«Колония»?
Когда оглядываешься на донбасские события последних четырех-пяти месяцев, то кажется, будто прошли годы. Как далеки те первые сюжеты, которые всех так впечатляли! Какие-то «Нивы» гоняются по весеннему чернозему за БМП... местные жители перегораживают трассу... женщины руками упираются в хунтовскую технику... Всех это трогает, и популярна фраза, что «Свадьба в Малиновке», была, оказывается, документальным фильмом». В общем, никто еще не подозревает, что жизнь явит совершенно иные образчики «жанра».
Потом Одесса — первый перелом.
Потом эпопея оставления половины территории, и второй перелом — мощнейшие обстрелы Донецка, Луганска, Ясиноватой, после которых вдруг понимаешь, что та война, что была в Славянске, была лишь «цветочками»...
Явно жуткое число погибших с украинской стороны, точные цифры которых никто не знает, и оттого они еще жутче. Героизм ополченцев, удерживавших Саур-Могилу (и не только ее!). Замученные бандеровцами жители — их пытали и убивали за связь с ополчением. Котлы... Как бы перемирие... Как бы договоренности... И слухи, слухи, слухи — в основном, о том, кто кого победит на внутренних «фронтах», кто станет «царем горы» в Донецке... А поверх всего этого особая — вот уж и впрямь «царь горы» — мерзкая субкультура интернет-болтовни, которая покрывает липкой пленкой своей «ненастоящести» и грязной лексики всё, происходящее по-настоящему и молча. Все эти гибели, страдания, преступления и подвиги.
Казалось бы, мы в сжатом, спрессованном виде за короткий срок поимели все «прелести» гражданской войны, еще и усиленные технологиями войны современной. Однако тут обращает на себя внимание одна особенность. Если ее не замечать и дать процессу развиваться и дальше так, как он идет сейчас, можно при любом успехе ополчения получить вовсе не то, что ополчению хотелось бы. А ему хотелось бы, как все, наверное, понимают, установления в Донбассе совершенно иной, чем на бандеровской Украине, да и чем в нынешней России, более благой жизни. Причем не просто «хотелось бы» — ополченцы за это героически воюют и погибают.
В чем особенность происходящего? В довольно слабом обозначении и отсутствии «доработки» тех политических идей, которые уже побудили людей двинуться брат на брата — это нехарактерно для классических гражданских войн. То есть существует спонтанное понимание народом, что именно для него неприемлемо, и возникает соответствующий протест против этого неприемлемого, а дальше — ни тпру, ни ну. Нет пресловутых комиссаров, нет политруков, а есть тихой сапой продвигаемая через фигуру романтизированного Стрелкова «белая идея». Которая даже на анонсированную идею «Русского мира» худо ложится, поскольку несет в себе специфическое белогвардейское высокомерие к «народу-хаму» и нескрываемую ненависть к «большевикам». Выкорчевывать идейное наследие которых и собрался соратник Стрелкова Игорь Иванов. Уж какой тут мир! Что в смысле замирения, что в толстовском смысле цивилизационной общности (мiръ).
Об Иванове уже писали подробно. Так что я только фиксирую этот момент — наличие неслучайной фигуры в политштабе Стрелкова. И отсутствие хоть какого-то противовеса для тех, кому очарование пресловутых «хрустящих булок» и подпоручиков чуждо. А в перспективе расправы с «хамом» по известной колчаковской модели — чуждо вдвойне. Почему-то все (ну, то есть не все, а все, кто его рекламировал на роль национального героя) по умолчанию решили, что фигурой консенсуса может быть сам Стрелков. Почему? Ведь это игра в одни ворота! Потому что — это мое личное мнение, не претендую на объективность — в эпоху пиара, когда идет сознательное разделение образа и реальности, рушатся и связи самих профи с действительностью. Пиарщики заигрываются, «всевластие» технологий мутит им голову. Вот тут вступает в свои права госпожа Реальность, и это случается тем быстрее, чем больше взаправдашней войны обрушено на людей. Реальность таки побеждает.
Например, появляется, и именно в реальности, человек с «возмутительными и оскорбительными» вопросами к герою. Он почему в этой донецкой реальности появляется? Как бы ни хотелось пиарщикам убедить весь интернетный мир, что по причине «заказа» на якобы неугодного героя, прибывшего походным маршем в Донецк, но реальность-то состоит в том, что и мотив иной, и последовательность событий не та, что внушается. А главное в той же реальности (!) есть не только этот человек, поставивший вверх дном всю композицию, но и ополченцы — реальные люди с автоматами, которым совершенно не по душе данный марш-бросок с передовой. И если бы их реального возмущения не было, может, и экстраординарной видеоконференции не было бы? Но оно было. И бесконечно вешать лапшу на уши пиарщикам не удается.
А в какой ситуации им бы это могло удасться? По сути, в одной-единственной. Если бы реальность и способность общества на нее непосредственно (то есть без вмешательства пиарщиков) реагировать — уже напрочь отсутствовали. Если бы ни у кого не оставалось способности к острому и самостоятельному восприятию реальности. Возможно ли такое тотальное «торжество интерпретаций»? Пока — нет. Хотя и сейчас мы видим: увел командир свои войска из города, который до того называли аж «Сталинградом», и в котором вполне можно было держать оборону еще месяц-два, — и ничего, интерпретаторы кричат громко, что сей «гениальный маневр войдет в учебники», им вторят многие. Но ополченцы, пережившие стыд ухода, проклятия жителей, а то еще и трагедию своих брошенных семей — они-то не могут руководствоваться методичкой! Да и кроме непосредственных участников есть люди, давно определившиеся по вопросу «что такое хорошо и что такое плохо?», выносящие суждение поступку без оглядки на пропаганду. А значит, идет борьба реальности с интерпретациями. Окончательно победить интерпретации могут лишь в сильно деградировавшем обществе. И конечно, цель врага — в доведении общества до «необходимой кондиции». Той, при которой люди будут жить и действовать, ведомые довольно простыми эмоциональными порывами, а не в соответствии с осмысленной идейной позицией. Пусть справедливыми и искренними, но совсем уж простыми, а значит, легко управляемыми.
Что бросается в глаза в донбасском процессе? Что изначальная мощная идея антифашистского сопротивления не была подхвачена и заявлена лидерами ДНР как стержень борьбы за новый Донбасс. Хотя в среде ополченцев она по-прежнему очень сильна, идеологической работы с населением на ее основе не строилось. Более того, антифашизм пытались по ходу дела задвинуть в дальний угол, дабы пропихнуть просвирнинское «нет никаких фашизма и антифашизма — есть русский национализм против украинского национализма». А это губительный тезис. С населением же вообще, похоже, не работали. И какой тогда приток в ополчение? И какое построение нового Донбасса?
На днях попалась статья Семена Уралова «Культурная невозможность перемирия на Донбассе». Автор, шеф-редактор «Однако. Евразия», говорит, что перемирие на Юго-Востоке невозможно, поскольку нет для него «условий культурного и архетипического характера». И адресуется к воспоминаниям юности, которая у него прошла «на районе с говорящим названием «Колония», где надо было соблюдать жесткие правила дворового общежития: «То есть за базаром следить, физкультурой заниматься, быть начеку, играть в секу и не жлобить предпоследнюю сигарету... Иногда залетные гопники и мажоры-бепредельщики шмаляли из пушек — чаще всего по ногам во время неудавшегося гоп-стопа или наезда — когда жертва оказывала реальное сопротивление. И вот уж когда начинали стрелять — тогда месть пацанов с района была очень жестокой. Уже шли в ход кастеты и начинали бить толпой и ногами». Далее, проведя параллель с творящимся в Донбассе, автор заключает: «только зря еврокиевские мажоры и хазарские гопники стрелять начали. Ибо теперь их будут бить жестко, и возможно, даже ногами. По крайней мере у нас, на районе с поэтическим названием «Колония», так было принято. Поэтому как бы кто ни хотел перемирия — оно вряд ли получится здесь и сейчас. Потому что для мира русскому человеку нужно внутреннее ощущение справедливости».
Всё верно, внутреннее ощущение справедливости русскому человеку нужно. И жанровое наблюдение — сочное. И параллель интересная. Однако сразу вспомнилось давнее интервью Льва Гумилева А. Невзорову, в котором создатель неоевразийской теории объяснял популярному телеведущему, что такое «пассионарность». Очень доходчиво объяснял, и тоже опираясь на юношеские воспоминания. Дескать, когда в лагерном бараке раздается крик: «Наших бьют!», то те, кто вскочили и помчались драться, — и есть «пассионарии». Точно помню, что редукция одушевляющей идеи до фактически простого инстинкта уже тогда настораживала — было ясно, что складывается определенный тренд. Идеология отменяется, вместо нее предлагается биологизированная модель человека.
Это гумилевское «ноу-хау» очень прижилось в последующие два десятилетия. И сейчас никого уже не удивляет. Вот только далеко ли можно уехать в строительстве справедливого государства, коли опираться на ценностную модель специфического «районного розлива»? И за это ли на самом деле вышли воевать на Юго-Востоке? И не станет ли смахивать такая «безыдейная», но очень жестокая гражданская война на войну африканских племен? Докуда катиться-то будем?
Думается, пока не организуют в Донбассе нормальной идеологической работы, пока идею антифашистского сопротивления будут, спекулируя на лозунге «Русской весны» и восстания Русского Духа, размывать и подменять очень примитивно подаваемыми националистическими идеями — к тому же тут же провокационно переводимыми во власовские и буквально нацистские — процесс будет закономерно катиться вниз. И что мы получим в конечном итоге? «Район с поэтическим названием «Колония»? А народу это ли нужно? Нужны ли деградация и существование по законам «зоны»? Или пора вспомнить путь отцов и построить что-то более достойное нашей великой культуры и великой истории?
