Непраздничные размышления перед праздником
Праздник 23 февраля, День Российской армии, в этом году будет отмечаться в очень тревожной обстановке. Слишком много стало факторов риска в мире, слишком активно стали выступать против России ее недруги, слишком близко и болезненно то, что происходит на Украине.
Уже только ленивый не говорит о наступившей холодной войне России с Западом — экономической, торговой, дипломатической, информационной и т. д. Но всё ближе и предчувствие войны горячей. НАТО заявляет о том, что главным врагом Альянса становится Россия. США выделяют дополнительные средства на строительство военных баз вокруг России.
Ввиду всех этих угроз вполне правомерным представляется вопрос, а готова ли наша армия, чей 97-й день рождения мы будем отмечать, оказать достойное сопротивление и победить врага, буде он попытается на нас напасть?
Да, мы знаем, что вооружение российской армии новейшим оружием идет небывалыми прежде темпами. Знаем, что новым руководством ВС частично сняты и продолжают сниматься с повестки дня те преступные искажения и глупое подражательство в военном строительстве, которыми характеризовалась для нашей армии эпоха «сердюковщины».
Но ведь армия — это не только техника и современное вооружение, поступающие в войска, не только резко выросший военный бюджет, не только грамотное руководство и точное понимание внешних и внутренних угроз.
Армия — это прежде всего люди. Если вспомнить определение Ф. Энгельса, то «армия — организованное объединение вооруженных людей, содержащееся государством в целях наступательной или оборонительной войны». А раз так, то у этого «организованного объединения вооруженных людей» должна быть мотивация для «наступательной или оборонительной войны». Они почему-то должны быть готовы проливать свою кровь и даже гибнуть ради защиты Отечества и народа.
Человек, надевший военную форму, не превращается в безотказного робота, не лишается идеалов, ценностных установок, его ум не перестает работать, а сердце — чувствовать. И военнослужащий (уверен, более чем офисный работник или фермер) стремится разобраться в социально-политических процессах, протекающих в стране и в обществе, поскольку как раз его-то они касаются самым непосредственным образом!
Российская Федерация считает себя наследницей СССР, а российская армия — наследницей Советской армии (как, конечно, и русской имперской армии). Однако, заявляя в дни торжеств (особенно в день рождения) о своей преемственности, на деле российская армия всё дальше уходит от тех принципов, на которых создавалась и строилась Красная, а потом Советская армия. И в первую очередь — от принципа идеологического воспитания, благодаря которому каждый солдат и каждый офицер точно понимал, за что и за кого он воюет, а армия в целом знала, чьи интересы она защищает.
Красная Армия создавалась непросто и не сразу. Еще никогда в истории не было государства рабочих и крестьян, и еще никогда в истории не было армии такого государства. Никто не знал, на каких организационных принципах она должна быть построена.
«Вопрос о строении Красной армии, — писал В. И. Ленин, — был совершенно новый, он совершенно не ставился даже теоретически... Мы брались за дело, за которое никто в мире в такой широте еще не брался».
Но то, что армия обязательно должна быть, Ленин знал твердо. А ведь и это тоже поначалу ставилось под сомнение. Маркс, а одно время и сам Ленин, считали, что пролетарскому государству в качестве военной силы достаточно иметь всеобщее ополчение рабочих. Но, видя ход и течение Первой мировой войны, сражающиеся между собой миллионные армии, вооруженные дальнобойной артиллерией, танками и авиацией, Ленин, несмотря на всю свою веру в пролетарский интернационализм, пришел к выводу, что ополчения недостаточно. Что для защиты социалистического государства от мощных армий империалистических стран нужна массовая и крепкая армия, необходим переход к «регулярной армии, которая свойственна упрочившейся власти всякого класса, в том числе и пролетариата».
Именно поэтому отряды «красной гвардии», куда входили революционные рабочие, солдаты, матросы, а порой и всякие анархисты, леваки, вплоть до деклассированных элементов, очень скоро были заменены на призывную армию с жестким единоначалием, дисциплиной и обучением военному делу.
Конечно, этот переход от всеобщего ополчения рабочих к регулярной армии был вызван требованиями момента, суровой необходимостью начавшейся интервенции и Гражданской войны. Но сила Ленина как политика и руководителя государства и заключалась в том, что он не только ориентировался на теоретические установки, но сверял их с реальностью, с ее жесткими уроками. И делал из них выводы.
15 января 1918 года вышел Декрет Совета народных комиссаров об организации Рабоче-Крестьянской Красной Армии. В этом Декрете еще не было слов об обязательном воинском призыве. Доступ в новую армию был открыт для всех граждан Российской республики не моложе 18 лет, то есть действовал принцип добровольности.
Впрочем, и самих добровольцев набралось не так много, и умели они в воинском отношении «всего ничего». Поэтому первые отряды Красной армии, вступившие в бой с наступавшими немецкими частями под Псковом 23 февраля 1918 года, не нанесли им серьезного поражения. Они только сумели оказать им организованное сопротивление.
А вот уже в конце мая 1918 года ВЦИК, понимая, чем грозит молодой республике слабость такого «добровольческого» воинства, издает Постановление о принудительном наборе в Рабоче-Крестьянскую Армию.
Еще 22 апреля 1918 года была отменена выборность командного состава (разлагающая армию идея, внедренная Временным правительством) и введена система назначения командиров и начальствующих лиц. Была расширена сеть командных курсов. Но ждать, когда будут подготовлены армейские командиры, было невозможно: интервенты и белогвардейцы наступали на молодую республику со всех сторон. Поэтому, по настоянию Ленина, на должности командного состава были привлечены бывшие офицеры, несмотря на то, что многие из них были враждебны Советской власти и социалистическому строю. Контроль над «военспецами», как их тогда называли, осуществляли военные комиссары — представители партии большевиков в Красной Армии.
Так в кратчайшие сроки создавалась структура Красной Армии.
Но нас больше интересуют те основные принципы, которые отличали армию страны Советов от всех других армий, сделали ее «армией нового типа», и благодаря которым Красная Армия стала мощнейшей армией мира, победившей фашизм.
Организационные принципы строительства новой армии были схожими с принципами передовых западных стран — кадровая основа, централизованное руководство, принцип единоначалия, воинская дисциплина, поддержание армии в высокой степени боеготовности и способности к отражению агрессии.
Но наряду с этим было то новое, чего не было больше нигде — партийное руководство, классовый подход к решению вопросов строительства армии и флота, единство армии и народа, принцип пролетарского интернационализма.
Регулярная Красная Армия находилась под огромным влиянием большевистской идеологии. И так было отнюдь не только на первом этапе ее создания. К началу Великой Отечественной войны Красная Армия действительно представляла собой армию нового типа. Ее бойцы и командиры были выходцами из одного социального слоя, а значит, между ними не было ни классовых, ни кастовых перегородок, они являлись товарищами. Не было также национальных, расовых и религиозных преград, в армии царил дух дружбы народов и интернационализма.
Самой же сильной стороной Красной Армии была высокая сознательность бойцов и командиров. Приведу два небольших примера.
В 1915 г. военное руководство России эвакуировало гарнизон Брестской крепости, опасаясь, что он сдастся без боя и сдаст немцам крепость с огромными запасами. А в июне 1941 г. в этой же крепости красноармейцы пошли в первую контратаку сами, без командиров. Всего за 20 лет новая советская идеология преобразила русского солдата.
И второй пример. В ходе операции «Багратион» летом 1944 г. на двух участках фронта было обнаружено, что немцы отошли от передовой во вторую траншею. Командиры двух батальонов (на разных участках фронта!) сами подняли свои войска в атаку, не дожидаясь приказа. Еще два года назад был необходим приказ «Ни шагу назад!», теперь же самосознание армии поднялось до уровня «Бей врага, где видишь!».
Убежден, что всё это произошло благодаря огромной идеологической работе в армии, благодаря тому, что русский солдат всем сердцем принял коммунистическую идею. Красноармейцы знали, что они защищают и ради чего идут в бой, поэтому и были одержаны те победы, которые сделали Красную Армию «непобедимой и легендарной».
Что же происходит с идеологией нашей армии сейчас? Еще в самом начале перестройки появился лозунг «Армия — вне политики!», смысл которого — не позволить военному человеку думать самому, сделать его послушным исполнителем воли любой власти. А вскоре от лозунга «Армия — вне политики!» перешли к категорическому требованию полной деполитизации армии.
За прошедшие после распада СССР годы наша армия (впрочем, как и наша страна) так и не получила официальной идеологии. В результате в центральном военно-теоретическом органе Министерства обороны можно прочесть следующий пассаж: армия «обеспечивает стабильность общества своим неучастием в политической борьбе, отсутствием партийных симпатий и антипатий, невозможностью использования ее в политических целях...».
Но как же так? Если в силе остается основной тезис Клаузевица, что война есть продолжение политики иными средствами, то и армия не может быть вне политики!
Как можно тогда рассуждать о неполитичности и требовать деполитизации одного из важнейших орудий политики?
Армия есть продукт и порождение политики государства. Без внятных и четких политических установок и следующих за ними решений армия просто не может быть создана.
Государство использует армию как инструмент реализации своих политических целей и задач. Благие это цели или нет, зависит от политики, которую ведет государство.
По отношению к политике армия выступает и как объект (на нее воздействуют те или иные политические силы — общество, партии, оппозиция, негосударственные организации, иностранные структуры), и как субъект — в мировой истории много раз бывало, когда армия поворачивала ход развития страны, исходя из собственного представления о благе.
Таким образом, политическая сущность армии есть данность, и ее невозможно отменить. Поставить армию вне политики можно только на словах. А когда наступает время действовать, армия должна иметь внятную и разделяемую всем народом политическую идеологию.
Если в дни мира еще можно играть в игры идеологической бессубъектности армии, заменяя ее неким невнятным «патриотизмом», то в близости наступающей войны дефицит политической осмысленности в рядах армии грозит катастрофой.
При такой безыдейности есть реальный риск того, что довольно скоро мы ни 23 февраля, ни 9 мая уже праздновать не сможем.
