Новый раунд глобальной нефтяной игры. Часть XVII
Припоминая всё, что мы обсудили в нашем исследовании, нужно признать, что многие из тех целей глобальных нефтяных игроков-крупье, которые были перечислены в предыдущей статье, оказались полностью или частично реализованы.
Во-первых, большинство мировых петрономик очень существенно ослаблены нефтяным ценовым шоком, который, подчеркнем, пока далеко не завершился. Эти страны существенно ослаблены потому, что цены на нефть еще гораздо ниже того комфортного уровня, который определяет высокую рентабельность их нефтедобычи и экспорта, а значит, и достаточные валютные поступления. Эти страны ослаблены еще и потому, что (напомним приведенные нами ранее в исследовании высокие цены на нефть, необходимые основным нефтедобывающим странам для балансировки бюджетов) им еще долго предстоит жить в условиях больших бюджетных дефицитов. И, значит, — неизбежно сталкиваться с немалыми социально-экономическими и политическими рисками.
Во-вторых, начался и расширяется процесс массированных приватизаций главных нефтяных богатств многих нефтедобывающих стран, которые ранее принадлежали государству. И это очень серьезная тенденция вне зависимости от того, продаются ли нефтяные госактивы национальным или международным компаниям.
Повторим то, что уже обсуждали ранее в нашей газете. В странах-петрономиках нефтяные госкорпорации являются главным экономическим ресурсом, который позволяет государству реально и активно управлять национальным хозяйством. Именно государственные нефтяные деньги позволяют национальным правительствам таких стран не только нужным образом формировать бюджет, но и предъявлять на национальном рынке достаточно высокий так называемый автономный государственный спрос. То есть прежде всего формировать и обеспечивать инвестициями те инфраструктурные, промышленные, социальные, образовательные, культурные, оборонные и т. д. программы, которые определяют стратегический курс развития страны.
Если же в распоряжении государства нет никаких денег, кроме так называемых фискальных поступлений (налогов, тарифов и т. д.), то оно фактически становится почти безучастным наблюдателем стихийно-рыночной динамики развития — или неразвития! — страны. И это особенно остро ощущается в условиях кризисов, когда востребована активная стратегия решения возникающих сложных проблем.
В таких условиях государственная власть, будучи лишена финансового фундамента обеспечения автономного спроса, одновременно лишается и возможности всерьез влиять на стратегию развития. То есть формулировать стратегические цели, а далее разрабатывать и реализовать стратегические программы достижения этих целей. Такое государство — ввиду своей стратегической импотенции — становится тем самым слабым и маловлиятельным ночным сторожем, о котором давно говорят экономические ультралибералы, мечтая отобрать у государственной власти все целеполагающие функции.
Как мы видим, значительная часть мировой нефтедобычи по факту переходит (в формах акционерного или концессионного управления) под прямой и косвенный контроль западных глобальных нефтяных мегакорпораций. Этот процесс, как мы уже обсуждали в данном исследовании, активизировался и в Мексике, и в Аргентине, и в Бразилии. На очереди — часть нефтяных активов саудовского госмонополиста «Сауди Арамко».
Все это очень существенно увеличивает потенциал влияния связанных с нефтяными грандами глобальных финансовых структур — транснациональных фондов и банков. И в результате эти большие игроки, давно выстроившие мировые олигополии, — приобретают еще больше возможностей управлять не только энергетическим нефтяным базисом глобальной экономики, но и глобальной экономикой в целом. Которая, повторим, очень сильно зависит (и, даже по самым оптимистическим прогнозам сторонников зеленой энергетики, еще очень долго будет зависеть) от нефти.
В ходе рассмотренного нового раунда глобальной нефтяной игры США действительно сумели достаточно резко изменить властную политико-идеологическую ситуацию в ключевых странах Латинской Америки. Как мы уже обсудили ранее в данном исследовании, олигархические группы в Аргентине и Бразилии провели в этих странах, при очень активной поддержке США, радикальные правые и проамериканские политические перевороты. Причем возможность этих переворотов обеспечивалась как описанной нами американской игрой во взлет и последующее обрушение цен на нефть, так и всей совокупной мощью контролируемых США глобальных СМИ и прямыми американскими агентурными воздействиями.
Пока неясно, надолго ли в Бразилии установилось правительство открытого ставленника США Мишеля Темера. Во всяком случае, оно уже сейчас, в первые месяцы работы, очень серьезно дестабилизируется как изнутри расколотой власти громкими коррупционными расследованиями, так и снизу всё более широкими и массовыми народными выступлениями против инициированной Темером антисоциальной экономической политики. Однако намерения правительства Темера «привлечь в страну иностранный капитал», в том числе за счет приоритетной приватизации национальной нефтяной госкорпорации «Петробраз», — уже объявлены, и переговоры об этой приватизации уже начаты.
В Мексике, судя по недавним сообщениям, в концессионные соглашения с национальной нефтяной госкомпанией «Пемекс» намерены входить, прежде всего, опять-таки американские компании. Что, с одной стороны, лишь укрепит прочность нынешней связки Мексики с США множеством инвестиционных и торговых нитей, созданных вхождением страны в НАФТА — североамериканскую зону свободной торговли с США и Канадой.
Однако нефтяную зависимость Мексики от США пока нельзя считать безусловной по той причине, что правительство страны, как и в предыдущие годы, захеджировало (застраховало) добычу нефти «Пемекс» на 2017 год. Добыча застрахована в объеме 250 млн барр. по цене мексиканской нефтяной экспортной корзины в 38 долл./барр., что примерно соответствует цене сорта Brent около 47 долл./барр.
Тем не менее, повторим, добыча нефти в Мексике падает и не начнет повышаться до тех пор, пока не начнут давать нефть заключаемые сейчас концессионные соглашения. Но и это не обещает Мексике нефтевалютного изобилия. В национальный бюджет на будущий год заложена цена мексиканской нефти в 42 долл./барр., что почти наверняка предполагает большой бюджетный дефицит и социально-экономические проблемы.
Видимо, эти проблемы будут достаточно серьезными даже в том случае, если приходящий к власти в США президент Трамп не начнет исполнять свои предвыборные обещания. То есть не начнет ликвидировать зону свободной торговли НАФТА, не инициирует массовые депортации нелегальных мексиканских гастарбайтеров, а также не сможет законодательно ограничить их денежные переводы на родину.
Главный нефтяной приз Латинской Америки — располагающая крупнейшими в мире запасами нефти Венесуэла — пока, несмотря на нарастающее многофакторное давление со стороны США на правительство Николаса Мадуро, еще держится. И еще сохраняет свою независимую левую идеологию, политику и экономику. Однако, как мы уже обсуждали в данном исследовании, социально-экономическая ситуация в стране критически обостряется, и ее исход становится всё менее предсказуемым.
Общее ухудшение политической и экономический ситуации в большинстве стран Латинской Америки уже в ряде случаев приводит к пересмотру в этих странах наиболее амбициозных китайских (инфраструктурных, промышленных, энергетических и т. д.) инвестиционных проектов.
Так, еще в 2015 году Китай заморозил в Венесуэле проект строительства высокоскоростной железной дороги, а в начале октября 2016 года телеканал CNN сообщил о том, что КНР приостанавливает кредитную линию для реализацию инфраструктурных проектов в Венесуэле.
В ноябре 2016 года в ряде западных СМИ появились, со ссылками на аргентинские правительственные источники, сообщения о том, что Китай якобы может отказаться от строительства в Аргентине атомной электростанции Атуча III.
Насколько оформится и углубится эта тенденция — пока неясно. Тем не менее поставленную американскими крупье задачу снижения влияния КНР в латиноамериканских странах можно считать по крайней мере частично выполненной.
В то же время задачу глубочайшего ослабления Европы рассматриваемые нами глобальные (прежде всего, американские) игроки решили чуть ли не стопроцентно. Причем фактор нефтяной игры, которую мы исследуем, в таком ослаблении сыграл немаловажную роль.
Во-первых, напомним, что именно борьба за контроль над объемами, путями и направлениями поставок нефти и газа на мировые рынки из регионов Персидского Залива и Северной Африки стала одним из главных детонаторов нарастающей межстрановой конфликтности в этих регионах.
Во-вторых, именно эта конфлитность, в соединении с активизацией выпестованных глобальными игроками радикально-исламистских террористических организаций и групп, обеспечила тем же глобальным игрокам хаотизацию гигантского исламского подбрюшья Европы цветными революциями. А далее — обеспечила развертывание серии нескончаемых горячих войн террористических групп как против собственных государств, так и между собой.
В-третьих, эти войны привели к беспрецедентным потокам в Европу беженцев и нелегальных мигрантов, в числе которых оказались не только асоциальные и преступные личности и сообщества, но и, как показывают события последних лет, немало профессиональных террористов.
И, наконец, мы видим, что так называемая проблема мигрантов не только очень глубоко подорвала в европейских странах социально-политическую и экономическую стабильность, но и поставила под очень большой вопрос главное достижение Европы в начале нынешнего XXI века — ее интеграционное единство.
Нужно признать, что и задачу разрыва политического и экономического взаимодействия между Россией и Европой обсуждаемые нами глобальные игроки на сегодняшний момент в значительной степени также решили. Главными инструментами решения это задачи были, конечно же, украинский госпереворот со всеми его военно-политическими последствиями, а также беспрецедентная по масштабам и накалу антироссийская военно-пропагандистская кампания мировых СМИ и их обслуги, контролируемых рассмотренными в нашем исследовании глобальными игроками.
Главным неуспехом рассматриваемой игры глобальных крупье (конечно же, игры не только нефтяной, а системной) стала Россия. Которая не только вовсе не оказалась экономически раздавлена и политически обрушена, но и, напротив, обнаружила — причем именно под американским давлением — такие резервы сопротивляемости и, более того, наступательной активности, которые в игровой расчет этих самых олигархических крупье никак не входили.
(Продолжение следует.)
