О коммунизме и марксизме — 10
Мы уже установили, что только обсуждение неявной метафизики Маркса может, коль скоро оно будет успешным, ответить на ключевые для нас вопросы. Каковыми являются — и это мы тоже установили — вопросы об огненности и потушенном огне, о нагретости и остывании как политических субъектов (партий), так и тех макросоциальных групп, которые эти субъекты должны надлежащим образом обеспечивать.
Мы установили также, что без ответа на эти вопросы мы не поймем ни причин гибели СССР и коммунизма, ни того, как именно могут быть реализованы проекты СССР 2.0 и коммунизм 2.0.
Но ответы на подобные вопросы нельзя получить, опираясь только на наследство Вальтера Беньямина, остроумно и глубоко обсуждавшего роль «карлика теологии» в управлении «куклой исторического материализма», которая, мол, может делать безошибочные ходы только при наличии подобного карлика.
Конечно же, Беньямин был единственным правоверным марксистом, обладавшим высочайшей осведомленностью в том, что касается марксизма, необходимым творческим потенциалом и тем настроем, который можно охарактеризовать как «верность Марксу и его делу». Все остальные делятся на неомарксистов, для которых Маркс уже не так и важен и является либо автором учения, которое надо подорвать по тому или иному заданию, либо предлогом для собственного самовыражения, либо и тем, и другим одновременно. Поэтому нельзя ставить знак равенства между Франкфуртской школой, занимавшейся и подрывом марксизма, и самовыражением, и многим другим, — и Беньямином, страстно пытавшимся разгадать метафизическую загадку великого Маркса, в которого он был по-настоящему влюблен.
Но исследования Беньямина прервала Вторая мировая война. Беньямин покончил с собой в момент, когда ему было заявлено о нежелании французских властей содействовать бегству таких людей, как Беньямин, и об их намерении выдавать таких людей Гитлеру. Исследования Беньямина остались незаконченными. Его друг Гершом Шолем отказался от дальнейшей разработки данной тематики, уехал в Палестину, стал заниматься еврейским мистицизмом вообще и каббалой в частности. Немногие марксисты, по-настоящему знавшие предмет (Д. Лукач, М. Лившиц), стали по не до конца понятным причинам отрицать метафизичность Маркса и капитала, который Маркс не только исследовал, но и атаковал политически.
Может быть, эти «немногие» всерьез верили в отсутствие такой метафизичности.
Может быть, они следовали советской или иной конъюнктуре, зачем-то навязывавшей тупой, агрессивный атеизм, именуемый научным (при том, что объяснить, зачем это навязывалось, вне гипотезы о наличии заговора достаточно трудно).
Может быть, они сами были фанатиками атеизма (ведь атеизм — тоже вера).
Может быть, они увлеклись по-настоящему Гегелем. И марксизм для них стал способом скрытно проповедовать гегельянство.
Может быть, они уже понимали важность метафизического компонента в марксистском учении и степень обеспокоенности очень могучих сил в том, чтобы этот компонент был из изучения изъят во имя разрушения СССР.
А может быть, имело место всё это одновременно.
В любом случае Беньямина недостаточно для того, чтобы обеспечить прочное сопряжение метафизики и марксизма. А вовлечение в решение этой задачи неомарксистов и двусмысленных советских высокообразованных марксистов — контрпродуктивно. Поэтому приходится обращать внимание на тех марксистов, которые не являются исследователями высочайшего уровня, но, будучи и верными Марксу по-настоящему, и приобщенными к действительному марксизму, имеют право именоваться носителями марксистского духа.
Одним из таких интеллектуалов, исследовавших Маркса, является Галина Иосифовна Серебрякова. В данном случае нельзя оторвать личность исследователя от того, что именно он исследует. И потому я сообщу читателю достаточно подробные сведения.
Галина Иосифовна — это не только исследователь, но и революционер. Причем обладающий высочайшим градусом убежденности.
Она родилась в Киеве в декабре 1905 года. Ее отец, Иосиф Моисеевич Бык-Бек, был земским врачом. Он участвовал в деятельности большевистской партии еще в дореволюционный период.
Большевичкой с дореволюционным стажем была и мать Серебряковой, Бронислава Сигизмундовна Красуцкая.
В советский период Иосиф Моисеевич Бык-Бек успел побывать начальником политуправления войск ВОХР (Войска внутренней охраны республики). Поскольку про деятельность ВОХР знают мало, и почти у всех слово «вохровец» ассоциируется только с охраной мест лишения свободы, необходимо разъяснить, что первоначально войска ВОХР занимались и охраной государственных объектов, и изъятием хлебных излишков у кулаков, и борьбой с вооруженными контрреволюционными выступлениями, и многим другим.
В связи со сложной обстановкой в Средней Азии, где разгулялись так называемые басмачи, отец Серебряковой был командирован для работы в Хорезм в качестве полпреда. Затем он стал директором треста. И был расстрелян в 1936 году.
Мать Серебряковой Красуцкая работала в ЧК и партийных органах. Сама Серебрякова вступила в большевистскую партию в 1919 году. С 1920 по 1925 год училась на медицинском факультете МГУ. После этого занялась журналистикой. Проявив незаурядные дарования в сфере оперного вокала, она совмещала деятельность журналистки с оперным пением. В 1928 году блестяще выступила на большом радиоконцерте в Лондоне и получила после этого приглашение в оперную труппу Большого театра.
Первым мужем Галины Серебряковой был крупный большевистский деятель Леонид Серебряков, входивший в так называемую левую оппозицию и имевший очень большие заслуги перед партией. Леонид Серебряков исключался из партии как троцкист, вновь восстанавливался в партии, сохранял верность курсу левой оппозиции, никогда не скрывал своих симпатий к Троцкому. В итоге он был расстрелян 1 февраля 1937 года. И реабилитирован только 4 декабря 1986 года (троцкистов в хрущевское время не очень жаловали, и в первую волну реабилитаций они включены не были).
Галина Серебрякова недолго находилась в браке с Леонидом Серебряковым. Она стала его женой в 1923 году и уже в 1925-м вышла замуж за наркома финансов Григория Сокольникова.
По заданию «Комсомольской правды» Серебрякова ездила сначала в Китай (1927 год), а затем — в Женеву и Париж (1927–1928 гг.). В 1930–1932 годах она вместе с мужем была в Англии (Г. Сокольников был послом СССР в Великобритании с 1929 по 1932 год). Обсуждать Серебрякову, не сообщив читателю хотя бы минимальных сведений о ее муже Сокольникове, вряд ли целесообразно.
Г. Сокольников родился в достаточно обеспеченной еврейской семье (отец, Яков Бриллиант, был врачом и владельцем аптеки, а мать, Фаня Розенталь, — дочерью купца первой гильдии). Разорвав с семьей, Сокольников, как и его братья Владимир и Михаил, с головой ушел в революционную работу. Сокольников арестовывался, отправлялся в ссылку на вечное поселение, бежал из ссылки, находился в эмиграции, вернулся из нее вместе с Лениным, являлся еще до революции членом ЦК РКП(б). Именно он был автором новой программы большевистской партии, составленной в связи с необходимостью отреагировать на крушение российской монархии. Какое-то время Сокольников был редактором газеты «Правда». Он занимался национализацией банковской системы. Он сменил Троцкого в качестве главы делегации в Брест-Литовске и подписал 3 марта 1918 года Брестский мир от имени Советской России.
В годы гражданской войны Сокольников проявил невероятные организационные и военно-стратегические способности. 8-й армией, которая решила судьбу битвы за Воронеж, вышла к Новороссийску и тем самым сыграла ключевую роль в разгроме деникинцев, Сокольников руководил блестяще. Одновременно он выступил против так называемого расказачивания.
Сыграв огромную роль в победе над басмаческим движением, Сокольников, будучи не только командующим Туркестанским фронтом, но и автором глубокой денежной реформы в Туркестане, сумел договориться с исламским духовенством.
С 1922 года Сокольников стал наркомом финансов в РСФСР, а затем возглавил Народный комиссариат финансов СССР. Руководя финансами, он оперся на профессионалов из государственного аппарата царской России и на ученых. Именно Сокольников ввел в структуру Наркомата финансов Конъюнктурный институт, которым руководил Н. Кондратьев. И именно Сокольников ввел в обращение советскую твердую валюту — «червонец».
Находясь в оппозиции Сталину с 1925 года, Сокольников продолжал занимать высокие посты. Но в 1936 году он был арестован. Его, в отличие от других вождей оппозиции, приговорили к десяти годам тюрьмы. Он был убит заключенными в 1939 году. Разоблачители Сталина утверждали, что убийство Сокольникова, как и убийство Радека, происходило по прямому указанию Сталина, который дал соответствующие распоряжения Берии и Кобулову. Но, как говорят в таких случаях, темна вода.
Будучи женой Сокольникова и крупным партийным деятелем, а также журналистом, получавшим специальные задания партии и блестяще выполнявшим порученное, Галина Серебрякова была по особому решению партии командирована в Западную Европу для сбора материалов о Карле Марксе. Собрав материал, она написала роман «Юность Маркса». Сразу же после написания романа она стала членом Союза писателей СССР.
Роман Серебряковой был издан в 1934–35 гг. Сохранившая верность своему мужу, Галина Иосифовна была арестована в 1936 году вслед за мужем. В июне 1937 года ее выслали в Семипалатинск вместе с матерью и двухлетней дочерью Гелианой.
В 1939 году ее как жену врага народа приговорили к восьми годам тюремного заключения.
В 1945 году она была досрочно освобождена и поселилась в Джамбуле, где работала фельдшером.
28 мая 1949 года она была вновь арестована и приговорена к десяти годам лишения свободы по обвинению в контрреволюционной агитации и участии в контрреволюционной организации. В августе 1955 года, то есть еще до ХХ Съезда КПСС, она была освобождена из заключения и направлена в ссылку в Джамбул. Очень быстро ее освободили и из ссылки. А после ХХ Съезда, в 1956 году, Галина Серебрякова была полностью реабилитирована, восстановлена в партии. Она тут же возобновила свою писательскую деятельность, стремясь завершить свой «большой писательский проект», начатый до ареста и обдумываемый во время тюремных мытарств. Возможно, что именно мечта об осуществлении такого проекта поддерживала Галину Серебрякову во время этих мытарств.
(Продолжение следует)
