Марш в никуда
«Нет войне с Украиной!» «Слава Украине — Героям слава!» «Слава Киевской Руси — Новороссия, соси!» «ДНР, гори в огне!»...
Это не Киев и не Львов. Это Москва, Люблино. Так называемый «Русский марш». Увязанный с ним «Славянский марш» в Киеве не состоялся, но «русские» националисты отработали в Москве воистину за двоих, тщательно копируя все бандеровские кричалки и даже не забыв попрыгать, — правда, довольно вяло, без огонька. Одновременно на Октябрьском поле прошел «Русский марш» «за Новороссию», смысл которого можно передать примерно так: «Либералы, руки прочь от Кремля! Майдан мы и без вас отлично устроим!»
Для того чтобы понять истоки позора, которым покрыло себя 4 ноября этого года так называемое русское движение, нужно вернуться назад и посмотреть, как всё начиналось 9 лет назад.
Первый «Русский марш» прошел в Москве в 2005 году, вскоре после учреждения в нашей стране нового государственного праздника — Дня народного единства. Придумав этот праздник «в пику» 7 ноября, власть не озаботилась наполнить его каким-то внятным идейным содержанием. И не мудрено — иметь государственную идеологию России «не должно сметь». Свято место пусто не бывает, и в порожнюю емкость втекло наиболее близкое по смыслу и наиболее амбициозное и энергетизированное на тот момент содержимое — «русский национализм».
Главным организатором первого «Русского марша» была самая мощная на тот момент националистическая сила — «Движение против нелегальной иммиграции» (ДПНИ). От худого семени не будет плода доброго. У колыбели «Русских маршей» очень символично стояла организация, в названии которой стояло не «за», а «против». Не «за возрождение России» или «за русский народ», а «против иммиграции».
На самом деле, всерьез считать иммиграцию главной проблемой страны, находящейся во власти криминального капитала, — всё равно что лечить туберкулез таблетками от кашля. Или — учитывая накал агрессии, нагнетавшейся в рядах сторонников ДПНИ, — мигрень при помощи гильотины. Но борьба с мигрантами, якобы заедающими русский хлеб и отнимающими у русских жизненное пространство (непонятно, как могло бы волшебное исчезновение «понаехавших» с Кавказа и бывших советских республик простимулировать русских работать дворниками и строителями, а также больше рожать?) на деле скрывала и более зловещие мотивы. А именно — ксенофобию, расизм и классические погромные настроения. Символ ДПНИ — дорожный знак «Стоянка запрещена», представлявший собой косой крест в круге, — пожалуй, один из самых остроумных способов замаскировать свастику.
Впрочем, сами организаторы «Русских маршей» источники своего вдохновения и не скрывают. Один из активистов-организаторов, некто Архитектор, пишет, что «идея Марша была заимствована у нацистов». Пишет не с осуждением, а с гордостью. Вот как он описывает начало марша: «Повалили молодые правые лет 16–18, парни и девчонки в медицинских повязках и без них. Их были тысячи. Мы расставляли их в свою колонну, в которой собственно дпнишников было несколько десятков. Сначала я вставлял их через ряд с флагами, потом через три, потом флаги растворились в массе вновь прибывших, но всё равно доминировали своим количеством. Некоторых парней я узнал лично и по правым концертам, это были подмосковные НС».
То есть идейная основа «Русских маршей» и их организаторов, а также состав участников с самого начала были нацистскими или созвучными нацизму. ДПНИ было наиболее откровенным крылом этой системы. «Евразийский союз молодежи» Александра Дугина шифровался глубже. На поверхности декларировалось нечто абстрактно и эклектично имперское, на деле же идеология «евразийцев» всегда была фашистской если не по букве, то по духу. Вот что пишет Дугин в разделе «Идеология» на сайте ЕСМ: «Я антилиберал, но не коммунист и не фашист при этом. Я против Модерна. Я за Традицию, как полную антитезу Модерну. Как хотите, так и понимайте». Радикальное противопоставление Традиции Модерну иначе как фашистскую метафизику понять сложно при всем желании. А вот каким глаголом жжет сердца российской молодежи автор «Катехизиса члена ЕСМ»: «Ты должен быть господином. Ты должен быть красивым, гордым, умным и смелым. Ты рожден править Евразией. Ты свободен. Вставай и властвуй!.. Ты больше, чем человек. Ты должен стать больше, чем человек... Наша цель — абсолютная власть... Поскольку мы — господа земли, мы дети и внуки господ земли. Нам поклонялись народы и страны, нашa длань простиралась в полмира, а подошвы топтали горы и долины всех континентов земного шара. Мы всё вернем назад. Таков белый завет Евразии».
После этого странный союз «евразийцев» с ДПНИ, породивший «Русские марши», не может представляться случайностью.
На официальном сайте РМ опубликован «Манифест». В нем приводится весьма любопытный лозунг, который является прямой калькой со знаменитых «14 слов»: «Мы должны сохранить нашу русскую землю ради будущего нашего народа и будущего русских детей!» Исходный лозунг, выдвинутый расистом Дэвидом Лэйном, звучит так: «Мы должны защитить само существование нашего народа и будущее для белых детей» и в свою очередь является краткой выжимкой пассажа из книги Гитлера «Моя Борьба».
Требования манифеста весьма пестры. Есть среди них и вполне разумные — очищение властных структур от криминала, новая индустриализация, забота о здоровье нации и рождаемости, отмена ювенальной юстиции. Но есть и весьма сомнительные пункты — например, требование отменить антиэкстремистское законодательство и выпустить всех политзаключенных. Прежде всего имеются в виду, конечно же, арестованные за экстремизм «русские» неонацисты и прочие погромщики. Как это сочетается с «нулевой толерантностью к этническим преступным группировкам», остается лишь гадать, потому что агрессивные банды «русских» националистов, процессы над которыми в свое время прошли по стране, вполне подпадают под это определение. Среди сомнительных требований также легализация короткоствола и драконовские меры по борьбе со всё той же иммиграцией.
Вообще, манифест создает впечатление типичного продукта мелкобуржуазной стихии, он отражает чаяния людей, чья жизненная философия гласит: «Мой дом — моя крепость». Ради защиты своего имущества они готовы воспользоваться личным оружием, не доверяют демократическим институтам (надо сказать, что такое недоверие, увы, небеспочвенно) и никому, кроме «своих», очень не любят «чужаков», которых определяют по самым немудреным признакам, и полагаются, в основном, на простые силовые решения всех вопросов. Таких людей немало в европейской и американской глубинке, в аграрных районах Украины. Есть они и в России, хотя их и не так уж много, потому что на самом деле этноцентрический «хуторянский» эгоизм русскому народу, имеющему древние традиции общинности и долгую историю имперского строительства, глубоко чужд.
Рождение и рост националистических настроений — результат атомизации российского общества. Возникает парадоксальная ситуация. Разобщенные, оторванные от корней и живой народной традиции люди — в основном, горожане — находятся в поисках своей идентичности, а когда находят ее — неестественными, «книжными» путями — то из-за своей базовой разобщенности перенимают психологию представителей диаспор. Результатом становятся страх и агрессивно-оборонительное кучкование, типично диаспорные лозунги «Русский русскому помоги», «Один за всех — все за одного».
Такие настроения особенно обостряются в годы экономических и политических кризисов. Стихает протестный накал, или власть усваивает патриотическую риторику — и «Русские марши», изначально выстроенные на голом протесте, с минимумом конструктива (даже весьма наивный «Манифест», о котором говорилось выше, был со скрипом принят только в прошлом году), сдуваются и скукоживаются. Организаторы, например, Дмитрий Дёмушкин из национального объединения «Русские», ранее возглавлявший весьма радикальный «Славянский Союз» (СС), списывают явный упадок маршей на противодействие властей. Но даже душераздирающая история о том, как он сам всю ночь накануне, словно агент 007, скрывался от гонявшихся за ним спецслужб, не может объяснить факты. А они таковы: слабый энтузиазм народа, редкие и чудовищно эклектичные колонны, выстроившиеся в Люблино, а также то, что от марша откололась не менее нелепая «сборная солянка», которая желала Новороссии не гореть в адском пламени, а «присоединить к себе Россию», но внешне ничем не отличалась от неонацистской тусовки. Впрочем, маленькая колонна с флагами Новороссии присутствовала и в откровенно нацистском, пробандеровском, марше, что придало действу совсем уже постмодернистский колорит.
Причина заката «Русских маршей», как мне думается, проста. В виртуальное во многом бурление националистического «бульона» властно ворвалась реальность в виде фашистского мятежа на Украине и войны в Донбассе. Людям, не чуждающимся политики, пришлось поневоле определяться по поводу отношения к реальному фашизму, и искусственное «единство» на живую нитку закономерно развалилось. Родиной неонацистов оказалась вовсе не Россия, а «Черный интернационал».
Что до марша «за Новороссию», то он носил неприкрытый антивластный характер с сильным привкусом шизофрении, так как угрозы в адрес пятой колонны чередовались с призывами покончить с «кремлевской хунтой». Складывается впечатление, что для многих из собравшихся на Октябрьском поле Новороссия интересна и ценна лишь как удобный плацдарм для атаки на Кремль, для борьбы за власть.
Чисто демонстративные акции в наше время теряют свою привлекательность. Многие подлинные патриоты России сражаются сейчас в ополчении, другие обеспечивают доставку гуманитарной помощи в отстаивающие свою независимость республики. Противоположные силы также склонны всё больше переходить от «теории» мирных маршей к военной практике — например, сражаясь в рядах бандеровских карателей. А потому не стоит воспринимать сравнительную малочисленность неонацистских сборищ с облегчением. Просто формат исчерпал себя, и, вполне возможно, нам вскоре придется столкнуться с куда более опасными и агрессивными проявлениями «русского» нацизма.
