, Оренбург и Калмыцкая область…
Гражданам Казакии возбраняется состоять одновременно в подданстве какого-либо иного государства, принимать от него титулы и знаки отличия, и публичные должности... Казакия есть вполне суверенное государство. Она совершенно свободно входит со всеми иностранными государствами в те международные сношения, которые по ее усмотрению в наибольшем размере желательны и полезны для безопасности страны и для развития всех культурных условий в жизни Казакии».
Обратим внимание на то, что всё не ограничилось простыми декларациями. В начале 1930-х годов к лидеру «Вольного казачества» генералу И. Быкадорову проявили интерес сразу несколько зарубежных разведок, рассматривавших сепаратизм в качестве инструмента развала России. Среди них были поляки, чехи, французы и англичане. Сами лидеры «Вольного казачества» (И. Быкадоров, И. Билый, М. Фролов и др.) жили в Праге и получали финансирование от польской разведки.
Практически все поступающие И. Быкадорову предложения о помощи по созданию Казакии предполагали плату или частью российской территории, или правами на добычу полезных ископаемых и эксплуатацию транспортной инфраструктуры. Например, представитель английской разведки сразу заявил на встрече, что «под протекторат Его Величества поступают всё Закавказье, Дагестан, Абхазия и все советские горские республики», а внешняя политика Казакии согласуется с правительством Англии...
Надо отдать должное И. Быкадорову. Казачий генерал не принял ни одного подобного предложения своих зарубежных визитеров (да и делить особо было еще нечего). А позже публично заявил, что «видит будущее донских казаков в едином сильном Российском государстве».
В 30-е годы интерес к казачьему сепаратизму проявляли и немцы. К началу войны в Европе уже существовало несколько организаций и печатных изданий, отстаивающих идею создания независимого государства Казакия. Этих самостийников, как и казаков, выступавших за «Единую и Неделимую Россию», фашисты использовали для построения казачьих формирований, выполнявших в основном карательные функции.
Более того, для обоснования своего сотрудничества с казачеством фашисты (при помощи самих же самостийников) разработали «научную теорию» о «казаках-арийцах» (которая, отмечу, иногда появляется на казачьих сайтах). По этой «теории» «казаки являлись потомками остготов, владевших Причерноморским краем во II–IV вв. н.э. Следовательно, это не славяне, а народ германского корня, сохраняющий прочные кровные связи со своей германской прародиной».
В первой половине 40-х гг. среди казаков-самостийников была довольно широко распространена идея о том, что «казачество — это особый народ, …находившийся под рабством России в течение 180 лет до революции, и задачей которого является обретение в ходе войны национальной и государственной независимости».
Среди сторонников идеи «казачьей самостийности» следует упомянуть генерала П. Краснова, возглавлявшего Главное Управление казачьих войск в Берлине и консультировавшего немцев по вопросам казачества.
А после войны тезис о якобы существовавшем независимом государстве «Казакия» вошел, с подачи украинских эмигрантов-националистов (прежде всего, бандеровских, но и не только) в «Резолюцию о порабощенных нациях», принятую Сенатом и Конгрессом США в июле 1959 года. Резолюция гласит: «…Империалистическая политика коммунистической России привела, путем прямой и косвенной агрессии, к порабощению и лишению национальной независимости Польши, Венгрии, Литвы, Украины… Идель-Урала… Казакии и других… Нам следует надлежащим официальным образом ясно показать таким народам тот исторический факт, что народ Соединенных Штатов разделяет их чаяния вновь обрести свободу и независимость».
Знаменательно, что часть казаков-эмигрантов не приняла фальсификации на тему Казакии. Так, донской казак, профессор Г. П. Чеботарев (1899-1986), живший в США, посвятил разоблачению украинских националистов, «дезинформировавших Конгресс США», статьи и часть своих воспоминаний. Чеботарев, входивший в близкое окружение генерала П. Краснова, как реальный очевидец событий тех лет свидетельствовал, что «провозглашение Всевеликого Войска Донского (ВВД) независимым государством в сентябре 1918 года было сделано под давлением командования германских войск, оккупировавших Украину и стремившихся к дальнейшему расчленению всей России». И что во время Гражданской войны на территории России «не существовало национально-независимого государства, называвшегося Казакией».
При этом Г. Чеботарев в своих воспоминаниях приводит цитату из послания Донского Войскового Круга крестьянам Воронежской губернии в сентябре 1918-го: «Мы хорошо помним, что мы плоть от плоти Русского народа. Мы ни на минуту не забываем, что судьба донских казаков тесно связана с судьбой русского народа и Российского государства».
Так что возникает большой и болезненный вопрос. Если возрождение казачества в России происходит в основном с опорой на традиции белого казачьего движения, то почему даже из этого достаточно противоречивого наследия некоторые атаманы отбирают то, что разрушает казачество и страну, а не то, что должно нас примирить и объединить как нацию, а наше государство сделать сильным и независимым?
