Опасные игры в демократию
Волны протестных движений, таких как арабские весны, проходят по всему миру, протестующие говорят фразы о демократии, правах человека. Зачастую мотором этих протестов являются левые идеи. Но что имеется в виду под ними сейчас? За что выступают участники протестов? Если это не капитализм и не коммунизм, то что? Давайте разберемся.
Недавно на информационном портале TeleSUR вышла новость о протестах в Чили, в которой журналисты указывали на то, что лозунги протестующих были очень похожи на лозунги испанских ¡Indignaos! («возмущенных»), которые в 2011 году вышли на массовые протестные акции в Мадриде. Тогда был организован палаточный городок на центральной площади Пуэрта дель Соль, и на основе «Возмущенных» сформировалось движение 15М и позже партия Podemos.
Участники чилийских протестов не были столь «мирными» и жгли покрышки и автобусы, практически парализовав город на целый день. По информации журналиста, они назвали себя «Чилийскими возмущенными» (Indignados chilenos).
Какова же связь между протестными движениями, похожими во всем мире, как капли воды? Есть ли эта связь между испанскими «возмущенными», «арабской весной» и другими веснами, волной прокатившимися по всему миру в форме Occupy Wall Street, Болотной площади, лондонских погромов, мексиканского YoSoy132 или французских Nuit debout?
Все эти возмущения заряжены очень похожими «патронами»: на улицах безработная молодежь и беднеющий средний класс, студенты, требующие перемен. Но каких перемен?
Официальное объяснение — рост самосознания молодых людей, желающих активно участвовать в демократических процессах и в выборе пути развития своих стран, протест против коррумпированной касты. Или — «Глобальное пробуждение» по Бжезинскому.
Что же происходит в реальности? Рассмотрим это на примере испанских «индигнадос» и взглянем как на следствие этой волны протестов на всю пошатнувшуюся политическую систему страны.
Начнем с конца.
Недавно в Испании наконец-то был избран парламентом Председатель правительства Испании. Им в очередной раз стал Марьяно Рахой от Народной партии Испании. Почти год до этого страна была парализована в результате разделившихся между четырьмя основными партиями голосов избирателей на выборах 20 декабря 2015 года. Тогда, при почти 70 % явке, Народная партия получила 28,72 %, Социалистическая рабочая партия — 22,01 %, либеральная партия «Сиюдаданос» — 13,93 %, «Подемос» — 12,67 % и 7,37 % получили другие левые партии, позже вошедшие с «Подемос» в альянс. Итого, «Подемос» могла рассчитывать на 20,04 % голосов.
При невозможности достичь какой-либо договоренности между основными участниками были объявлены повторные выборы, но распределение сил после них кардинально не изменилось. Следствием стал практически полный тупик в формировании правительства.
27 октября 2016 года Марьяно Рахой попытался пройти процесс инвеституры (согласие парламента на начало деятельности правительства), но достаточной поддержки в первом голосовании не получил, и уже начали поговаривать о новой дате для третьих выборов, с неясной перспективой выхода из сложившейся ситуации. Но произошло нечто неожиданное. Этим неожиданным событием стал переворот внутри Социалистической рабочей партии Испании (СРПИ), генеральный секретарь которой Педро Санчес отказывался поддерживать кандидатуру Рахоя и смотрел в сторону возможности договориться с партиями «Подемос» и «Сиюдаданос», возникшими на волне протестных движений 2011 года.
Теперь давайте разберемся, чем является эта новая партия «Подемос», которая взрывает весь привычный уклад государственности.
Экономический кризис, который скорее можно рассматривать как грубейший «наезд» международных финансовых структур на национальные государства, распространился в Испании на все сферы жизни: политическую, экономическую, социальную, институциональную и территориальную. 23 августа 2011 года под давлением внешних финансовых игроков — по указанию так называемой «европейской тройки» (ЕС, ЕЦИ и МВФ) — правительство Хосе Луиса Родригеса Сапатеро, договорившись с Народной партией, провело конституционную реформу. Без соблюдения каких-либо должных процедур, без проведения плебисцита. В результате в Испанскую конституцию был прописан приоритет внешнего долга перед внутренними обязательствами, в том числе социальными.
Понятно, что это было продиктовано «финансовыми кредиторами» извне. Причиной этого внешнего долга была как безответственная бюджетная политика 2000-х (так называемых «лет благополучия», когда кредиты текли рекой), абсолютно коррумпировавшая и без того коррумпированную элиту, так и необходимость спасения обанкротившихся банков через, опять же, еще большие внешние займы. Все мы знаем печальный греческий прецедент.
Причин для протеста было достаточно. За год до этого, 29 сентября 2010 года в Испании прошла генеральная забастовка против либерализации трудового кодекса, проведенной правительством Хосе Луиса Родригеса Сапатеро, и против объявленной реформы государственной пенсионной системы.
Социалистическая рабочая партия по определению должна защищать интересы рабочих. На основе обещаний защиты социальных прав граждан в своей предвыборной кампании СРПИ (PSOE) и получила мандат от избирателей. Но делала Социалистическая рабочая партия как раз абсолютно противоположное.
21 октября 2010 года была опубликована брошюра ¡Indignaos! («Возмущенные») французского писателя и дипломата Стефана Фредерика Эсселя (Stéphane Hessel). Эссель, который являлся одним из редакторов Всеобщей декларации прав человека 1948 года, призывал к мирному восстанию против безразличия. Перевод этой брошюры стал крупным медийным событием в Испании.
«Надо сказать также, что к шестидесятилетию программы «Национального Совета Сопротивления» 8 марта 2004 года, мы — ветераны движений Сопротивления и боевые силы Свободной Франции (1940–1945), говорим: это правда, что «нацизм был разгромлен благодаря самопожертвованию наших братьев и сестер из сопротивления и Объединенных Наций против варварства фашизма. Но эта угроза не исчезла полностью и наш гнев против несправедливости еще цел». Нет, угроза не исчезла полностью. Давайте объявим настоящее мирное восстание против СМИ, которые не предлагают нашей молодежи на горизонте ничего более, чем массовое потребительство, презрение к слабым и к культуре, всеобщую амнезию и чрезмерную конкуренцию всех против всех», — пишет Стефан Эссель в заключительной части своей брошюры.
«Потому что из возмущения рождается воля к ответственности за историю. Из возмущения родилось Сопротивление против нацизма и из возмущения должно родиться сегодня сопротивление против диктатуры рынков. Мы должны противостоять тому, чтобы погоня за деньгами определяла наши жизни. Эссель признает, что молодым людям его эпохи возмутиться и бороться было понятнее, хотя и не проще. Потому что оккупация страны фашистскими войсками была очевиднее, чем диктатура международной финансовой сети. Нацизм был побежден возмущением многих, но опасность тоталитаризма в его многочисленных вариациях не исчезла. Ни в его самых грубых аспектах, таких как концентрационные лагеря (Гуантанамо, Абу-Грейб), заградительных стен, превентивных ударов и «борьбы с терроризмом» на геостратегических территориях, ни других, более изощренных и политехнизированных, таких как так называемая финансовая глобализация», — вторит Эсселю в своем прологе к брошюре испанский экономист, писатель-прозаик и общественный деятель сенатор Хосе Луис Сампедро Саэс.
В обращении к испанским читателям Эссель пишет: «Всегда непокорная и смелая Испания может усилить толчок в сторону братской, культурной Европы, а не Европы, служащей финансилизации мира».
Но что же случилось с этими, в общем правильными, идеями манифеста, спровоцировавшими такой социальный взрыв, что он потом переродился в элемент дестабилизации государств и давления на них? Причем с целью добиться как раз того, против чего и вышла, возмутившись, эта молодежь?
«Что касается Сталина, то все мы аплодировали победоносной Красной Армии, воюющей против нацизма в 1943 году. Но с тех пор как до нас дошла новость о больших сталинских процессах 1935 года, хотя и надо было внимательно присматриваться к коммунизму, чтобы противопоставлять его капитализму Соединенных Штатов, необходимость оппозиции этой невыносимой форме тоталитаризма возобладала в очень ясной форме. Моя длинная жизнь дала мне много причин, чтобы возмутиться», — пишет Эссель.
Вот оно! И тут чувствуется след хрущевского доклада на ХХ съезде? Ну что ж... если враг это только любой тоталитаризм, то давайте посмотрим, что получается при прямой демократии ассамблейного типа, каковым и было движение 15М. А ничего не получается...
Когда-то некоторые европейские левые, возмутившись, предпочли сидеть на двух стульях. С одной стороны ужасный «советский тоталитаризм», с другой — «дикий капитализм». Но все-таки план Маршалла, да и жизнь вроде бы ничего... Они пишут, что тогда гордились теми достижениями, которые приобрела Европа в послевоенные годы, как будто бы не понимая, что уступки эти были сделаны капитализмом именно из-за существования СССР, и что после его распада всё достигнутое тут же начали отнимать. И они искренне и наивно призывают теперь этим просто возмутиться? Ну хорошо, эти возмущенные, во всей своей брошюре о роли Красной Армии в борьбе с нацизмом сказали только в том месте, где тут же указали на «сталинский тоталитаризм». А то, что без него бы не смогли победить абсолютное зло, сказать забыли? Или победили вопреки вождю?
И все-таки, если не коммунизм и не капитализм, то что? Европейское общество благосостояния на халяву? А как?
В книге португальского писателя Фернандо Пессоа «Банкир анархист» крупный и беспринципный банкир рассказывает от первого лица, как, начиная свою борьбу как анархист, он во всем видел проявление иерархии и тоталитаризма. Даже распространяя анархистскую пропаганду, он замечал, что есть некто, кто руководит, а остальные идут за ним. Видя в этом главную угрозу, он задумал бороться один. Ну, а потом, через долгую череду логических выводов ушел очень далеко от своих изначальных убеждений и решил, что чтобы ни от кого не зависеть, лучше пусть зависят от него. Поэтому он и стал банкиром, обирающим других. Превращенная форма. Идеология эгоизма и индивидуализма.
Создав из любой иерархии своего главного врага и пытаясь быть максимально «не иерархизированными», организоваться невозможно в принципе. Об этом нам рассказывают ученые, занимающиеся анализом сложных систем. В любой подсистеме существует своя иерархия. Подсистемы организуются в более крупные подсистемы, потом в системы со своей иерархией. Минимизируются внутренние конфликты. Так создается устойчивая система со своими связями и структурами. Это государство и вертикаль власти. Но если при любом минимальном проявлении иерархии, с ней тут же начинают бороться, то в результате множество враждующих между собой и внутри себя мелких групп создают абсолютный хаос. Этим хаосом можно управлять извне, ну так им и управляют! К тому же управляют, постоянно расширяя рамки должного и морально допустимого, называя всё подряд репрессиями и тоталитаризмом. Так создается бессильное, хаотичное, податливое для воздействия любых политических технологий поле, в результате чего — сломленное и раздавленное морально общество.
(Продолжение следует.)
