Обострение мировой «газовой войны». Часть VIII

Газовые запасы Туркмении оцениваются как четвертые в мире после России, Ирана и Катара. В республике есть большие месторождения на востоке и северо-востоке, откуда еще в советскую эпоху шел газ в Россию и далее — в Европу. Есть перспективные месторождения в центральной части республики и на западе (в том числе на каспийском шельфе). Есть старое крупное месторождение «Довлетабад» на юго-востоке, вблизи границы с Афганистаном.

И есть, наконец, также на юго-востоке, сверхкрупное месторождение «Галкыныш». Причем, хотя в его объявленных запасах в 21 трлн куб. м газа, многие специалисты сомневаются (и дают оценки запасов вдвое-втрое ниже) — все признают, что месторождение действительно сверхкрупное. Правда, при этом подчеркивается, что газ «Галкыныша», в основном, высокосернистый и «жирный», то есть требует дорогой очистки. Но в то же время такой газ — хорошее сырье для мощных газохимических комплексов и товарного производства серы и серной кислоты.

В позднесоветские годы Туркмения добывала около 90 млрд куб. м газа в год. Этот газ в основном шел в Россию по системе труб «Средняя Азия-Центр» и, отчасти, через Россию, на экспорт.

В постсоветские годы основной поток туркменского газа продолжал идти в Россию и через Россию — на экспорт (прежде всего, — на Украину). В 2003 г. был заключен очередной межгосударственный договор, по которому Туркмения поставляла России до 50 млрд куб. м газа в год.

Однако уже в середине первого десятилетия XXI века развернулось активное «газовое» сотрудничество республики с Китаем, и вскоре Туркмения заключила с КНР крупнейшие инвестиционные «газовые» соглашения. В частности, для разведки и добычи газа Китай получил в Лебапском велаяте, на востоке республики, так называемую «договорную территорию» Багтырялык. В декабре 2009 г. была запущена первая нитка газопровода ТУКК из Туркмении через Узбекистан и Казахстан в китайскую провинцию Синьцзян, и было развернуто строительство еще двух ниток.

Кроме того, в 2009 г. была построена вторая нитка газопровода из Туркмении в Иран, которая довела потенциал туркменского газового экспорта в Иран с 8 до 20 млрд куб. м в год.

Отметим, что в начале того же 2009 г. произошел мощный взрыв на магистрали «Средняя Азия-Центр-4», который фактически остановил туркменский газовый экспорт в Россию более чем на год. А далее от поставок туркменского газа через Россию отказалась Украина. После чего, по новому договору, Россия согласилась импортировать из Туркмении до 30 млрд куб. м газа в год. Однако после возобновления в 2010 г. импорта газа из Туркмении Россия закупала лишь 10–15 млрд куб. м газа в год. А в нынешнем 2015 г. планирует закупить всего около 4 млрд куб. м.

Иран в ходе начавшегося в 2008 г. кризиса также начал активно переводить газоснабжение северных провинций на собственные месторождения и сейчас получает из Туркмении не более 5 млрд куб. м газа в год.

Попытки Туркмении расширить поставки своего газа через Узбекистан в «газодефицитные» Таджикистан и Киргизию не увенчались успехом из-за сопротивления Ташкента, у которого отношения с Душанбе и Бишкеком всё менее дружественные.

В результате основным импортером туркменского газа стал Китай. Китайский нефтегазовый гигант CNPC, помимо контроля упомянутой выше «договорной территории Багтырялык», получил статус главного инвестора и оператора «Галкыныша». К началу 2015 г. экспорт туркменского газа в КНР превысил уровень 35 млрд куб. м в год. Кроме расширения до трех ниток газопровода ТУКК (Туркмения–Узбекистан–Казахстан–Китай), начато сооружение еще одной нитки газопровода в Китай (ТУТКК), которая пройдет через Узбекистан, Таджикистан и Киргизию.

Эта нитка не только увеличит поставки туркменского газа в КНР, но и, видимо, отчасти решит упомянутую выше застарелую проблему газоснабжения Таджикистана и Киргизии. То есть заодно прочнее «привяжет» эти среднеазиатские республики к Пекину.

Китай после завершения строительства двух очередей комплекса газоочистки на «Галкыныше» рассчитывает увеличить импорт туркменского газа на 45–60 млрд куб. м в год. По последним данным, суммарный китайский импорт газа из Туркмении уже в 2017 г. должен составить более 65 млрд куб. м, а к 2020 г. — не менее 80–85 млрд куб. м.

В то же время Туркмения могла бы добывать и экспортировать гораздо больше газа. Есть «почти готовые» к разработке месторождения. Есть огромные «сухие» мощности газопроводов. Проблема в том, что «сухие» трубы ведут в Россию, Казахстан, Иран, — то есть на рынки, где на туркменский газ спроса уже почти нет и в обозримой перспективе не предвидится. А для поставок газа на рынки, где есть спрос, нужно найти заинтересованных инвесторов и строить другие трубопроводы.

Собственных денег у Туркмении на это нет, и даже верстать «благополучные» бюджеты в нынешней кризисной ситуации, при резко подорожавшем импорте, — не получается. В последние годы из постсоветских «социальных гарантий» исчезли почти бесплатные электроэнергия и бензин. Заодно сокращаются, с учетом девальвации национальной валюты, маната, реальные доходы населения, которое в некоторых регионах уже выходит на массовые уличные протесты.

То есть Туркмении очень нужны инвестиции и стратегические партнеры для вывода своих «газовых богатств» на новые рынки.

Потому особенно остро встал вопрос: на какие рынки?

Сейчас наиболее на слуху объявленный в ЕС приоритетом «Южный газовый коридор» с его проектом TANAP, в котором туркменский газ должен пойти по «Транскаспийскому газопроводу» (ТКГ). Правительство Туркмении уже сообщало, что для поставок по ТКГ в TANAP 30 млрд куб. м газа в год достаточно запасов газа месторождений на западе республики и на каспийском шельфе.

Кроме того, были и заявления о том, что вскоре в поставки в Европу по ТКГ и TANAP могут быть вовлечены гигантские запасы месторождений на юго-востоке, включая «Галкыныш». И что для этого Туркмения намерена к концу 2015 г. завершить строительство первой нитки «внут­реннего» газопровода «Восток-Запад» (инвестиции в эту «трубу» считаются одной из главных причин запланированного на 2015 год дефицита туркменского бюджета размером около 1 млрд долларов).

Однако, как мы уже говорили в предыдущей части статьи, политические и юридические препятствия для прокладки ТКГ никуда не делись.

Это ясно показывает Азербайджан, где в отношении TANAP пока говорят только о поставках азербайджанского газа с «Шах-Дениза» по трубопроводу мощностью 16 млрд куб. м в год. А также — о принципиальной возможности в будущем существенно нарастить в Европу именно азербайджанский газовый экспорт. То есть Баку никакой готовности «делить» трубу TANAP с Ашхабадом не проявляет.

И это же не менее ясно показывает заявление зам. помощника госсекретаря США по Центральной Азии Дэниела Розенблюма, которое он сделал в Ашхабаде в конце 2014 г. Розенблюм заявил (внимание!!!), что хотя США поддерживают проект TANAP, «в интересах Америки скорее реализация газопровода Туркмения–Афганистан–Пакистан–Индия». То есть реанимация задуманного еще в начале 1990-х годов газопровода TAPI.

В момент заявления Розенблюма воп­рос «Южного газового коридора» для Европы еще не стоял так остро, как сейчас, и о «Транскаспийском газопроводе» речь не шла. Тогда аналитики высказали гипотезу, согласно которой описанная нами выше позиция США продиктована стремлением не дать Китаю монопольно «оседлать» гигантские газовые резервы «Галкыныша». Однако последующие действия Вашингтона, демонстрирующие его незаинтересованность в TANAP и прокладке ТКГ, показали, что эта позиция США продиктована соображениями гораздо более масштабными.

Напомним, что газопровод TAPI (Туркмения–Афганистан–Пакистан–Индия) в его прошедших за эти годы многократных проектных трансформациях должен был поставлять Афганистану, Пакистану и Индии от 30 до 90 млрд куб. м газа в год. Сегодняшний вариант проекта, который объявил созданный в ноябре 2014 г. консорциум четырех заинтересованных стран, — практически минимальный, 38 млрд куб. м в год. То есть он не сможет полностью удовлетворить растущий спрос на газ даже в Афганистане и Пакистане, не говоря об Индии. Тем не менее, консорциум TAPI намерен уже в этом году определить лидера и оператора проекта и приступить к строительству.

Далее, хорошо известно, что TAPI должен пройти через очень нестабильные регионы Афганистана, включая Герат и Кандагар, которые власть Кабула фактически не контролирует (что и было всё время главным военно-политическим препятствием для реализации проекта). Ясно, что объявленные президентом США Бараком Обамой планы вывода войск коалиции из Афганистана только сократят способность правительства Ашрафа Гани контролировать территорию страны.

Тем не менее, США обещают сегод­няшней (еще раз подчеркнем, очень «шаткой») власти Афганистана весьма значимые для разоренной страны «печеньки», которые она получит от прокладки TAPI: 12–15 тысяч хорошо оплачиваемых рабочих мест в ходе строительства и дальнейшей эксплуатации трубопровода и, главное, более 1 млрд долларов инвестиционных вливаний.

Возможно, один из ответов стоит искать в новых тенденциях развертывания военно-террористической обстановки на Ближнем Востоке. А именно — в экспансии «Исламского государства» (ИГ).

Туркменскую власть серьезно беспокоит появление на своей границе черных знамен ИГ. В том числе и потому, что в Сирии и Ираке уже воюют под этим знаменем будущего халифата немало туркмен. Причем там есть туркмены не только из Турции, Ирака, Сирии, Ирана, Афганистана, но и из самой Туркмении. И — внимание! — именно на том участке туркменско-афганской границы, через который должен пройти TAPI и вблизи которого находится газовый гигант «Галкыныш», в последнее время отмечаются пограничные эксцессы с участием боевиков ИГ и присягнувших ИГ* талибов.

Хотя консорциум TAPI уже объявил, что обеспечение безопасности строительства и эксплуатации газопровода готова взять на себя индийская компания Gas Authority of India, это — в будущем. А эксцессы на границе происходят уже сейчас.

В связи с этими эксцессами Туркмения в феврале 2015 г. объявила мобилизацию части военнослужащих запаса. И начала рыть на границе с афганской провинцией Джаузджан ров глубиной 6 метров, а также устанавливать двухметровое заграждение из натянутой на бетонные столбы колючей проволоки. В Ашхабаде опасаются, что уже весной, когда в приграничных горных районах Афганистана откроются перевалы, ИГ* может начать масштабное наступление на «туркменском» фронте.

30 марта 2015 г. глава Объединенного Центрального командования США генерал Ллойд Джеймс Остин сообщил на заседании бюджетной комиссии Сената, что от правительства Туркмении поступила просьба о военной помощи, включая поставки военного снаряжения и технологий, для обеспечения безопасности на афганской границе. И что США согласны предоставить Туркмении такую военную помощь и планируют включить ее финансирование в проект национального бюджета 2016 года.

Но мировой опыт показывает, что такого рода помощь от США никогда не обходится без крупного «десанта» американских специалистов по эксплуатации вооружений, инструкторов, а также немалого контингента охраны (как правило, из так называемых «частных военных компаний» — ЧВК). Который и должен в результате этой помощи США появиться в Туркмении. И вблизи афганской границы, и, видимо (ведь угроза терроризма ИГ* более, чем серьезна, а ЧВК на борьбе с ней специализируются!), вблизи крупнейших газовых месторождений...

(Продолжение следует)

* «Исламское государство» (ИГ/ИГИЛ/ISIS/ Daesh — ДАИШ) решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года признано террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.