О новом этапе войны радикального ислама против России
В предыдущих материалах нашей газеты мы уже обсудили те угрозы территориальной целостности России, которые порождает деятельность террористической группировки «Исламское государство» (ИГ). Именно эти угрозы, возникающие, в первую очередь, на Северном Кавказе и в странах Средней Азии, обсуждают специалисты американской разведывательно-аналитической кампании Stratfor, предлагая свой прогноз на 2015–2025 годы.
В связи с данным прогнозом хочется обратить внимание на один парадокс, который заключается в том, что наши так называемые американские партнеры по антитеррористической коалиции предупреждают Россию (и другие страны) о тех опасностях, в создании которых сами принимали (и принимают) непосредственное участие.
Одним из последних подтверждений этому является, например, заявление бывшего командующего силами НАТО в Европе (в 1997–2000 гг.) генерала У. Кларка в прямом эфире CNN: _«Исламское государство появилось благодаря финансированию со стороны наших друзей и союзников... Оно было создано для борьбы против «Хизбаллы». Создание ИГ являлось частью политики США в [ближневосточном] регионе... Многие из боевиков, которых тренировало ЦРУ в Иордании в 2012 году для войны против режима Б. Асада в Сирии, теперь являются боевиками «Исламского государства»*_.
Обратим внимание на то, что в настоящее время США планируют длительную (рассчитанную, как минимум, на три года) военную операцию против ИГ*. И можно с большой долей вероятности предположить, что одной из целей этой многолетней операции будет попытка вытеснить исламистов (через Афганистан) на территорию России и среднеазиатских государств для дестабилизации там политической обстановки.
Тем более что уже имеются первые признаки именно такого использования стремительно набирающей мощь халифатистской группировки.
Первые боевики «Исламского государства» появились в афганских провинциях уже в сентябре 2014 года. Заметим, что именно тогда представители ИГ заявили о готовности «развернуть войну в России и освободить Чечню и Кавказ».
Уже в октябре 2014-го стало известно, что часть моджахедов из расколовшегося пакистанского «Талибана» присягнула ИГ. А в январе 2015-го ряды «халифатистов» пополнились несколькими группами, возглавляемыми афганскими полевыми командирами. Тогда же в западной провинции Фарах появился первый тренировочный лагерь ИГ и вербовочные пункты. И благодаря переходу части талибов в новую исламистскую организацию большие боевые группы ИГ* появились на востоке и севере Афганистана, а также вблизи границы с Туркменистаном и Узбекистаном.
Согласно утверждению экспертов, к весне 2015 года «значительно усилились позиции вооруженных формирований ИГ* в северо-западных провинциях Афганистана», где было сосредоточено около пяти тысяч боевиков. К этому времени уже произошло несколько нападений на туркменских пограничников.
В марте 2015 года представители силовых ведомств Узбекистана заявляли, что «боевики ИГ* скрываются вдоль границы с Туркменией и увеличивают активность на афгано-узбекской границе... что повышает потенциальную угрозу совершения терактов». Более того, речь даже шла о _«возможности полномасштабного вторжения боевиков ИГ на территорию страны»_. Допуская такой сценарий развития событий, силовики ссылались на свои данные, согласно которым в рядах «Исламского государства» насчитывается до пяти тысяч боевиков из Исламского движения Узбекистана (ИДУ). При этом почти половина членов ИДУ являются гражданами Узбекистана, которые могут начать возвращаться домой для реализации «халифатистского проекта». (Напомним, что ИДУ и «Исламское движение Туркменистана» ранее присоединились к ИГ*.)
Представители узбекских спецслужб отмечали активность исламских радикалов в Кыргызстане и Таджикистане, а также в Ферганской долине, являющейся источником террористической угрозы и политической дестабилизации сразу для трех среднеазиатских государств.
Сторонники «Исламского государства»* стали появляться и в странах СНГ, не имеющих общей границы с Афганистаном.
Так, в марте 2015-го правоохранительные органы Казахстана задержали группу исламистов, вернувшуюся из Сирии. Казахским спецслужбам были уже известны имена порядка 350 граждан страны, принимающих участие в боевых действиях в Сирии и Ираке на стороне исламистов (в том числе в рядах ИГ*). Среди этих участников — женщины и несовершеннолетние подростки, прошедшие подготовку в лагерях исламистов.
Пропагандисты и вербовщики ИГ* уже давно начали активно работать с прихожанами мечетей в среднеазиатских городах, а также в среде мигрантов, приезжающих в Россию.
Но в первую очередь сторонники «всемирного халифата» стремились наладить контакты с единомышленниками в тех российских регионах, где находится достаточно мощное исламистское подполье (Северный Кавказ и Поволжье).
Уже в разгар военных действий в Сирии во второй половине 2013 года среди боевых групп джихадистов (джамаатов) подпольной террористической сети «Кавказский эмират» наметился раскол. Основной вопрос был в том, какую из двух организаций, «Аль-Каиду» или «Исламское государство»* (между ними стремительно развивался конфликт), нужно поддерживать.
С одной стороны, «Аль-Каида» еще с первой половины 1990-х (начало первой чеченской войны) являлась надежным союзником северокавказских джихадистов в войне против российской государственности. С другой — многие боевики, приехавшие из России в Сирию воевать против режима Б. Асада, влились в ряды «Исламского государства»* (стремительно развивающего свое влияние).
С осени 2014 года лидеру ИГ* (Абу Бакру Аль-Багдади) стали присягать боевики из наиболее крупных и активных северокавказских групп (хасавюртовской, махачкалинской, губденской, карабудахкентской, кизилюртовской, кадарской, юждаговской).
А под руководством главы «Кавказского эмирата» Абу Мохаммада Дагестани, сменившего убитого еще осенью 2013-го Доку Умарова, остались небольшие и менее активные группы исламистского подполья.
Однако некоторые эксперты считают, что такое размежевание является временным и компромисс возможен. В подтверждение своей позиции они указывают на то, что Абу Мохаммад Дагестани не только старается избегать критики в адрес ИГ*, но и назначил главой Дагестанского джамаата «Саида Абу Мохаммада Араканского, поддерживающего отношения с игиловскими командирами». А это, по мнению экспертов, указывает на то, что лидер «Кавказского эмирата» готов переориентироваться и принять покровительство той международной исламистской структуры, которая предложит больше ресурсов (финансовых, пропагандистских, кадровых и т. д.) для развития террористической войны на территории России.
Сейчас представители власти Чечни говорят о трех тысячах уроженцах Северного Кавказа, приехавших из России и Европы и воюющих в Сирии. И если даже часть из них, являясь сторонниками ИГ*, будет возвращаться в Россию, то все боевые группы «Кавказского эмирата» или самые крупные джамааты этого исламистского подполья могут оказаться под контролем «игиловцев».
Напомним, что в начале марта 2015 года представители российских силовых ведомств уже сообщили о «налаживании контактов ИГ* с террористическим подпольем Северного Кавказа».
Вызывает тревогу и информация, согласно которой «представители ИГ* вербуют в свои ряды студентов северокавказских вузов», о чем заявил в марте этого года полномочный представитель Президента России в СКФО С. Меликов.
Подчеркнем, что эмиссары «Исламского государства»* стали появляться и в других российских регионах (например, в Татарстане, Башкирии, Мордовии), где на протяжении многих лет существуют и развивают свою пропагандистскую работу организации исламистов, в том числе и связанных с «игловцами».
Один из наиболее ярких примеров таких связей — деятельность ваххабитской общины в мордовском селе Белозерье. Эта община была создана еще во второй половине 1990-х годов (русским, принявшим ислам) О. Марушкиным. Буквально через несколько лет ваххабиты уже поставляли «кадры» для террористических организаций и пыталась открыть в селе свое медресе для обучения молодежи.
С 2005 года небольшие группы исламистов из этой общины периодически перебирались в Афганистан, откуда после прохождения соответствующей подготовки направлялись в различные «горячие точки» (Северный Кавказ, Пакистан, Сирия) для осуществления джихада.
Летом 2014 года в Белозерье была проведена крупная антитеррористическая операция по задержанию членов ваххабитской общины и пресечению финансирования сирийских «моджахедов». Тогда же правоохранительным органам стало известно о том, что выходцы из Белозерья воюют в рядах «Исламского государства»*.
В данном примере речь идет только об одном относительно небольшом селе, в котором проживает (вместе с ваххабитами) около трех тысяч человек. В связи с этим хочется задать вопрос: сколько в России существует подобных точек, в которых «игиловцы» могут найти соратников и союзников для дестабилизации политической обстановки с целью развала российской государственности? Ответ очевиден: если не принимать превентивных мер (в том числе образовательного и пропагандистского характера), то количество таких «горячих точек» может быть достаточно большим.
И еще. Входит ли в круг союзников ИГ* кто-нибудь еще, кроме сторонников радикального ислама?
Гражданская война на Украине при активном участии в карательных операциях членов ультраправых организаций и исламистов (воевавших в Сирии на стороне ИГ*) показала, что «халифатисты» на каком-то этапе своей борьбы против государственной власти вполне могут сотрудничать со сторонниками нацистской идеологии. Более того, нередко исламистами становятся украинцы (или русские), являвшиеся приверженцами радикальных националистических взглядов.
К примеру, создатель одного из карательных воинских подразделений исламистов «Крым» Абу Юсуф — это украинский националист И. Селенцов, связанный с «Правым сектором» и принявший ислам. В состав «Крыма» входят крымские татары (в том числе и сторонники исламистской организации «Хизб ут-Тахрир», занимающиеся вербовкой в ряды ИГ*), а также славяне, принявшие ислам. Само же подразделение «Крым» является частью добровольческого батальона «Днепр-1», состоящего из членов ультраправых организаций.
Некоторые эксперты говорят о возможности возникновения такого неонацистско-исламистского альянса при реализации «сценария российского Майдана». В данном случае, российским ультраправым и исламским радикалам может быть предоставлена роль так называемых «штурмовых отрядов» для противостояния силам правопорядка.
В рамках этого сценария существует реальная опасность начала нового этапа широкомасштабной террористической войны против России и государств СНГ.
Для недопущения такого развития событий России необходимо противопоставить радикальным исламистам, ориентированным на ее дестабилизацию, конструктивный ислам. И обеспечить взаимодействие представителей такого ислама с другими сегментами гражданского общества России. Пока что никаких убедительных действий, обеспечивающих конструктивное развитие нашего отечественного ислама и его взаимодействие с другими конструктивными силами, не осуществляется. И такая пассивность в условиях предельной активности нашего противника не доведет до добра.
- «Исламское государство» (ИГ/ИГИЛ/ISIS/ Daesh — ДАИШ) решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года признано террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.
