Малийский заповедник
В выпуске №18 нашей газеты мы рассмотрели трагическое положение дел в Ливии. И пришли к пониманию, что одной из мироустроительных функций чудовищного, непрекращающегося внутриливийского вооруженного противостояния является его экспорт и воспроизведение на территории прилегающих к Ливии государств. Первым крупным очагом такого противостояния, являющимся прямым следствием хода событий в Ливии, стало государство Мали в Западной Африке.
Мали, как будет показано ниже, занимает свое собственное уникальное место на карте мироустроительных конфликтов «арабской весны», начавшихся, как мы помним, именно с Африки (в Египте и Тунисе). Здесь же отметим, что государство Мали стало фактически первым конфликтным очагом, где в военном противостоянии напрямую сошлись «Аль-Каида» и западный европейский контингент. И исход этого конфликта, несмотря на видимый успех Запада, все еще не предрешен.
22 марта 2012 года в Мали произошел военный переворот. В результате военного переворота был отстранен от власти президент страны Амаду Туре (как говорят, пытавшийся ориентироваться на построение отношений с Китаем). По заявлениям путчистов, целью переворота было сохранение территориальной целостности страны, которая оказалась под угрозой в результате сложившегося на севере сепаратистского альянса туарегов и исламистов.
Необходимо отметить, что боевые силы туарегов в Мали существенно укрепились после поражения Муаммара Каддафи в Ливии. До этого значительное число малийских туарегов участвовали в ливийской войне на стороне Каддафи. Там они приобрели боевой опыт, а также обзавелись вооружением — как получив его со складов Каддафи, так и добывая оружие НАТО, предназначенное боевикам.
Уже 17 января 2012 года в северном Мали начался мятеж, которым руководил бывший полковник ливийской армии Мухаммед Аг-Наджим. В тот момент туареги находились в союзе с исламистской группировкой «Ансар ад-Дин» («Защитники веры»). И этот вооруженный союз сумел быстро захватить две трети страны. После чего туареги объявили о создании собственного государства Азавад. А страна оказалась фактически разделена на северную и южную части.
Однако немедленно после этого интересы туарегов и исламистов разошлись. Целью туарегов было свое государство, способное стать основой для объединения племен туарегов, которые в результате колониального раздела Африки оказались в роли меньшинств в Мали, Ливии, Алжире, Нигере и Буркина-Фасо. Неслучайно туарегов называют «курдами Африки».
Планы у исламистских группировок (часть которых, кстати, тоже пришла в Мали из Ливии, но только воевала на стороне противников Каддафи) были совсем другие. По представлению «Ансар ад-Дин», целью борьбы исламистов Мали должно быть не создание отдельного государства само по себе, а глобальная исламская революция. То есть принципиальная ориентация на территориальное расширение конфликта. Военный руководитель группировки Омар Хамах определял это так: «Наша цель — священная война. Мы против независимости. Мы против революций, которые совершаются не во имя ислама».
В результате к одной исламистской группировке в Мали присоединились и другие. Эксперты заговорили о возникновении в сердце Африки исламистского «заповедника», наибольшим влиянием в котором обладает, разумеется, «Аль-Каида». Таким образом, возник реальный шанс превращения северной части Мали в вотчину «Аль-Каиды».
Необходимо провести небольшое сравнение Мали со странами «арабской весны», чтобы понять, в чем разница между этими регионами для «Аль-Каиды». В большинстве стран «арабской весны» «Аль-Каида» (и международное джихадистское движение в целом) имеет дело с достаточно плотно заселенными районами и жестко военизированными режимами. И потому в каждой из этих стран «Аль-Каида» существует, что называется, на птичьих правах. Среда ее обитания — кровопролитный и долгосрочный военный конфликт, который создает для нее нишу в областях, над которыми потерян контроль государства. И даже Ирак, где гражданское противостояние продолжается много лет, а «Аль-Каида» закрепилась в суннитских районах вроде бы основательно, не является надежной опорной территорией. И потому, что у суннитского населения Ирака жестокость «Аль-Каиды» давно уже вызывает отторжение. И потому, что по соседству расположен хорошо вооруженный шиитский Иран, на мягкость которого рассчитывать не приходится…
С другой стороны, афгано-пакистанская зона в последние годы подверглась такому массированному воздействию со стороны США, что тоже перестала быть для «Аль-Каиды» надежными укрытием. Чего стоила одна только шумиха с ликвидацией Бен-Ладена, сколь бы странной ни выглядела эта операция!
Другое дело Мали. Разреженность населения. Протяженные и плохо охраняемые границы. Наличие труднодоступных горных районов в северной провинции Кидаль на границе с Алжиром. Наконец, готовая благоприятная среда военных действий в Ливии и насыщенная исламистская среда в соседнем Алжире — это вместо грозного Ирана. Ну и конечно, африканский маршрут, по которому латиноамериканские наркотики перевозятся через Мали на север Африки и оттуда в Европу.
Все это делает север Мали весьма привлекательным для «Аль-Каиды» — чтобы «огородить» там собственную территорию. То есть перейти на совершенно новый уровень существования организации. И тут (при всей разнице ситуаций и ландшафтов), конечно, невозможно не вспомнить, каким мощным бастионом веками был для исмаилитов Горный Бадахшан в Центральной Азии.
И действительно, особое внимание «Аль-Каиды» к Мали фиксируют авторитетные наблюдатели. Так, глава Африканского командования ВС США Картер Хэм в конце прошлого года, выступая в Институте политики внутренней безопасности Университета Джорджа Вашингтона, рассказал, что АКИМ («Аль-Каида в странах исламского Магриба») интенсивно набирает и обучает новобранцев из стран Африки, Ближнего Востока и Европы.
Картер Хэм уверен, что именно Мали превращена в ключевой плацдарм этой организации. Ведь именно там АКИМ организовала тренировочные лагеря, поставляя боевиков не только в свои ряды, но и в соседние страны. Как, например, радикальной нигерийской исламистской сети «Боко харам» или «Движению за единство и джихад в западной Африке» (ДЕДЗА). В результате всей своей африканской деятельности (участия в конфликтах, похищении людей, наркоторговли, а также нелегального трафика топлива и табака), как заявил Картер Хэм, АКИМ превратилась в самую мощную и богатую ветвь «Аль-Каиды» в мире.
Первоначальный альянс туарегов с исламистами предсказуемо быстро распался и сменился противостоянием. Однако за время альянса исламистские группировки успели закрепиться на севере страны.
Таким образом, в течение всей первой половины 2012 года в Мали шло быстрое формирование субтерритории «Аль-Каиды». А при таком формировании речь идет уже не только о новом качестве ближневосточного мироустроительного процесса, но и возникновении существенной угрозы в виде того, что можно назвать «исламистским южным подбрюшьем Европы».
Летом 2012 года северомалийское исламистское ядро начало быстрое наступление на юг, которое не в состоянии была сдержать малийская армия. В мире заговорили о феномене «африканского талибана». Позднее сходства добавили целенаправленные погромные действия «Ансар ад-Дин» в занятой исламистами древней малийской столице Тимбукту.
Вспомним, как в 2001 году афганские талибы демонстративно разрушили уникальные скальные статуи бамианских Будд. Однако в Афганистане речь все-таки шла о святынях чужой религии. В Мали же причиной погромов стало категорическое неприятие современными исламистами-салафитами традиционного суфийского ислама. Здесь сыграл свою роль давний внутриисламский религиозный конфликт, основанный на том, что ваххабитский, салафитский ислам считает суфийское почитание мавзолеев святых идолопоклонничеством.
В связи с этим малийские исламисты с июня по декабрь, используя кирки, последовательно уничтожали в Тимбукту мавзолеи суфийских святых. При этом сам этот город по праву называют «жемчужиной пустыни» или «городом 333 святых», поскольку в нем расположены суфийские мавзолеи. Тимбукту считался значительным центром исламского духовного образования с XIII по XVII века, а ныне входит в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Представитель исламистской группировки, проводившей разрушения, Абу Дардар, заявил в декабре 2012 года: «Не останется ни одного мавзолея в Тимбукту. Аллаху они не нравятся. Мы собираемся сравнять с землей все святыни, расположенные в городских кварталах».
Удивительно и показательно, с каким трудом исламская цивилизация вырабатывает (если вообще вырабатывает) иммунитет по отношению к вносимому своей ваххабитской ветвью вирусу разрушения огромного (суфийского) пласта мусульманской культуры и религии.
Однако отнюдь не только необратимые для исламской и мировой культуры последствия наступления исламистов в Мали вызвали опасения мирового сообщества (и, прежде всего, Франции).
В конце января немецкий журнал «Шпигель» откровенно разъяснил, что Франция преследует на севере Мали собственные экономические интересы. Поскольку именно там расположены урановые шахты, которые эксплуатирует французская атомная госкорпорация Areva.
Кроме того, есть все основания ожидать, что в случае успеха в Мали действия исламских радикалов были бы развернуты и в соседнем государстве Нигер. И эта возможность не исключена до сих пор, несмотря на видимый успех французского контингента в Мали. А именно из Нигера, который является одним из ведущих мировых производителей урана, Франция получает основную часть топлива для своих АЭС. Причем большая часть производства электроэнергии во Франции приходится как раз на атомную энергетику.
Но помимо этого как раз на севере Мали геологоразведка французской Total, а также Qatar Petroleum Company в последние года обнаружила значительные запасы нефти.
С этой точки зрения очень понятна быстрая мобилизация Франции для проведения в Мали военной операции. Непонятно только, каким образом французские военные аналитики могли не оценить надвигающуюся угрозу еще тогда, когда военный конфликт между Каддафи и его противниками в Ливии был в самом разгаре.
Однако вернемся к положению дел в Мали.
К 10 января 2013 года боевики «Ансар ад-Дин» «вошли в Кону для совершения джихада», заняв центральную части Мали с намерением двигаться далее на юг.
11 января французские и германские военные подразделения прибыли в Мали и заняли позиции в центральной части страны. Началась антитеррористическая операция Франции в Мали под названием «Сервал», поддержанная СБ ООН.
Уже к 14 января помощники президента Франции Олланда открыто признали, что французских военных поразила способность «Аль-Каиды» к сопротивлению. Мир облетели слова одного из помощников французского президента: «То, что нас потрясло — это количество современного оружия в их распоряжении и способность им воспользоваться. Они показали себя хорошо оснащенными, хорошо вооруженными и хорошо обученными».
Весьма показательно, как проходило в дальнейшем наступление французского контингента на позиции исламистов. Многие населенные пункты боевики покидали фактически без боя.
26 января французский контингент и армия Мали заняли аэропорт Гао на севере страны — одну из баз исламистов.
27 января армия Мали и французы вошли в Тимбукту, который был оставлен боевиками без сопротивления.
К 30 января «Аль-Каида в исламском Магрибе» ушла из своей последней базы на севере Мали — города Кидаль — и укрылась в труднодоступных горных районах у границы с Алжиром. Таким образом, сохранив людей и оружие, «Аль-Каида» в Мали начала предсказуемый переход к тактике затяжной партизанской войны. А в середине февраля йеменская «Аль-Каида на Аравийском полуострове» призвала к джихаду в Мали.
Каков промежуточный итог этого процесса? Он в том, что север Мали превращен в очаг вязких, затяжных военных действий. Которые, помимо закрепления «Аль-Каиды» на малийской территории, неизбежно приведут и к расползанию конфликта по другим странам Северной и Западной Африки.
Есть ли у этого расширения африканской зоны нестабильности какой-либо другой мироустроительный смысл помимо уже названного выше разогрева «южного подбрюшья Европы»? Конечно, есть.
Расширение затяжной нестабильности на пространствах Африки является крупнейшим инструментом западного мироустроительства. И этот инструмент совершенно необходим для борьбы с многолетним — и быстро растущим — влиянием на африканском континенте Китая, основного геополитического конкурента США.
Об этом мы и поговорим в следующий раз.
