Оставление Славянска
Первый ополченец: Здравствуйте, я ополченец города Славянска Донецкой области. Мы на днях покинули Славянск. У меня на душе такая боль, о которой я вам передать не могу, может, эта боль и у всех на душе, такая, как и у всех. Я очень сильно переживаю за то, что мы покинули Славянск. Сдали его, не просто сдали, а отдали за просто так, без единого выстрела.
Как они кричали — киевская хунта — о том, что Путин захватил Крым без единого выстрела, точно так же получилась ситуация с нашим городом Славянском.
Мы могли бы держать его не один месяц. Спокойно держать эту хунту, не подпуская к городу. Но они подвезли свою тяжелую артиллерию, которая начала просто уничтожать Николаевку. Разбили город, оставили от него обломки одни. Взялись они за Славянск, уничтожать. Но они не могли в наш город Славянск зайти, так как мы, самооборона, держали, но для нас настолько было всё неожиданно, негаданно — выход из Славянска, что у всех ребят у наших, ополченцев, боль такая на душе, и слезы наворачиваются на глазах, и сердце кровью обливается и огнем горит сильным. На мой взгляд, мы еще бы могли держаться спокойно и три месяца, и четыре месяца могли бы спокойно продержаться. Просто слили город. Город Славянск, город Дружковка, город Краматорск. Сдали просто без боя.
Насчет потерь я не могу сказать, но тоже слышал о том, что один, два, три человека в бою погибали. Но с киевской стороны погибало намного больше ребят, намного больше. Наши ребята, хоть они и не «морские котики», но они защищали доблестно свой город и отстаивали честь Славянска, недаром его называют «голая долина», где сильнейшие шли бои. Где наши отцы, и матеря, и прадеды наши держали сильнейшее наступление немцев, мы столько же могли бы держать и город Славянск.
Ребята многие, которые пришли в самооборону — да, может, из них многие были не специалисты и кто-то в армии не служил, но обучались очень быстро и интенсивно. И у них был интерес — не просто интерес, а сила и дух защитить Славянск и Донецкую область. Весь даже Донбасс защитить. И они обучались очень быстро всему. Учились быстро, овладевали РПГ, разными зенитными установками и так далее, это можно перечислять. И ребята очень хорошо вели бой, прицельно вели бой. Карачун не раз страдал от наших ребят, которые пристреливались. Карачун всегда стрелял по мирным жителям, уничтожая мирных жителей, спускаясь вниз, в села, угрожая мирному населению.
Они сейчас в городе, наводят свои порядки. Люди всё поговаривают о том, что «вы нам обещали, что город Славянск выстоит и в него не зайдут».
Были охотничьи ружья. Постепенно стало появляться оружие. Слава богу, привезли стрелковое оружие — автоматы Калашникова и разные другие начали появляться у нас орудия. Мы стали более интенсивно вести бой, оттесняя армию украинскую назад, и назад, и назад. И точно так же удерживая их на позициях. Семеновка–Черевковка, Черевковка–Краматорск, трасса — удерживали мы их очень интенсивно. Они вели обстрел по этим местностям. Точно так же на Комбикормовом мы их тоже хорошо очень удерживали и не раз оттесняли их. Не раз они несли от наших ребят потери. Да, мы тоже несли потери, но они несли в два раза больше. Даже если не всё в пять раз больше они оставляли душ там.
Могли сбивать любые самолеты, но не всегда мы получали эти приказы. Были такие моменты, что самолет проходит на вытянутую руку, можно было его с автомата Калашникова просто сбить, но мы не получали этих приказов. Нам говорили: «Подождите, пусть летит». Куда летит? Для чего летит? Для того чтобы сбросить этим провизию? Сбросить патроны? И точно так же нас уничтожить. И как они говорят: «Вы будет нашими рабами». Нет. Донбасс никогда не был и не будет рабом для киевской хунты. Славянск никогда бы на колени не поставили.
Да, может, мы ушли со Славянска, покинули. Но мы вернемся в Славянск, мы заберем свою землю, которая принадлежит нам, нашим дедам и прадедам. А тот человек, который говорил и всем обещал о том, что Славянск будет стоять, Славянск выстоит, и еще шел разговор о присяге какой-то... Если для России присягу — я дам. Но для кого-либо я не дам присягу.
Но становится всё равно обидно за то, что сдали город Славянск. Сдали. Вывели все войска. Всю самооборону вывели. Я не понимаю, для чего это было сделано. Значит, все-таки правда получается, что кто-то с кем-то обнимается, целуется и пожимает руки за большие деньги. А не за то, чтобы отстоять тот Славянск, ту правду, за которую мы боремся. За Новороссию.
Мы каждый божий день об этой ситуации разговариваем. Ведем беседы. Все, конечно, очень сильно удивлены, что нас молча вывезли с города Славянска. Мы думали, что все едем в бой. Все думали. И когда мы приехали и попали под обстрел (палили со всех пушек в нашу сторону), мы повыскакивали, взяли оружие, готовы были к бою, но когда увидели еще гражданских, мы всё поняли, что нас вывозят. И город Славянск просто сдали. Без боя. Нам никто ничего не говорил. Нас просто посадили в машины и сказали: приказ, загрузиться. Всё загрузили. Выехали танки. Выехали остатки техники, которая, будем так говорить, что у нас было или возможно было забрать на прикрытие наше. Но мы думали, что мы идем в бой, но оказалось, что нас просто вывезли из города Славянска в Краматорск.
Мы сначала попали, будем говорить так, что в тупик. Кто-то ошибся из проводников, и мы попали в тупик. Но благодаря этому тупику мы еще живы. Начался очень сильный артобстрел. Палили изо всех гаубиц, из всего, чего могли, стреляли. В итоге мы смогли развернуть машины, мы смогли выйти из этой западни. Мы уходили другим коридором, наощупь, втемную. Неслись машины — одна за другой. Но мы ушли, мы вышли в Краматорск, мы думали, чтобы в Краматорске укрепляться, думали, что будем с Краматорска делать наступление, выбивая эту хунту с города Славянска. А в первую очередь, мы думали, начнем с Карачуна, что оттуда снимем их, а потом весь город Славянск очистим от всей этой нечисти. Но получилось совсем по-другому. Нам поступила команда выступить дальше. На продвижение к Донецку.
У нас два человека раненых было. Один убитый. Ну и понесли, естественно, в транспорте потерю. Должен был быть коридор, по которому мы должны были выехать. Но наш проводник ошибся и завел нас совсем в другую точку, начался артобстрел, а когда начался артобстрел, естественно, мы увидели гражданские лица. Что нам потом пришлось делать? Естественно, защищать гражданских.
Я хочу вернуться в город Славянск, поднять ребят, которые остались там, у которых дух упал, я хочу вернуться и поднять заново ребят. И выдавливать тех, кто зашел на нашу землю. Мы будем вести войну не открытую, мы будем войну вести скрытую и будем эту хунту выдавливать. Нет оружия — будем доставать это оружие, забирать у киевской хунты, которая пришла к нам с этим оружием. Этим же оружием будем мы их и уничтожать, как они пришли нас уничтожать. Есть старая поговорка: «Кто к нам придет с мечом, тот от этого меча и умрет». Так же будет и с ними. Они к нам пришли с оружием, этим же оружием они и получат.
Вопрос: Какое после всей этой ситуации Ваше личное отношение к Стрелкову как к командиру?
Первый ополченец: Мое отношение к этому человеку — я никогда в жизни за этим человеком не пойду. Ни за какие миллионы, ни за какие миллиарды я не пойду. Почему? Потому что он предал раз, он предаст и второй раз. Мы вышли сражаться не за деньги. Мы вышли сражаться за свою землю, за свои семьи, и для того, чтобы правда восторжествовала...
Вопрос: А как Ваши товарищи относятся к своему бывшему командиру?
Первый ополченец: Они точно так же относятся — так, как и я. Они ни за что в жизни теперь за ним не пойдут. Он предал не только просто город Славянск, он предал всех — всех людей в городе Славянске, в Краматорске, в Дружковке, в Николаевке...
Второй ополченец: Я ополченец Донецкой Народной Республики. Нахожусь в Славянске достаточно давно, и буквально позавчера нас сменили на посту. Мы вернулись в расположение. Ну вернулись, все были на каком-то таком мирном напряжении. «Берите всё самое необходимое». Ни — для чего, ни — почему. То есть сразу вроде как объяснили: вроде как передислокация. Ну схватили всё боевое оружие, за 40 минут всё это грузится, всё в усиленном режиме, то есть никакая ни гражданская форма, там, ничего, ни матрацы, ни пены, там, ничего. Просто всё схватили то, что стреляет-взрывается, погрузились в машины, и выстраивалась колонна. Колонна начала двигаться. Куда, чего — непонятно, в каком направлении...
Откуда поступила такая команда глупая — это для меня до сих пор остается загадкой. Почему были оставлены те укрепленные посты, которые мы делали, блиндажи, усиленные плитами, с насыпью земли, от бомбежки они спасали бы нормально, было чем отстреляться, держались мы там хорошо. Почему была дана такая команда — я до сих пор не могу понять. Хорошо, что это было ночью, что я не мог посмотреть в глаза людям, которых мы там оставляли... Мы могли свободно держаться там — в укрытиях, да, но пешим ходом они бы не проломали эту оборону. Бомбить бомбили бы, но они и до этого бомбили, и после этого сейчас бомбят. Мы могли там находиться и свободно держать оборону, только при нормальном поступлении боеприпасов.
Вопрос: Следующий вопрос, который очень интересует всю Россию, — это: может быть, были какие-то ужасающие ковровые бомбардировки, может быть, началось наступление огромных армий, от которых...
Второй ополченец: Нет. Ничего не было.
Сергей Кургинян: Вы очевидец. Верят только вам.
Второй ополченец: Я отступил, да, при отступлении колонну нашу накрыли огнем. Но после этого не было ни укроповских блок-постов, ни обстрелов, ничего такого прям сверхъестественного... ну просто обычно ходят люди, обычно покупают мороженое, дарят девушкам цветы, ездят на машинах.
Вопрос: Так по вам не было нанесено какого-то супермассированного удара — бронетехника, артиллерия...
Ополченец: Ни единого выстрела с Краматорска по Донецк по нам произведено не было. Ни из «зеленки», ни с блок-поста.
Вопрос: Можно ли это повторить еще раз всей России?
Второй ополченец: Ни единого выстрела на пути из Краматорска в Донецк не было произведено по колонне. Ни единого пулевого огнестрельного выстрела.
Вопрос: Тогда скажите, пожалуйста, это же называется «коридор»?
Второй ополченец: Так точно.
Вопрос: Как ваши боевые товарищи относятся к этой ситуации?
Второй ополченец: Да так же, как и я. Они чувствуют... себя... просто предателями. А это самое подлое, низкое чувство. Оставить Славянск при таком вложении колоссальных сил и при желании просто удержаться там... Мы бы удержались. Потому что у нас дух сильнее. И дух сильнее, и желание было просто их не пустить. И мы бы их не пустили. Ценой крови своей, ценой... не знаю... любой ценой.
Сергей Кургинян: Для нас вы герой, мы считаем вас солью земли русской. Скажите, вы верите в то, что эта ситуация будет исправлена, что в итоге победа будет за нами?
Второй ополченец: Да, победа однозначно будет за нами. Зря они пришли сюда, потому что мы их сюда не звали. Пока они скакали по майдану, мы работали тихо-мирно, не оскорбляли и считались с их мнением. Ну нравится вам — прыгайте, майданьте, разбирайте самый красивый город Киев. Но когда они пришли и начали указывать, навязывать нам свою веру, свою речь, которая никогда не была мне родной, когда начали говорить, что мы — быдло, что мы ничего не соображаем, что мы деградированное общество, отросток украинской культуры — это уже предел всему, из ряда вон выходящий. Но когда они начали и пошли на нас войной — ну извините: получите то, что заслужили, это будет такой же ваш бег, как и бежал отсюда Гитлер.
Сергей Кургинян: Спасибо вам за силу духа, за мужество, спасибо всем вашим товарищам искренне от всей России.
