Обострение мировой «газовой войны». Часть XIII
Возвращаясь к теме «необъявленной войны» против китайских газовых, нефтяных и инфраструктурных проектов в Индокитае, напомним, что развернувшиеся в Мьянме весной 2015 г. вооруженные восстания местных племен в штате Качин и на автономной территории Коканг поставили под вопрос использование уже готовых газопровода и нефтепровода, проложенных Китаем с побережья Бенгальского залива в провинцию Юньнань через Мьянму.
Напомним также, что эти восстания осведомленные эксперты связывают с антикитайской активизацией спецслужб США и Тайваня, которые уже в середине прошлого века «освоили» зону индокитайского опиумного «Золотого треугольника» и сохраняют в данном регионе и сильные агентурные сети, и крупные наркоинтересы.
Как сообщили китайские СМИ, в связи с военно-террористическими эксцессами в Мьянме Госсовет КНР в начале мая решил отказаться от прокладки параллельно газопроводу и нефтепроводу другой инфраструктуры своей ветки «Нового шелкового пути» к Бенгальскому заливу. И решил перенести маршрут железнодорожной линии к заливу восточнее Мьянмы, через Лаос и Таиланд.
Но при этом Китай, похоже, вовсе не намерен отказываться от использования уже созданной в Мьянме системы трубопроводов от Бенгальского залива в провинцию Юньнань. В том числе потому, что поставки газа в Юньнань через Мьянму стратегически важны для промышленного развития этой китайской южной провинции, а по нефтепроводу через Мьянму Пекин рассчитывает получать до 7–8 % своего нефтяного импорта.
В середине мая 2015 г. китайские СМИ сообщили, что в результате военных действий в Качине и Коканге на территорию КНР уже перешли десятки тысяч бирманских беженцев, и что для обеспечения порядка в регионе к границе с Мьянмой стянуты дополнительные контингенты китайской армии.
1 июня агентство «Синьхуа» объявило, что китайские войска начинают на границе с бирманским районом Коканг широкомасштабные военные учения с боевыми стрельбами. И в этот же день представитель МИД КНР Хуа Чуньин сделал официальное заявление: «Мы считаем, что ситуация на севере Мьянмы нарушает спокойствие на границе. Мы в очередной раз призываем все заинтересованные стороны в Мьянме проявить сдержанность, предотвратить эскалацию конфликта и нормализовать ситуацию как можно скорее ради мира и безопасности на границе наших стран. Мы надеемся, что Мьянма будет прилагать совместные с Китаем усилия для содействия здоровому и стабильному развитию двусторонних отношений».
Так что, повторю, пока Китай от уже построенных в Мьянме трубопроводов отказываться не намерен.
Но и ситуация в пакистанской провинции Белуджистан, где расположен перешедший в управление китайской компании стратегический порт Гвадар, и через которую должен быть проложен китайско-пакистанский «экономический коридор СРЕС», включая магистральные газопровод и нефтепровод, — также далека от благополучия и стабильности.
13 мая в Карачи был расстрелян автобус с мусульманами-исмаилитами, 46 человек погибли, 15 были ранены. Ответственность за теракт взяли на себя боевики «Исламского государства»*.
25 мая на дороге из Белуджистана в Карачи был совершен теракт (подрыв заминированного мотоцикла) при проезде кортежа сына президента Пакистана Сулеймана Мамнуна. Сам Мамнун не пострадал, погибли 4 человека, более 15 были ранены, в том числе пять полицейских и случайные прохожие.
29 мая неизвестные боевики захватили два автобуса, на которых 25 человек ехали в Карачи из центрального города Белуджистана, Кветты. 19 захваченных пассажиров были расстреляны, шестерых заложников террористы отпустили.
Как мы видим, китайские проекты транзита газа и нефти из региона Персидского залива и Африки по «сухопутным» трубопроводным веткам инфраструктуры «Нового шелкового пути», то есть через Пакистан и Мьянму, — встречаются с очень серьезными проблемами. Но потребность Китая в импорте нефти и газа растет.
И, значит, основной поток этого импорта КНР вынуждена получать по морю, нефтяными танкерами и танкерами-газовозами. Причем ясно, что в краткосрочной и среднесрочной перспективе Китай ни от морских перевозок энергоносителей, ни от наиболее дешевого морского транзита других грузов (насыпных, контейнерных и т. д.) отказаться не может.
Однако, как мы уже упоминали ранее в нашем исследовании, главные торговые потоки между Китаем и Ближним Востоком, Африкой и Европой идут через Индийский океан. И ключевым «узким местом» китайского морского грузового транзита является Малаккский пролив.
Этот длинный (более 800 км) и узкий (ширина около Сингапура 2,5 км) пролив между Малайским полуостровом и островом Суматра — одна из самых напряженных «морских артерий» на планете. Через этот пролив, соединяющий Индийский и Тихий океаны, проходит около четверти мирового морского грузооборота — более 3 млрд тонн в год.
Пролив изобилует мелями и сильными, причем непредсказуемо меняющимися, течениями. Это само по себе создает серьезные сложности навигации и проводки судов через пролив даже с использованием услуг квалифицированных местных лоцманов. По оценкам экспертов, предельная пропускная способность пролива — около 120 тыс. судов в год — может быть достигнута уже через 2–3 года.
А поскольку пролив к тому же регулярно оказывается накрыт плотной дымкой из-за лесных пожаров на Суматре, в нем нередко возникают очень серьезные «пробки», из-за которых суда движутся очень медленно или простаивают на якоре в очереди на проход опасных участков.
К перечню этих неприятностей нужно добавить до сих пор процветающее в проливе пиратство, что требует от владельцев судов брать в рейс или нанимать на месте сильную охрану. Но главное, важнейшая транспортная артерия Малаккского пролива может быть в любой момент прочно перекрыта.
Она может быть перекрыта в результате теракта — достаточно затопить в узком и неглубоком месте фарватера одно-два крупных судна, чтобы полностью и надолго остановить судоходство. Она может быть перекрыта для каких-либо стран в результате военного конфликта, если на выходах из пролива будет установлена военно-морская блокада для торговых судов этих стран.
Китай это очень хорошо понимает. В особенности после того, как США в 2012 г. заключили соглашение с Сингапуром о постоянном дежурстве на выходе из пролива в Южно-Китайское море малозаметных американских военных кораблей «береговой зоны» типа Littoral Combat Ships. И после того, как США в 2013 г. заключили соглашение с Филиппинами о возвращении в регион Южно-Китайского моря своих (и совместных с Японией) военных баз «на правах гостевого присутствия».
Видимо, именно по этим причинам Китай в очередной раз вернулся к обсуждению и проработке проекта создания морского канала из Андаманского моря, обходящего Малаккский пролив, — через перешеек Кра Малайского полуострова в Южно-Китайское море.
Впервые Китай поднял вопрос о строительстве этого «Тайского канала» на переговорах с Таиландом еще 10 лет назад, в 2005 г. И получил очень заинтересованный отклик таиландского правительства, которое тогда возглавлял этнический китаец субэтноса хакка Таксин Чинават. Однако проект канала тут же встретил очень жесткое сопротивление со стороны США. В 2006 г. Таксин Чинават был свергнут в результате военного переворота, и переговоры по проекту канала заглохли.
В 2011 г. младшая сестра Таксина Чинавата, Йинглак Чинават, во главе партии «Пхыа Тхаи» («Для Таиланда») выиграла парламентские выборы и была назначена премьер-министром. После чего были возобновлены переговоры с Пекином по «Тайскому каналу», а также начаты переговоры по проекту высокоскоростной железнодорожной ветки китайского «Нового шелкового пути» через Лаос, Таиланд и Малайзию до Сингапура.
Однако в мае 2014 г. Йинглак Чинават была отстранена от власти военной хунтой в результате очередного государственного переворота. «Международное сообщество» — как ведущие страны Европы, так и США, — резко осудило «грубейшие нарушения демократии» в Таиланде и, по сути, поставило военную власть Таиланда в ситуацию международной политической изоляции. А вопрос о «Тайском канале» вновь «подвис».
Но, как выяснилось весной 2015 г., вопрос о канале после переворота «подвис» не полностью. Для таиландских военных, видимо, перспективы получить на своей территории стратегическую альтернативу Малаккскому проливу и соответствующие транзитные доходы — идея слишком привлекательная. Но... и официальные отношения с «международным сообществом», уже напряженные из-за недавнего переворота, — тайским военным тоже окончательно портить не хочется. И потому вопрос о канале был переведен из сферы межгосударственных переговоров в сферу «частных коммерческих проектов».
В феврале — марте 2015 г. в Интернете и прессе появились сообщения об интересе неназванных китайских и таиландских компаний к проекту канала, а также о том, что на предполагаемой трассе канала через перешеек Кра вблизи границы между Таиландом и Малайзией давно проводятся детальные инженерные изыскания.
А 18 мая 2015 г. гонконгская газета Oriental Daily сообщила, что частные компании China-Thailand Kra Infrastructure Investment & Development Co Ltd и Asia Union Group Co Ltd подписали в китайском городе Гуанчжоу меморандум о сотрудничестве в строительстве «Тайского канала».
(Продолжение следует)
* «Исламское государство» (ИГ/ИГИЛ/ISIS/ Daesh — ДАИШ) решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года признано террористической организацией, ее деятельность на территории России запрещена.
