Новый раунд глобальной нефтяной игры. Часть I
И нефтяники-профессионалы, и эксперты отрасли всё чаще и тревожнее заявляют, что в мировой нефтяной отрасли — в том числе в ценообразовании на нефтяном рынке, — царит нарастающий хаос.
Импортеры и потребители нефти низким ценам, разумеется, рады. А вот для производителей нефти обрушение мировых цен, конечно, событие очень болезненное. И, казалось бы, именно низкая цена на нефть должна беспокоить этих производителей больше всего. Однако это не вполне так. Если не все производители нефти, то, по крайней мере, их большинство больше всего обеспокоено не столько даже этой самой низкой ценой, а крайней нестабильностью цены. Тем, что в экономике именуется «волатильностью».
Если бы цена на нефть была устойчиво низкой (например, те 45 долларов за баррель сорта BRENT, до которых она порой падает в условиях волатильности), то было бы ясно, что такие-то и такие-то проекты прибыльны (рентабельны), а такие-то и такие-то убыточны. Но колебания цены, пусть даже в диапазоне от 45 до 53 долларов за баррель, для огромного числа долгосрочных проектов делают прогноз рентабельности невозможным. И это оказывает на отрасль сокрушительное воздействие.
Потому что в условиях мирового кризиса, результатом которого стало весьма существенное снижение прибыльности большинства энергоемких производств, даже такие, не очень масштабные, хаотичные и непредсказуемые нефтяные ценовые «прыжки», наблюдаемые в последние месяцы, не позволяют планировать ключевые производственные программы.
Бурить новые скважины или не бурить? Запускать проект расширения нефтеперерабатывающего завода или не запускать? Начинать производство новых «солнечных» панелей для «домашней» энергетики — или же не начинать, поскольку на них может просто не оказаться спроса на рынках?
Хаос на нефтяном рынке ставит подобные вопросы перед многими. И, значит, создает потребность понять его причину.
Однако у любого хаоса, как правило, не бывает одной-единственной ясной причины — причин всегда множество. Соответственно, есть и множество переплетающихся причинно-следственных связей. Кроме того, у большинства процессов развития того хаоса, который я обсуждаю, — очевидным образом не имеющего отношения к тому, что синергетики именуют «самоорганизующимся хаосом», — бывают вполне конкретные и заинтересованные хозяева.
Для России, в экономике которой экспорт нефти и экспортные валютные доходы по-прежнему играют очень большую (прямо скажем, слишком большую) роль, проблемы нефтяного рынка и хаоса на нем относятся к разряду жизненно важных.
Потому попробуем повнимательнее присмотреться и к причинам этого хаоса, и к вероятным хозяевам этих причин.
Почему произошло обрушение цен на нефтяном рынке? И почему эти цены регулярно «прыгают» то вверх, то вниз? Что это за хаос?
В мировой (в том числе, профессиональной) прессе на этот счет есть несколько основных объяснений.
Чаще всего сегодняшний «нефтяной хаос» рассматривают в рамках классической теории равновесия в системе «рыночное предложение — рыночный спрос» (в данном случае «добыча — потребление»). Мол, идет глобальный кризис, происходит падение потребления и спроса, а американская «сланцевая революция» нарастила мировую добычу нефти, да и все остальные мировые нефтедобывающие субъекты не хотят терять свои прибыли от экспорта.
В результате, мол, налицо рыночное неравновесие — превышение предложения над спросом. Которое не только обрушивает цены, но и самим фактом неравновесия заодно всё время «нервирует» рыночных игроков. Смотрите, мол, как реагирует нефтяной рынок на рост или сокращение стратегических запасов нефти в США, данные о которых еженедельно публикует Американский институт нефти...
Тогда весь анализ проблемы сводится к тому, как спрогнозировать динамику предложения и динамику спроса.
Будет ли при низких ценах на нефть «выдыхаться» американская «сланцевая революция», которая в основном и нарушила долгосрочный баланс предложения и спроса на нефтяном рынке, потянув вниз цены, — или же не будет?
Когда и с какими объемами нефтедобычи на глобальный рынок после снятия санкций может вернуться Иран, и насколько он может усилить неравновесие?
Как долго способны удерживать нынешние масштабы добычи и экспорта нефти Саудовская Аравия и Россия?
Сохранит ли Китай в условиях кризиса высокие темпы роста потребления нефти или не сохранит?
Являются ли долгосрочными кризисные процессы и сокращение спроса на нефть в крупных развивающихся странах? Готова ли наращивать потребление нефти Европа, заявляющая о начале выхода из кризиса? И так далее.
А вопрос о неких субъектах рынка, которые, мол, целенаправленно устраивают на нем кризисные «безобразия», — в рамках такого подхода ставить бессмысленно. Потому что, мол, так работает — иногда неизбежно приводя к кризисам — Его Величество Рынок.
Действует ли эта классическая «рыночная» причина в качестве одного из факторов обрушения цен и «нервного» поведения нефтяного рынка? Безусловно, действует. Но наверняка есть и другие причины. Какие?
Многие аналитики описанием и прогнозом классических рыночных равновесий не ограничиваются. Они в своих публикациях пытаются рассмотреть хаос на рынке нефти как «среду особой рыночной конкуренции». Почему особой? Потому что в мировой «нефтянке» (в отличие от большинства сфер современного глобального товарного рынка!) не действуют жесткие правила Всемирной торговой организации, ВТО.
Какие выводы делают авторы рассуждений об «особости» нефтяного рынка? Они пишут, что, мол, ни на каких глобальных товарных рынках официальных картелей уже давно нет, их запретили и «изжили», а в мировой «нефтянке» картель живет, здравствует и поставляет на рынки около трети мировой нефти, оказывая решающее влияние на цены. И называется этот картель — Организация стран-экспортеров нефти, ОПЕК.
Мол, ОПЕК, которая при ее создании крупнейшими странами-нефтедобытчиками в 1960 г. объявила одной из своих главных целей регулирование добычи для обеспечения стабильности нефтяных цен, сейчас эту свою функцию исполнять отказалась. А поскольку на нефтяном рынке не действуют запреты ВТО, то можно использовать механизмы демпинга и картельных сговоров как способы манипуляции рынком, чем члены ОПЕК и занимаются. В результате в нефтяном сегменте глобальной экономики классический рынок «работает неправильно».
Авторы таких рассуждений пишут, что Саудовская Аравия — фактический «хозяин» ОПЕК, способный в считанные дни увеличивать либо снижать поток своей нефти на мировые рынки, — поставила необъявленной целью вытеснение с глобального рынка своих главных конкурентов, в том числе новоявленных американских «сланцевиков», при помощи демпингового обрушения цен на нефть до уровня ниже рентабельности добычи для большинства этих конкурентов. Отсюда, мол, и нынешние мировые ценовые нефтяные «безобразия».
Сторонники этого аналитического подхода заявляют, что фактически в мире развертывается ценовая война за нефтяные рынки. А далее обсуждается, прежде всего, вопрос о том, против кого направлено главное острие нынешней демпинговой ценовой войны.
Кто-то пишет, что война идет против американцев с их сланцевыми разработками и канадцев с их нефтяными песками. Кто-то — что против Венесуэлы, обладателя самых больших в мире запасов нефти в бассейне реки Ориноко, но с высокой себестоимостью добычи. Кто-то считает, что демпинг направлен против России — с ее новой, «слишком независимой» международной политикой, но одновременно со слишком высокой зависимостью экономики от нефтеэкспортных доходов.
Далее, нередко высказывается гипотеза о том, что Саудовская Аравия затеяла нынешнюю демпинговую нефтяную войну по негласной договоренности с Китаем. Которому для поддержки его (по-прежнему очень высоких) темпов экономического роста требуется много нефти, но именно дешевой нефти.
Наконец, существует и гипотеза о том, что та же Саудовская Аравия затеяла эту войну по согласованию с дружественными себе (?) США против враждебных (?) США России, Венесуэлы и Ирана.
И так далее.
Одновременно сторонники данного аналитического подхода обсуждают и то, какие у конкурентов Саудовской Аравии есть возможности снижения себестоимости нефти, чтобы выдержать давление демпинга стран ОПЕК, добывающих очень дешевую нефть, и сохранить рентабельность своей добычи. Обсуждается и то, какие страны ОПЕК (обычно речь, опять-таки, идет о главном экспортере — Саудовской Аравии) и как долго могут поддерживать демпинговую ценовую политику вытеснения с рынка конкурентов без тяжелых последствий для собственной финансовой, бюджетной, общеэкономической и социально-политической устойчивости.
Есть ли рациональное зерно в объяснениях нынешнего «нефтяного хаоса» спецификой данного сегмента глобального рынка? Наверняка есть.
Кроме перечисленного, в прессе встречается (хотя и редко) еще один подход к проблеме «нефтяного хаоса». В рамках этого подхода ключевым фактором управления хаосом называют финансовые спекуляции на рынке так называемой «виртуальной нефти». То есть торговлю деривативами — обязательствами купить в оговоренном будущем определенное количество нефти.
Это и деривативы первичные (сроком до 6 лет) — так называемые фьючерсы и опционы, и новые — вторичные или даже третичные деривативы. То есть ценные бумаги, созданные на основе смешанных пакетов нефтяных, продовольственных, металлургических и т. д. фьючерсов и опционов. А поскольку объем мирового рынка спекуляций «виртуальной нефтью» давно превышает объемы добычи и потребления реальной, «физической» нефти, спекуляции не могут не оказывать давления на цены. Значит, этот фактор «хаотизации» нефтяных рынков тоже нельзя не принимать во внимание.
Так какие же факторы и в какой мере оказывают нынешнее (признаем, очень болезненное для России) хаотизирующее влияние на глобальный нефтяной рынок? И что из этого следует?
Давайте разбираться.
(Продолжение следует.)
