О коммунизме и марксизме — 32
Очень трудно обсуждать медный порог, находящийся, по мнению Софокла, в Колоне, в отрыве от так называемой танатографии. То есть от описания географии того загробного путешествия, которое совершает человек после смерти, чтобы оказаться в месте своего окончательного посмертного пребывания.
Древние греки считали, что первым к умершему приходит бог смерти Танатос. Этот бог срезает у умершего прядь волос. После этого к умершему приходит бог Гермес, чтобы стать проводником умершего и помочь ему прибыть в нужную точку. Гермес провожает душу умершего в подземный мир. Попасть в подземный мир, как считали древние греки, можно, идя разными путями.
Путь, который древние греки считали главным, начинался на берегу Океана. Именно этот путь избрал для себя Одиссей, стремясь проникнуть в потусторонний мир. Древние греки считали, что мировой Океан находится не только в обычном мире, но и в мире потустороннем. И что поэтому оптимальным способом попасть в потусторонний мир является океаническое путешествие, в ходе которого странник вдруг переплывает из Океана обычного в Океан потусторонний. Но были и другие способы попасть в потусторонний мир.
Мы только что столкнулись с одним из таких способов. В Колоне, где находилась роща, посвященная Эриниям, Прометею и так далее, был этот самый медный порог, перешагнув который, можно было оказаться в потустороннем мире (где именно — отдельный вопрос). Но разве в наших исследованиях, в той же «Судьбе гуманизма...», например, не описывались другие способы попадания в потусторонний мир, прославляемые всё теми же древними греками? Описывались, конечно.
В «Судьбе гуманизма...» подробно описывалось то, как именно в потусторонний мир попадает Эней. Он начинает свое путешествие в потусторонний мир с пребывания в столь же таинственной и загадочной точке, как и Колон, где поклонялись Эриниям и Прометею. Это место — италийский Кум. В Куме обитала знаменитая Кумская Сивилла. В принципе, и Кум, и Колон — это особые точки здешнего мира, из которых можно проникнуть в потусторонний мир. Были и другие сходные точки.
Вблизи великих древних Афин находилась особая точка под названием Колон, наделенная описанными выше, условно говоря, свойствами терминала в потусторонний мир. А вблизи Аргоса, города ничуть не менее великого и знаменитого, чем Афины, находилась сходная с Колоном местность под названием Лерна. Эта местность упоминается в мифах о Геракле, ибо именно там проживала знаменитая Лернейская гидра.
Лерна известна своими родниками и большим озером. А также карстовыми источниками. Страбон в своей «Географии» говорит о том, что лернейские источники обладали целебными свойствами.
Лернейский терминал в потусторонний мир, такой же, как колонский и кумский терминалы, находился, по мнению древних греков, у Алкионского озера. Там справлялись таинства Деметры. И именно там произошло сошествие в потусторонний мир Диониса, который решил вывести из этого самого зловещего потустороннего мира свою мать Семелу.
Павсаний, древнегреческий автор, создатель сочинения «Описание Эллады», своего рода путеводителя по наиболее достопримечательным памятникам Древней Греции, путеводителя, сопровождаемого соответствующими легендами и ценными историческими сведениями, сообщает о том, что основателем лернейских мистерий, посвященных Деметре, был аргонавт Филаммон, великий музыкант, сын Аполлона. Лернейские мистерии справлялись у входа в Аид, находившегося близ Алкионского озера. Этим входом и воспользовался Дионис, путешествовавший в поисках своей матери Семелы в сопровождении своего спутника — распутного Просимна, потребовавшего от Диониса неких сексуальных услуг в награду за указание пути в преисподнюю и умершего раньше, чем Дионис вернулся из преисподней.
Павсаний был убежден, что Лернейское озеро обладает потрясающей глубиной и что никто из смертных не может достигнуть его дна и уж тем более, после этого вынырнуть на поверхность. Охраняла вход в потусторонний мир та самая Лернейская гидра, которая была убита Гераклом.
Итак, Колон, Кум, Лерна...
На мысе Тенар близ Спарты, в пещере, находился еще один терминал в потусторонний мир. Им дважды воспользовался Геракл. Один раз — чтобы спасти Алкесту, жену друга Геракла Адмета, которая согласилась пожертвовать своей жизнью, чтобы спасти мужа, и которую Геракл вернул к жизни, используя вышеуказанный «тенарский терминал». Другой раз Геракл воспользовался тем же терминалом для того, чтобы доставить царю Эврисфею, в услужение которому он был отдан по воле богов, адского пса Кербера.
В преданиях фигурируют и другие терминалы.
Воспользовавшийся терминалом смертный или же душа умершего попадают после прохождения терминала на берег реки Стикс. Кстати, река Стикс в Северной Аркадии, той самой Аркадии, которая очень подробно обсуждалась в «Судьбе гуманизма...», считалась чуть ли не частью потустороннего Стикса, проникающего в здешний мир. Это придает преданиям об Аркадии особый характер. Через реку Стикс перевозит, как известно, подземный лодочник Харон. Судьбу тех, кого не перевозит Харон, достаточно подробно описывает Вергилий, и она тоже была обсуждена в «Судьбе гуманизма...»
Далее душа умершего или же некто, кто вживе хочет проникнуть туда, куда ему не положено (повторю еще раз, что наиболее подробно это запретное проникновение описывает Вергилий, и это обсуждалось нами в «Судьбе гуманизма...»), должны миновать адского пса Кербера.
Перешедшие Стикс и миновавшие Кербера попадают на так называемые Асфодилонские луга, они же — Поля асфоделей. Об этих лугах сообщает, например, Гомер в своей «Одиссее»:
Так, завизжав, полетели за Эрмием тени; и вел их Эрмий, в бедах покровитель, к пределам тумана и тленья; Мимо Левкада скалы и стремительных вод Океана, Мимо ворот Гелиосовых, мимо пределов, где боги Сна обитают, провеяли тени на асфодилонский Луг, где воздушными стаями души усопших летают.
За Полями асфоделей, где обитают и только что прибывшие души, и те, кто умучился в ожидании суда, и те, кто приговорен к вечному пребыванию на этих полях, находится Эреб — некая персонификация абсолютного мрака, порожденная Хаосом. В Эребе находится дворец Аида и Персефоны. В Эребе живут и Эринии, богини мщения. Все, кто подходит к дворцу Аида и Персефоны, видят слева от него белый кипарис. Тень этого кипариса опрокинута в реку забвения Лету. Души обычных смертных, стремящиеся напиться после долгого путешествия, привлеченные этой тенью, начинают пить из Леты и теряют память. А души тех, кто прошел мистическое посвящение, например, в орфических или иных мистериях, не притягиваются к Лете тенью белого кипариса. Они притягиваются к другой реке — реке памяти, куда отбрасывает тень белый тополь. Если черный тополь был священным деревом Персефоны как богини смерти, то белые тополя или осины были посвящены Персефоне как богине возрождения. Они же были посвящены Гераклу за его особые подвиги в подземном мире.
Двигаясь по дороге в Эреб, душа или дерзкий путешественник попадают на некий перекресток, где вершится загробный суд. Есть три судьи — Радамант (сын Зевса и Европы, брат критского царя Миноса) судит тех, кто обитал в Азии. Эак (царь острова Эгины, строивший стены Трои) — судит европейцев. Что касается верховного судьи Миноса, то он рассматривает особо сложные случаи.
Как бы то ни было, пришедшего на перепутье путника могут отправить в случае, если он злодей, налево, в темницу Тартара, в случае, если он благородный герой — направо, в Елисейские поля. В «Судьбе гуманизма...» я обсуждал эту тему и приводил строки из «Энеиды», которые здесь необходимо снова воспроизвести:
Две дороги, Эней, расходятся с этого места: Путь направо ведет к стенам великого Дита, — Этим путем мы в Элизий пойдем, а левой дорогой Злые идут на казнь, в нечестивый спускаются Тартар.
Итак, добрые — направо, в Элизиум, злые — налево, в Тартар, а те, кто не совершил ни злых, ни добрых дел, тем добро пожаловать назад, в Поля асфоделей. Именно об этой возможности говорит великому Данте сопровождающий его в ад Вергилий:
...То горестный удел Тех жалких душ, что прожили, не зная Ни славы, ни позора смертных дел. Их память на земле невоскресима; От них и суд, и милость отошли, Они не стоят слов, взгляни — и мимо!
Веками специалисты, исследующие творчество Данте, спорят о том, в какой мере данная концепция может быть названа христианской. Но совершенно очевидно, что для древних греков, ориентированных на Гомера и Гесиода, и древних римлян, ориентированных на Вергилия, эта концепция является фундаментальной.
В некоторых античных преданиях говорится о том, что данный перекресток, являющийся перепутьем трех дорог, является еще и местом, где путника или умершую душу может встретить зловещая богиня Геката.
Тартар окутан тройным покровом непроглядной тьмы. В него отправляют страшных злодеев и нечестивцев. Над воротами Тартара возвышается огромная башня. Сами ворота оперты на Адамантовые столбы. Адамант — это особо крепкий материал. В случае, если это слово используется с целью указать на некое реальное вещество, таким веществом является, конечно, алмаз. Но иногда адамантом именуют материал мистический, сверхтвердый, сверхкрепкий. Удар, нанесенный оружием из адаманта, способен повредить богам. Адамантовым серпом кронос оскопил своего отца Урана. В пророчествах Иезекииля говорится о том, что адамант крепче камня. В «Потерянном рае» Мильтона говорится о том, что Сатана был закован в адамантовые цепи. Что же касается Вергилия, к которому приходится всё время возвращаться и который был обсужден, как я не раз говорил в «Судьбе гуманизма...», то там прямо сказано, что ворота Тартара стоят на адамантовых столпах и потому являются несокрушимыми.
Огненный бурный поток вкруг твердыни Тартара мчится, Мощной струей Флегетон увлекает гремучие камни, Рядом ворота стоят на столпах адамантовых прочных.
Вергилий также говорит о том, что Тартар окружен тремя медными стенами и опоясан огненной рекой Флегетон, которая упоминается в приведенных мною выше строках из «Энеиды».
Запомним — три медные стены у Вергилия.
У Гесиода речь идет об одной медной ограде.
А у Гомера ворота Тартара — железные, — с медным порогом.
Ну, вот мы и вернулись к медному порогу. За которым — темница, предназначенная далеко не всем «душам нехороших людей». То, что находится за этим порогом, — это особая спецтюрьма. В ней зарезервированы места только для суперсмутьянов. У Гомера в Тартаре томятся только титаны — те самые, которые восстали против Зевса. В их числе и ближайшие родственники Прометея — его отец Иапет (Яфет) и его брат Менетий.
Итак, согласно древнейшим авторам, именно мятежные титаны находятся в Тартаре. Некоторые авторы утверждают, что там же находится и Кронос, отец титанов. Другие это отрицают. Позже к обитателям Тартара добавляют особых нечестивцев (таких, как Сизиф или Тантал). А еще позже, в «Горгии» Платона, возникает версия о том, что все справедливые и благочестивые удаляются в Элизиум, а все несправедливые и безбожные попадают в Тартар. Но это поздняя версия.
Попадание на Елисейские поля и право испить не из реки беспамятства Леты, а из источника памяти Мнемозины обеспечивалось определенными посвящениями. Например, орфическими или пифагорейскими. Гесиод в «Трудах и днях» описывает судьбу пяти поколений смертных.
Первое поколение — золотое — после смерти скрылось под землей и превратилось в блаженных духов, способных одаривать богатством тех, кому они покровительствуют, и защищать своих подопечных от разного рода опасностей.
Второе поколение — серебряное — тоже после смерти стало добрыми подземными духами. Эти духи были достаточно сильны, хотя и слабее духов первого поколения.
Третье поколение — медное — по мнению Гесиода, уже должно было переправляться после смерти в сумрачный Аид.
В Древней Греции большим уважением пользовался поэт Пиндар, родившийся в 518 г. до н. э. в Беотии и обучавшийся в Афинах. Пиндар проводит различие между Елисейскими полями и Островами блаженных. В своих «Олимпийских песнях» Пиндар утверждает следующее:
Но те, кто трижды Пребыв на земле и под землей, Сохранили душу свою чистой от всякой скверны, Дорогою Зевса шествуют в твердыню Крона. Остров Блаженных Овевается там веяниями Океана; Там горят золотые цветы, Возникая из трав меж сияющими деревьями Или вспаиваемые потоками. Там они обвивают руки венками и цепями цветочными. По правым уставам Радаманта, Избранного в сопрестольники Горним отцом, супругом Реи, чей трон превыше всего.
Супруг Реи — это Кронос. Пиндар называет Кроноса богом, чей трон превыше всего. А как же быть с Зевсом?
Что касается Елисейских полей, то они для Пиндара являются местом, где отдыхают добродетельные люди. А вот Острова блаженных, которые находятся за Елисейскими полями, — это нечто более фундаментальное.
На этих островах, по мнению Гесиода, обитают особо героические представители так называемого четвертого поколения. Гесиод утверждает, что эти супергероические представители четвертого поколения являются полубогами, а царем их является Кронос.
Некоторые специалисты считают, что утверждение о том, что Кронос правит какой-то особо привилегированной и благой потусторонней территорией, являются поздней вставкой в информацию, даваемую Гесиодом.
Ознакомившись с географией античного потустороннего мира, мы укрепились в своих представлениях об особом месте, в котором находилось святилище Прометея. Это святилище находилось рядом с медным порогом, за которым — мятежные титаны. Но Прометей ведь не поддержал этих мятежных титанов. Он поддержал Зевса. Все его ближайшие родственники наказаны за нелояльность по отношению к Зевсу. Но Прометей-то почему-то проявил по отношению к Зевсу особую лояльность. Он оказал Зевсу колоссальную помощь. И наказан он Зевсом не за мятеж, призванный вернуть власть титанам (и, видимо, Кроносу), а за нечто прямо противоположное — за помощь людям. Людям, понимаете? А не титанам. Каким-то там людям. Зевс за это наказывает Прометея не помещением в Тартар, а пригвождением к горам Кавказа, на которых титан должен вечно мучиться. Потом мучения кончаются. Так значит, Прометей не обычный титан и нельзя ставить знак равенства между прометеизмом и титанизмом как таковым. Прометей — какой-то совершенно особый титан. С этой прометеевской спецификой необходимо разбираться отдельно.
(Продолжение следует.)
