Наука и обороноспособность в России. Предвоенный промышленный рывок
Мы часто удивляемся тому, что в годы разрухи и бедствий, последовавших вслед за революцией, Советское правительство находило возможности и силы развивать человека: поднимать науку и культуру, бороться за всеобщую грамотность, строить народное здравоохранение. Т.е. браться за задачи, казалось бы, второстепенные по сравнению с битвами на фронтах Гражданской войны, отражением интервенции иностранных государств, борьбой с бандитизмом. Однако это удивление быстро проходит, когда понимаешь, что большевики потому и смогли взять и удержать власть в России, что у них изначально был глубоко проработанный и выстроенный на далекую перспективу план модернизации страны.
Большевики действительно пришли к власти для того, чтобы перестроить государство и общество в соответствии со своими социальными идеалами. Многим, например, Герберту Уэллсу, назвавшему Ленина «кремлевским мечтателем», эти идеалы казались утопией. Они становились в тупик перед несовместимостью такого утопизма — с сугубым рационализмом подхода большевиков к стоящим перед ними задачам переустройства страны. Планомерность, планирование, план — были почти сакральными словами для того поколения революционных деятелей, которые начинали этот процесс.
Фундаментом этого комплексного и продуманного плана было создание новой социалистической экономики, которая должна была строиться с опорой на высшие достижения науки и техники (а их ведь надо было еще добиться!).
Совпадение стремления большевиков создать науку мирового уровня и такого же стремления прогрессивных российских ученых организовать общенациональную научную работу, крупные научно-исследовательские институты и центры — есть не случайность и не заимствование со стороны новой власти, как уверяют либеральные историки науки. Напротив, мечты российских ученых Тимирязева, Вернадского, Карпинского, Павлова, Кольцова, Ольденбурга и многих других вписались как важнейший элемент в гигантский, глобальный план переустройства страны, созданный большевиками. Поэтому и стало возможным сотрудничество ученых с новой властью, к идеологии которой они, за редким исключением, относились всего лишь лояльно.
Не разделяющих советскую идеологию, но патриотически настроенных ученых не могли не привлекать невиданные прежде задачи разработки комплексных долгосрочных научно-производственных программ общегосударственного значения, подобных плану ГОЭЛРО.
Сегодня мало говорится о содержании самого плана, запущенного в 1921 году, в лучшем случае упоминается его название. Между тем ГОЭЛРО был масштабнейшим планом даже по современным меркам. Он предусматривал строительство 30 крупных государственных районных электростанций, восстановление промышленности, начало массового производства алюминия и электросплавов. Планом также предусматривалось восстановление железнодорожного и водного транспорта, их техническая реконструкция на территории всей страны.
Постановка таких задач явственно показывала всем сомневающимся, что Советская власть реально заинтересована в восстановлении и модернизации страны. Для ученых это было мощным стимулом к сотрудничеству.
Тот же В. И. Вернадский так описал, почему он стал сотрудничать с Советской властью:
«Я вернулся к большой научной работе в Союзе, считаясь с тем основным положением, что глубоко и интенсивно поставленная творческая работа является условием социальной революции, какую мне суждено пережить. Успех социального строительства — всякого — прежде всего, связан с новым научным творчеством.
Я сам идейно чужд и капиталистическому, и социалистическому строю. Чужд и национальному государству, мой идеал иной, но он дело будущего, до которого мне, конечно, не достичь. Я живу наукой.
...Эта научная творческая работа является для меня непреложным долгом, которому я подчиняю все. Она совпала с удивительным взрывом научного творчества, который мы сейчас переживаем и который повторяется в человеческом обществе только через тысячелетия.
...Я стихийно аполитичен. Я не считаю себя вправе — и не имею желания — тратить свое время и мысль на политическую борьбу и общественную работу. Я участвую в ней постольку, поскольку это — помимо моего сознания — вытекает как следствие из моей научной работы».
Еще раз повторим — Советская власть соглашалась на «стихийную аполитичность» ученых ради реализации общегосударственных задач огромного масштаба. В свою очередь, масштабность задач по развитию экономики государства «подкупила» и примирила с советской властью даже тех ученых, которые были настроены конфронтационно. Можно сказать больше — высокий идеализм большевиков заразил русских ученых. «Взрыв творчества», по выражению Вернадского, захватил два поколения научных работников, обеспечив советской науке уже в предвоенные годы результаты мирового значения, а советской промышленности — невиданный прежде рывок вперед, названный «русским чудом».
Задачи индустриализации страны были поставлены практически сразу после революции. Еще в 1918 году в статье «Очередные задачи Советской власти» В. И. Ленин определил основные направления строительства социалистической экономики. В 1921 году Ленин писал: «Либо гибель всех политических завоеваний Советской власти, либо подведение под них экономического фундамента». Он считал важнейшим условием построения социализма превращение СССР в могучую индустриальную державу.
Нет никакого сомнения, что план индустриализации, предложенный Сталиным в конце 20-х — начале 30-х годов, полностью следовал задачам, поставленным Лениным. Да и знаменитая фраза: «Мы отстали на 50–100 лет от передовых стран. Мы должны преодолеть этот разрыв за десять лет. Иначе нас сомнут», — по смыслу идентична ленинским словам.
Уже в 1928 году производство стали, угля, цемента, разного рода станков достигло или даже превзошло довоенный уровень. Но этого было явно недостаточно. Время поджимало — в воздухе витало предощущение новой мировой войны, в качестве главной жертвы которой намечалось первое в мире социалистическое государство. Срочно требовалось решить ряд крупных народнохозяйственных проблем, в первую очередь, в военно-промышленном комплексе. Лишь индустриализация могла дать СССР современную армию и военно-промышленный комплекс, необходимые для защиты своей независимости от самых передовых империалистических держав.
Причем совершить индустриализацию было нужно, используя исключительно внутренние резервы, — капиталистические страны ни за что не передали бы своим классовым врагам современные технологии, производственные и организационные схемы, научные и инженерные кадры. Да, Советскому Союзу сколько-то помогло то, что в США и Европе именно в это время наступил промышленный кризис и ряд крупных западных компаний был вынужден торговать с большевиками, чтобы не потерять доходы. Да, в СССР потянулись западные инженеры и специалисты, чтобы на месте руководить возведением купленных заводов и цехов.
Но это не было определяющим, как теперь любят представлять дело либеральные журналисты и историки. Определяющим было гигантское напряжение народа и партии. Чтобы добиться ускоренного движения к индустриализации, страна перешла на военное положение.
Этим в большой степени объяснялись все имевшие место идеологические и политические перекосы, борьба с вредительством, репрессии. Но и не только. Потому что и вредительство, и бюрократизм, и техническая безграмотность, приводившая к поломке дорогостоящих станков, остановке работы цехов и целых производств, — всё это было.
Партии приходилось железной рукой укреплять дисциплину, карать лентяев, бездельников и тунеядцев наравне с врагами и вредителями, требовать сверхвысокого напряжения сил от народа. И одновременно бороться со сторонниками «мягкой линии» в собственных рядах. Здесь не место описывать перипетии внутрипартийной борьбы 30-х годов, но в итоге цель была достигнута — партия стала единой монолитной организацией, направлявшей страну к поставленной цели.
Неузнаваемо изменилось всё общество. Индустриализация сопровождалась невиданными социальными переменами, подвижками огромных масс людей. Миллионы безграмотных крестьян были вырваны из средневековья, пополнили собой рабочий класс, приобщились к современной технике. С 1928 по 1932-й, за четыре года, 12,5 миллионов человек нашли новую работу и переместились в города, 8,5 миллионов среди них составляли бывшие крестьяне.
В 1928 году СССР посетил доктор Эмиль Джозеф Диллон, проживший в царской России почти 20 лет, преподававший в нескольких российских университетах и уехавший после революции. Он был потрясен увиденным:
«Повсеместно люди думают, работают, объединяются, делают научные открытия и технические изобретения... Это ни с чем несравнимо; всё это близко не похоже ни с чем, когда-либо виденным, по разнообразию, интенсивности, упорству в достижении цели. Революционное стремление убирает колоссальные преграды и объединяет разного рода элементы в один великий народ... Большевики выполнили многое из того, что они наметили, и больше, чем это выглядело достижимым для любой человеческой организации в тех неблагоприятных условиях, в которых им приходилось работать. Они мобилизовали более 150 миллионов апатичных, полумертвых человеческих существ и вдохнули в них дух нового».
Иностранец очень точно подметил то, что составляло секрет «русского чуда» — зажженный большевиками дух народа вместе со строгим рационализмом и всеобъемлющей плановостью строительства.
Главной целью индустриализации было обеспечение экономической самостоятельности СССР, превращение его из страны, ввозящей оборудование и машины, в страну, производящую их. В практическом отношении это означало интенсификацию производства, новое, более рациональное размещение производительных сил, продвижение промышленного строительства на восток страны, создание предприятий-дублеров и государственных резервов.
Это потребовало от ученых интенсивного изучения потребностей строительства современной индустрии и обороноспособности страны, обеспечения экономики всеми видами минерального сырья.
Поэтому большой размах получили геологоразведочные работы. Геологически изученная территория СССР увеличилась с 1918 по 1937 гг. в 3,5 раза. С 1917 года до начала Великой Отечественной войны только Академия наук организовала более 500 научных экспедиций. Было обнаружено около 75 тысяч месторождений минеральных видов полезных ископаемых. В промышленных запасах была открыта почти вся таблица химических элементов Менделеева
По подсчетам А. Е. Ферсмана, в СССР в 1939 году добывалось уже 80 химических элементов, тогда как для производства танков были необходимы материалы, в состав которых входило до 30 элементов менделеевской таблицы, для строительства боевых самолетов — до 46 элементов.
СССР вышел на первое место в мире по разведанным запасам нефти (между Волгой и Уралом), марганца, апатитов, калийных солей, торфа, гидроэнергии, на второе — по запасам угля (в Подмосковном и Кузнецком бассейнах). На долю СССР приходилось более половины запасов железной руды и нефти, 1/5 мировых запасов угля, более 4/5 запасов калийных солей.
Расширение собственной минерально-сырьевой базы позволило резко сократить и даже вовсе прекратить импорт ряда важных видов сырья.
Следующими задачами отечественной науки было создание военной техники, конструирование новых типов самолетов, танков, артиллерии, морских судов и двигателей к ним, организация единой энергетической системы, внедрение в металлургическую промышленность качественных и жаропрочных сталей, создание новых видов моторного топлива для новых образцов военной техники.
И эти задачи были в основном решены благодаря советским ученым: С. Ф. Ольденбургу, Н. И. Вавилову, Н. К. Кольцову, А. Ф. Иоффе, И. В. Курчатову, Н. Н. Семенову, И. Е. Тамму, П. Л. Капице, Я. Б. Зельдовичу, Ю. Б. Харитону и другим.
Перед войной расцвели и школы конструкторов оружия: Арт.И.Микояна, П. О. Сухого, С. А. Лавочкина, В. М. Мясищева, И. И. Иванова, М. Т. Калашникова, Ж. Я. Котина, В. Г. Грабина, Н. Н. Поликарпова, С. А. Лавочкина, А. Н. Туполева, С. П. Королева, М. И. Кошкина, В. А. Дегтярева, Ф. В. Токарева, Г. С. Шпагина и многих других.
Трудом и талантом советских ученых и конструкторов было выковано оружие Победы.
К концу 1930-х годов СССР был в состоянии производить любой вид промышленной продукции, доступной тогда человечеству. В кратчайшие сроки была создана одна из мощнейших в мире экономик. Великая Отечественная война показала, что эта мощь превосходит промышленный потенциал Германии и всей Европы. «Магнитка победила Рур!». Советский народ победил фашизм.
О науке в годы войны — в следующей статье.
