От Поклонной до Колонного. Роль нашего движения в той политической войне, которая определяет облик современной России (продолжение — 8)

LXXX.

В прошлой статье я пообещал тем дельфинам, которые объявили нам войну, продемонстрировать, чем их конспирология отличается от нашей спецаналитики. Я в минимальной степени выполнил это обещание во второй части своей передачи «Смысл игры — 37», рассказав, как назначался дельфин по фамилии Немцов на пост первого вице-премьера.

Дельфинья — американская по сути своей — газета «Ведомости», издаваемая в России, имела наглость утверждать, что Березовский сопротивлялся назначению Немцова первым вице-премьером. На самом деле Березовский лихорадочно делал Немцова вице-премьером. И у этого делания была своя подоплека. К власти рвался Анатолий Чубайс. Его поддерживали все олигархи, Березовский в первую очередь. Чубайс должен был стать единственным первым вице-премьером, съев Черномырдина. Потом стать премьером. И — выдвигаться в президенты.

Страна была распластана и апатична. А потому шансы оседлать ее были даже у Чубайса. Такое оседлывание делало бы оккупацию России Соединенными Штатами окончательной и бесповоротной.

Воспрепятствовать этому можно было только на уровне конкретной элитной игры. То есть, объяснив напуганному Черномырдину, что спастись он может, только соблазнив Чубайса перспективой олигархизации. Перспектива эта была привлекательна для Чубайса. Ведь на тот период все олигархи считали, что президент — это нанимаемое ими фуфло, а олигархи — это и собственность, и власть.

Черномырдин поручил соблазнять Чубайса Потанину. Узнав про это, Березовский и другие заметались. Ведь их ставка на Чубайса-президента была связана с тем, что, по их выражению, «Толя ни у кого из нас конкретно не взял».

Соблазненный Потаниным Чубайс (зародыш этого соблазнения со временем развился в расправу Чубайса над РАО ЕЭС) превращался в опасность для Березовского. С трудом и с посторонней помощью сообразив, что спасение от этой опасности — второй первый вице-премьер, Березовский полетел в Нижний Новгород, схватил в охапку Немцова, приволок его сначала к себе домой, потом к членам ельцинской семьи… И вот уже мы видим двух первых вице-премьеров и слышим, как Ельцин по телевизору в издевательском тоне комментирует, что два первых вице-премьера лучше, чем один. А Чубайс с каменным лицом говорит: «Сильный ход, Борис Николаевич».

Дальше все они грызлись по полной программе. Ну, а Россия раз и навсегда оказалась за счет правильного передвижения фигур на элитной шахматной доске спасена от наихудшего варианта, каковым являлось бы президентство Чубайса.

Можно много спорить о том, возможно ли было президентство Чубайса, сумел бы Чубайс добраться до этой вожделенной цели, поддержало ли бы даже тогдашнее апатичное общество такой вариант развития событий. Я-то считаю, что Чубайс мог взять приз. И очень круто разобраться с Россией. Но это моя оценка и не более того.

А вот то, что Березовский сделал Бориса Немцова первым вице-премьером, дабы заблокировать ставшего «редиской» Чубайса, — это неоспоримый факт. И вот дельфинья газета отрицает этот факт. И извращает его. Во что превратит извращение пары сотен таких фактов нашу постсоветскую историю? В набор бессмысленных анекдотов. Общество будет абсолютно дезориентировано. А реальная политическая борьба невозможна. Мог ли бы бороться Ленин в начале ХХ века, не написав, например, книги «Развитие капитализма в России», в которой до тонкостей разобрал реальность? Понятное дело, что не мог бы. А как вы будете разбираться в реальности, если у вас так мистифицирована история? Ведь прошлое, настоящее и будущее как-то связаны, не правда ли?

Разобрав этот факт и его подоплеку, я, далее, во второй части передачи «Смысл игры-37» перешел к теории спецэлит. И разобрал ее конкретные приложения. Не понимая, what is Березовский (не who is, а what is), нельзя понять ни реального содержания митингов на Болотной и Сахарова, ни реального содержания противостоящего им митинга на Поклонной, ни нашего места в большом процессе, ни действительного значения нашего съезда в Колонном зале, ни того, куда мы идем.

А понять все это очень трудно. Ну, сложные это все вещи, понимаете? Очень сложные. А я недавно в разговоре с очень активным членом «Сути времени», использовав политическое сравнение, сказал ему: «Понимаете, одно дело вести идеологическую дискуссию в своей среде, а другое дело — выкинуть нечто наподобие того, что сделали Зиновьев и Каменев в 1917 году перед Октябрьским восстанием, обнародовав план этого восстания и сдав его вождей охранке Керенского».

Молодой человек спросил меня: «А кто такие Зиновьев и Каменев и что они сделали?» Этот молодой человек ни в чем не виноват. Он активен, верен нашим идеалам. Но он не знает своей истории. Потому, что он учился в постсоветское время. И ему не предоставили минимума необходимых исторических фактов. Теперь он должен восполнять пробелы. То есть решать задачу первого уровня. А понимание того, what is Березовский, — это задача, скажем так, седьмого уровня. И как он должен перепрыгивать — даже при нашей предельно активной помощи — с первого уровня на седьмой? Притом, что перепрыгнуть с первого уровня на седьмой, как все мы понимаем, нельзя. Можно только, освоив первый уровень, перейти на второй, затем на третий и так далее. Так как же может это сделать наш молодой человек? И как он может сделать это в кратчайшие сроки, притом, что все процессы развиваются крайне быстро?

Я не буду лгать читателю, утверждая, что я знаю, как именно он может это сделать. Я только знаю, что он должен это сделать. И что, не сделав этого, он страну не спасет. А кроме него страну спасать некому. И я могу только сделать ставку на то, что за счет предельных усилий: моих усилий, усилий моих ближайших соратников, усилий тех, кого мы привлечем, и собственных усилий этого молодого человека — он все-таки это сделает. А сделав это, сделает и нечто большее.

А еще я знаю, что именно такая система усилий и называется выведением людей из гетто.

И наконец, я знаю, что преодоление фундаментальной ситуации гетто — это и есть главное для современной России. Что спастись она может, только преодолев эту ситуацию, в которую ее сознательно ввергали и ввергают очень и очень многие. И что преодоление этой ситуации в целом есть сумма конкретных преодолений, которые осуществляют отдельные граждане России, оказавшиеся в ситуации гетто.

Но пока мы преодолеваем ситуацию гетто, другие ее создают. И очень важно, чтобы простые люди осознали и трагизм этой ситуации гетто, и козни тех, кто создает и усугубляет фундаментальную ситуацию гетто (она же ситуация «Ч»), и необходимость чрезвычайных усилий, без которых данная ситуация никогда не будет преодолена.

Но можно ли поведать простым людям о том, как их запихивают в гетто, не требуя от них немедленного перескока с первого на седьмой уровень? Да, можно. А раз можно, значит, и нужно. Ибо мы ничто без этих простых людей. И никогда простой молодой парень, спрашивающий меня в 2013 году, кто такие Зиновьев и Каменев и что они сделали в 1917-м, не перейдет желанным для меня (да и для него) способом с первого на седьмой уровень, если... Если не вскипит, как волна, в душе его ярость благородная: «Вот ведь как меня в гетто эти гады запихивают!»

Сначала эта ярость — а потом напряженная учеба. И переход от незнания простейших вещей к знанию и пониманию вещей невероятно сложных. И при этом абсолютно необходимых.

Итак, сейчас я отброшу и суперобоснованную аналитику, и теорию элит, и герменевтику, и диалектику — дабы вскипела эта самая ярость в простой душе. И покажу на простейших и несомненнейших примерах, как именно запихивают в гетто (то бишь геттоизируют).

Никакой профанации в этом нет. Ведь даже самые суперобоснованные спецаналитика и теория элит — штуки весьма и весьма рискованные. Всегда можно сказать: «Откуда эти доказательства?» И так далее. Поэтому открытые, очевидные доказательства на много порядков лучше всяких там спецдоказательств при любой степени их достоверности.

LXXXI.

Открытое доказательство того, что мы не развлекаем обитателей гетто, ностальгирующих по советскому, а выводим их из этого самого гетто — наша газета. А также наше кредо, выраженное во множестве книг и журнальных статей, телевизионных и радиопередачах. А также все то, что я только что поведал читателю.

Открытым доказательством того, что зюгановцы занимаются геттоизацией, являются их газеты.

И не надо судачить по поводу того, кто там какие деньги использует. На кого опирается. Во что интегрирован. Надо газеты читать и делать выводы.

Мы публикуем газету меньше года. До этого времени в России была одна газета, твердо стоящая на советско-патриотических позициях и при этом настойчиво стремящаяся вырываться за флажки гетто и выводить других за эти флажки. Все знают, что это за газета. Это газета «Завтра».

Я много раз эту газету критиковал. Но при этом всегда восхищался ее главным редактором (опять же, неоднократно ссорясь, разрывая отношения и так далее). Критиковал я газету и разрывал отношения потому, что не был согласен с тем, как именно эта газета выводит за флажки, и куда. Но я всегда — и когда сотрудничал с газетой, и когда брал тайм-аут, понимал, что Проханов никакого отношения к геттоизации не имеет. Что эта геттоизация ему чужда, противна. Кто-то скажет, что этак можно спутать простоту, народность и геттоизацию. Нельзя это спутать. То есть, точнее, это можно спутать, только полностью потеряв аналитический, политический, эстетический нюх. Кроме того, когда твой народ загоняют в гетто, и ты приспосабливаешься под тот формат, в котором он находится — это скверное занятие. Народ из гетто надо выводить, чего бы это ни стоило. Выводи, тяни наверх, даже если сопротивляются. Сначала будут сопротивляться, потом поймут. В простоту будешь играть потом, когда народ выйдет из гетто. А пока он находится в гетто, в это играть нельзя.

Конспирологические психопаты могут орать о нас что угодно, но каждый, кто посмотрит нашу газету, и тем более прочитает ее, поймет, что мы не имеем отношения к геттоизации. Вот уж чего нет, того нет. А если врагу нужна именно геттоизация, а мы ей противостоим, то возникает вопрос: «Кто же мы?» Плохо мы ей противостоим или хорошо — это решит история. Но мы же ей противостоим. И если все политические силы делятся на те, которые этому противостоят и те, кто этому потакает, то по какую мы сторону баррикад? И по какую — «Советская Россия» и «Правда»? Тут ведь не идеологическим цветом все определяется. Тем более что и с цветом-то этим тоже все не ахти. Тут все определяется ключевым политическим противоречием современной эпохи. Если это противоречие между геттоизаторами и выводящими из гетто — то ясно, кто по какую сторону.

Но мы издаем всего лишь 24-й номер газеты «Суть Времени». А Проханов и его коллектив героически работают уже более двадцати лет. И все эти двадцать лет противостоят геттоизации советского, геттоизации патриотического. Очевидным образом противостоят. Правда же? Кому-то не нравится, как противостоят. Кому-то нравится. Но ведь противостоят!

Историческая роль Проханова очевидна. Она именно в том, что он десятилетиями на свой, не всегда мною принимаемый, манер противостоял геттоизации. Этому самому страшному врагу отечества нашего. Вот бы Зюганову и опереться прежде всего на Проханова. Помочь ему. Поддержать его, чем можно. Благо Проханов-то поддержал Зюганова на начальном этапе со всей свойственной ему широтой. И не было бы никакого Зюганова без Проханова.

Но Зюганов, выйдя на политический простор, не поддержал газету «Завтра», а разорвал с ней. Он не осмеливается пока исполнять по поводу Проханова те номера, которые он исполняет по нашему поводу. Но, поверьте, это только пока. Разрыв Зюганова с газетой «Завтра» очевиден. И невероятно показателен. Не создавая новой газеты, ориентированной на читателя, стремящегося вырваться из гетто, и не опираясь на ту газету, которая до последнего времени была единственной «антигеттовской», ты говоришь, кто ты такой, и чего хочешь. И тут не нужно никакой конспирологии.

Зюганову не нужны негеттоизированные сторонники советского и имперского патриотизма. И понятно, почему. Потому что эти сторонники начнут задавать ему массу вопросов, на которые с его стороны абсолютно невозможен честный ответ.

А еще они не нужны потому, что им не нужны такие вожди, как Зюганов.

А еще они не нужны потому, что им не нужно гетто, без которого не будет ни Зюганова, ни КПРФ.

Ведь чего боится больше всего любой вождь гетто? Того, что рухнет система апартеида, вот чего! Зюганову система апартеида нужнее, чем Сванидзе.

LXXXII.

Долгое время какой-нибудь А. Фролов, бывший консультант догматизированного, но не геттоизированного, журнала «Коммунист», держался за идеологические приличия. И, воюя со мной, апеллировал к какому-то содержанию. Трактуя на разные манеры то Ленина, то еще кого-то. То же самое делал Ю. Белов.

Наконец, настал момент истины. Нужно было что-то сказать по поводу мероприятия, к которому в принципе невозможны идеологические претензии. Поддерживаем «закон Димы Яковлева»? Но Зюганов проголосовал за этот закон! Требуем изменения образовательных стандартов? Требуем прекращения ювенальных экспериментов над несчастными людьми, загнанными в гетто? Но Зюганов требует того же самого! Только добиться ничего не может. Но нельзя же нас проклинать за то, что он ничего добиться не может, а мы чего-то добились с большим трудом.

Мой доклад на съезде был самым резким оппозиционным докладом последних лет. Предъявить к нему какие-то претензии невозможно. Да и к людям, приехавшим на съезд, тоже. Совершенно ясно, что эти люди не по разнарядке приехали. И вот тут вожди и идеологи советского гетто сняли маски и показали, что их, по сути, не устраивает одно — наше желание преодолеть саму фундаментальную ситуацию гетто. Не имея возможности предъявить нам никаких других претензий, Зюганов и Ко решили выполнить небезынтересный цирковой номер.

О чем сказал Зюганов на своем съезде? О том, что ему нужны красные блогеры. Иначе говоря, он благословил альянс между блогерским постмодернизмом и геттоизацией а-ля «Советская Россия». Никто при этом «Советскую Россию» не осовременивает, не превращает в инструмент преодоления ситуации гетто. У зюгановцев будет два инструмента: «Советская Россия» и «Правда» — для поддержания ситуации гетто и эти самые блогеры... Для чего? И как они будут сочетаться с «Советской Россией» и «Правдой»?

Только, пожалуйста, не надо говорить, что зюгановские блогеры будут писать современные, хорошие идеологические тексты. Знаем мы этих блогеров и их фокусы. Но бог с ними с фокусами, цель-то в чем? Кому будут эти фокусы адресованы?

LXXXIII.

Вначале я выведу формулу взаимодействия между красными блогерами и геттоизированными партийными изданиями типа «Советской России», так сказать, на кончике пера. А потом приведу факты, доказывающие справедливость моего теоретического построения.

Подчеркну, что такие теоретические построения должны быть не просто простыми, а ОЧЕНЬ простыми. Почти примитивными. Потому что любое сложное теоретическое построение на эту тему — это теория заговора. А теория заговора всегда сводит с ума всех: и тех, кто ее создает, и тех, кто ее осваивает, и тех, кто ее опровергает.

Исповедуя принцип примитивности как спасение от теории заговора, я спрашиваю читателя: «Что может самым примитивным образом объединить красных блогеров и геттоизированные партийные издания, адресованные обитателям гетто и ориентированные на их вкусы? То есть на советское ретро. Притом, что это ретро должно быть лишено всяких признаков неклассичности. А ведь эта неклассичность (она же — постмодернизм) является средой обитания блогеров. Как красных, так и любых других».

Нарисуйте два круга. Один — римейковый. То есть основанный на повторении штампов советского периода, наиболее кондовых и примитивных подходов, приведших к краху СССР и так далее. В этом круге должны находиться все тексты и посылы, создаваемые «Советской Россией» и ее авторами. Теперь нарисуйте второй круг — блогерский. Мы уже договорились о том, что блогер не может воспроизводить штампы и кондовости прежней эпохи, потому что его никто не будет читать.

А теперь посмотрим на зону пересечения этих двух кругов. В теории множеств это называется «пересечение множеств». Что находится в зоне пересечения? Притом, что ни красные блогеры, ни авторы «Советской России» не будут специально тратить время и умственные усилия на то, чтобы изобретать какой-то оригинальный синтез. Да и их пиарщики этого делать не будут. Ну, так что тогда находится в зоне пересечения?

Низкопробная бытовуха — вот что. Только она устраивает одновременно и блогеров, и геттоизаторов из «Совраски». Чем выше накал бытовухи, тем ближе все к элементарной подворотне. То есть к тому, что классики называют «люмпенизацией».

Именно поэтому господин Фролов из «Совраски» отбрасывает все приличия, соблюдавшиеся до сих пор, и вместо критики «Сути Времени» с позиции геттоизированного марксизма (чем пробавлялись до последнего времени и Фролов, и Белов) опускается до люмпен-политологии, как, впрочем, и Зюганов. Никакого принципиального различия между ним, Фроловым и Беловым нет.

Чем обусловлен такой переход к люмпен-политологии? Почему теперь Зюганов занят только восклицаниями о том, что мы не могли оплатить Колонный зал без помощи Кремля, и нам бы его не дали без помощи Кремля? Почему он только этим теперь занят? Этим, а не осуждением предъявленного нами на съезде содержания? Ведь мог бы покритиковать это содержание с позиций кондового марксизма-ленинизма или как-то еще... Но он повторяет, как попугай, некий «топик» («не могли оплатить Колонный зал без Кремля, не пустили бы в Колонный зал без разрешения Кремля»), изобретенный белоленточными пиарщиками. И повторяет он этот топик на белоленточном ресурсе («Эхо Москвы») в компании белоленточников. Что это за новый разворот? Почему именно этот разворот произошел после Колонного зала? Почему Зюганову в этот момент отказывает даже элементарный инстинкт самосохранения? Ведь он не может не понимать, что только что сам провел крупное мероприятие в Колонном зале Дома Союзов. А значит, все его обвинения в наш адрес автоматически сразу же переносятся на него.

Я понимаю, что Зюганов не Гегель, но он же не клинический идиот. А ведет себя как клинический идиот. Вот они — последние политические времена. Налицо целая система разрывов. Разрыв между поведением Зюганова и его невысокими, но все-таки не нулевыми умственными возможностями. Разрыв между высказываниями Зюганова и его невысоким, но не нулевым уровнем пиар-подготовки. Разрыв между посылом Зюганова (его месседжи должны быть ориентированы на коммунистическую аудиторию) и выступлением на «Эхе Москвы». Что это все такое? Не будучи полным идиотом, имея какой-то опыт, можно соорудить свой антикургиняновский топик, а не тупо повторять топик Сванидзе. Имея свои информационные ресурсы («Советская Россия», «Правда» и так далее), можно поберечься и не выступать против Кургиняна на ресурсе имени Сванидзе.

Я так подробно это обсуждаю не потому, что кто-то выступил против меня и «Сути времени». А потому, что люди, читающие эти тексты, должны вообще понять, что такое разрывы как средство обнаружения неявного содержания. Потому что разрывы как средство обнаружения неявного содержания — это и есть элемент политической герменевтики. И именно соединение такого элемента политической герменевтики с той простотой и очевидностью геттоизации, о которой я только что говорил, рассматривая «Советскую Россию», дает читателю серьезную методологию, позволяющую разобраться во многом. Отнюдь не только в атаках на «Суть времени». А разобравшись во многом, читатель сможет придать совсем иное духовное, волевое и эмоциональное содержание введенному мною представлению о последних политических временах. А это ключевое представление. Такое же важное, как и представление о духовно-волевых точках притяжения (гравитации). Читатель, наверно, помнит, что я ввел это представление в предыдущей статье и подчеркнул, что придаю ему решающее значение.

Тут возможен вопрос о том, как соотносятся два введенных мною представления — о зоне «Ч» и о гетто. Это закономерный вопрос. И я сразу же должен дать необходимые разъяснения. Зона «Ч» образовалась после метафизической и онтологической катастрофы. Что я имею в виду под метафизической, читатель все-таки, наверное, уже осознал. На всякий случай говорю, что я имею в виду просто катастрофу высоких и высочайших смыслов. Эти смыслы (они же коммунизм, они же советское и так далее) были сданы почти без боя. И сданы они были во многом потому, что были разбужены вожделения потребительского и иного характера. Они же — чечевичная похлебка. То есть сданы (проданы) эти высокие смыслы были за обещания чечевичной похлебки. Сразу же после того, как смыслы были сданы, чечевичную похлебку, как полагается, стырили (обманули дурака на четыре кулака).

Что же касается онтологической катастрофы, то онтология как предмет и метод изучения обусловлена системой представлений о бытии. А метафизика как предмет и метод изучения обусловлена системой представлений не только о бытии, но и о небытии. Великий немецкий философ-экзистенциалист Хайдеггер в каком-то смысле именно этому посвятил свою книгу «Бытие и ничто».

Итак, онтология — это система представлений о бытии. Онтологическая катастрофа — это катастрофа бытия. Подчеркиваю: не смыслов, а бытия. Катастрофа смыслов — это метафизическая катастрофа. Что же касается бытия, то оно, конечно, не сводится к быту. Но оно сильно укоренено во всем материальном. Поэтому онтологическая катастрофа носит характер, намного более укорененный в материальном, нежели катастрофа метафизическая, укорененная в идеальном. Представление о том, что всегда важнее всего то, что укоренено в материальном, глубоко неверно. Известный советский поэт Борис Слуцкий писал о 30-х годах — том самом ужасном периоде, когда, если верить Сванидзе и Млечину, всем руководил только принцип всеобщего страха и доносительства:

Я болезненным рос и неловким,
Я питался в дешевой столовке,
Где в тринадцати видах пшено
Было в пищу студентам дано.

Но какое мне было дело,
Чем нас кормят, в конце концов,
Если будущее глядело
На меня с газетных столбцов?

А дальше — главные строки.

Под развернутым красным знаменем
Вышли мы на дорогу свою,
И суровое наше сознание
Диктовало пути бытию.

Итак, сначала катастрофа смыслов, она же катастрофа сознания, она же метафизическая катастрофа, она же горбачевская перестройка. Потом — катастрофа экономическая, социальная, геополитическая. Она же онтологическая катастрофа. Она же реформы Ельцина–Гайдара. После двух этих катастроф сформировалась зона «Ч».

При этом метафизическая катастрофа (она же катастрофа сознания) предшествовала катастрофе онтологической (она же катастрофа бытия). Затем две катастрофы начали подпитывать друг друга. Для одних — дельфинов, меньшинства — это были сладкие катастрофы. Для других — анчоусов, большинства — это были горькие катастрофы. Для того чтобы большинство, вкусившее от горечи, не стало преодолевать катастрофизм, нужна была геттоизация этого большинства. Ее и осуществили. И до тех пор, пока ее не преодолеем, воскресить страну невозможно. Она будет умирать фактически в полусне. Пробуждение или смерть! — вот наш лозунг. Никогда еще в истории такой лозунг не имел решающего значения. Пробуждение или смерть! Пробуждение или смерть!!!

LXXXIV.

Но вернемся к тем играм, которые геттоизаторы ведут против нас, посягающих на гетто как таковое, а значит и на их возможность процветать, управляя гетто.

Поняв, что нет никаких зацепок в том, что касается нашей идеологии и нашей политики, товарищи Зюганов, Фролов и другие решили уподобиться господам Сванидзе, Минкину, Самариной, Колесникову и другим. И, отбросив теоретические кривляния, перейти к элементарнейшей бытовухе. Одинаково устраивающей и кондовых ревнителей псевдосоветского ретро (они же — геттоизаторы), и красных блогеров — люмпенов.

Зюганов, обсуждая нас, причастился денежной люмпен-политологии (мол, откуда у них деньги на то, чтобы арендовать Колонный зал), а Фролов пал еще ниже. А ведь перед этим как выпендривался! Знаток марксизма! Бывший консультант журнала «Коммунист»! Ильенковец, мелентьевец, косолаповец. И вот вам — физкульт-привет от люмпен-политологии!

Господина Фролова, знаете ли, беспокоит то, что руководителем Родительского Всероссийского Сопротивления стала жена Сергея Кургиняна Мария Мамиконян. Он говорит, что я ее туда пристроил. Вона как! Он называет это семейным подрядом. Это высочайший уровень идейной полемики! Почти что «Анти-Дюринг»! Фролов, наверное, надеется, что его заметят сначала красные блогеры, а потом и кто повыше. Какие-нибудь высокостатусные белоленточники, наверное. Заметив же, заберут из гетто под названием «Советская Россия» (где и оклады не ахти, и работенка грязная), в африканерский «Московский комсомолец» или даже суперафриканерский «Коммерсант». А коль такая утопия не осуществится — то хотя бы возведут в красные блогеры.

Но беда Фролова в том, что для «Коммерсанта» или «МК» Надежда Константиновна Крупская как крупный политик и жена еще более крупного политика — это «Наденька» из похабных анекдотов. А Фролов обязан изобразить на своей лицемерной физиономии восхищение деятельностью Надежды Константиновны. То есть он хочет скрестить ежа с ужом. То бишь совместить стиль гетто в том варианте, в котором его предлагает «Советская Россия», с африканерским стилем «Московского комсомольца». В результате таких совмещений несовместимого постоянно рождаются фиаско Зюганова. И это неминуемо порождает вопрос: «А кто же все-таки организует эти фиаско?»

То есть до недавнего времени считалось, что все фиаско Зюганова организует Кургинян. Но теперь выяснилось, что это не так. Теперь КПРФ официально и устами Зюганова, и устами Никитина заявила, что Удальцов не ангел, а бес. И что бес попутал. То есть избранная КПРФ стратегия союза с белоленточниками вообще и Удальцовым в особенности была огромной ошибкой. Но именно это восхвалял и восхваляет Фролов. И если раньше он мог разговаривать на политическом или хотя бы псевдополитическом языке: «Обратите внимание, товарищи. Есть такая замечательная антитеза Кургиняну. Это благородный Удальцов», — то теперь он может говорить только на языке люмпен-политологии. Впору стать лауреатом премии имени Минкина, учрежденной комитетом «всех порядочных людей России».

LXXXV.

И вот тут от премии имени Минкина самое время перейти к самому Минкину. Я уже предлагал читателю взять его статью «Ворон ворона клевал в глаза. А ему все божья роса», вышедшую 9 февраля 2012-го — а не 2013 года. И насладиться всем сразу. Текстом статьи. Зачем-то вытащенными из архива фотографиями моего спектакля «Конь вороной», поставленного в конце 80-х годов XX века.

Предлагаю читателю обратить внимание на то, что эта статья вышла через несколько дней после митинга на Поклонной горе. Что она очевидным образом изготовлена наспех, дабы оказать противодействие пугающему кого-то контакту между Движением «Суть времени» и Президентом РФ. Тому самому контакту, который состоялся через год, 9 февраля 2013-го. Все, что с подвыванием сообщает Минкин в этой статье, нацелено — и Минкин этого не скрывает — на предотвращение такого контакта. Мол, господин президент, не общайтесь с Кургиняном, а желательно и с Леонтьевым, ибо… далее Минкин воспроизводит все, что говорилось в другой статье, вышедшей 19 февраля 1991 года. То есть Минкин буквально цитирует куски из этой гигантской статьи, которая называлась «Наш советский Григорий Распутин выходит на сцену».

Статья была опубликована Виталием Третьяковым по прямому поручению Александра Яковлева. Изготовлена она была лихорадочно. В изготовлении принимали участие тогдашние работники моего центра, включая Михаила Леонтьева. Поскольку Михаил уже принес по этому поводу публичные извинения, я не хочу детально обсуждать механизмы, породившие его участие в этой статье. Тем более что Михаил действительно очень сильно изменился за прошедшие 22 года. Изменился не конъюнктурно, а сущностно.

Несколько слов о том, что именно породило данную гигантскую статью. Ее породило достаточно безосновательное беспокойство определенных кругов позднесоветской элиты касательно возможности альянса между Горбачевым и возглавляемым мною ЭТЦ.

Реально я встречался с Горбачевым, находящимся у власти, один раз — за несколько дней до выхода этой статьи. Встреча была длинная. Она происходила в кабинете Горбачева. Содержание встречи вкратце сводилось к следующему. На тот момент в КПСС сформировалась определенная очень влиятельная группа, вполне способная добиться отставки Горбачева на готовящемся XXIX съезде. Руководителем этой группы был первый секретарь МГК КПСС Юрий Прокофьев. Группа сформировала Союз партийных организаций городов-героев. Поскольку городами-героями были многомиллионные города, то этот союз вполне мог сформировать антигорбачевское большинство и решить поставленную задачу.

Союз принял выработанную МГК КПСС программу развития страны. А также программу обновления КПСС. И та, и другая программы были написаны тем самым «Экспериментальным Творческим Центром» (ЭТЦ), который и был создан для подобных далеко идущих стратегических политико-идеологических инноваций. Во время встречи со мной Горбачев проверял, насколько прочна и разработана платформа прокофьевской антигорбачевской группы. И могу ли я лично, а также руководимая мною организация отказаться от роли мозгового центра данной группы. Понимая, что меня зондируют, я вел себя достаточно сдержанно и при этом настойчиво. Заявляя, что либо — либо. Либо сам Горбачев встанет на позиции, заявленные в программе развития страны и программе обновления партии, представленной МГК КПСС. Либо на съезде неминуемо развернется губительная для Горбачева и спасительная для страны политическая борьба.

Одним из ярчайших впечатлений, полученных во время этой встречи, была для меня постановка Горбачевым правильных ударений в словах «углубить», «обострить» и «начать». Я понял тогда, что неправильные ударения должны, по замыслу Горбачева, приблизить его к народу. Или, точнее, к тем презираемым Горбачевым незатейливым представителям номенклатуры, которые могли принять его неправильные ударения за желанную для них простоту вождя.

Я ждал, каковы будут последствия этой встречи. У Горбачева было еще достаточно возможностей для того, чтобы задействовать против меня самые жесткие технологии. И это было бы вполне обоснованно. Но Горбачев поступил иначе. Он, находясь в узком кругу высшей партийной номенклатуры, начал меня расхваливать. Причем в превосходной, явно избыточной степени. Это напугало Яковлева. И не его одного.

Незадолго до этого в связи с событиями в Вильнюсе и фактически по материалам статьи, написанной мною и Владимиром Овчинским в «Московской правде», был уволен из КГБ генерал армии Ф. Бобков, будущий главный аналитик (а на самом деле полноценный гуру) главы группы «Мост» и НТВ Владимира Гусинского. Ф. Бобков был блестящим оперативником, не потерявшим очень многих своих возможностей после увольнения. А возможно, в чем-то и укрепившим эти его, весьма впечатляющие, возможности.

Излагаю вкратце эту историю читателю, опираясь не только на свою эксклюзивную информацию, но и на странную беседу с Александром Яковлевым, состоявшуюся незадолго до его кончины в связи с нашей полемикой на «Эхе Москвы» по поводу отставки Хрущева в 1964 году. Яковлева очень впечатлила моя осведомленность по поводу деталей этой отставки. И он стал подробно рассказывать о многом. Никогда до этого я с ним не встречался. Вскоре он умер. Когда-нибудь я расскажу об этом разговоре подробнее.

Сейчас же я хочу сосредоточить внимание читателя на главном. Узкий круг высоко влиятельных людей крайне обеспокоился хвалебными отзывами Горбачева обо мне. Убежден, что давая такие отзывы, Горбачев знал, каковы будут последствия и фактически давал сигнал: «Ату Кургиняна!» Сигнал был принят. Началась травля. В те далекие годы она могла воздействовать на общество гораздо более сильно, нежели сейчас.

Итак, влиятельный круг, осуществляющий проект «Перестройка», завершившийся распадом СССР… Обеспокоенность этого круга тем, что мое взаимодействие с отстраняемым Горбачевым может сорвать перестройку... И эта травля, основанная на идиотских вымышленных обвинениях, а также на публикации общеизвестных документов… Тебе это ничего не напоминает, читатель?

Если хочешь насладиться полноценным римейком на эту тему — прочти статью Минкина и потом — ту давнюю статью в «Независимой газете». Это фактически одна и та же статья. Мне скажут: «Яковлев умер». Да, он умер. А другие VIP-фигуры живы и процветают. Но дело не в фигурах. А в перестройке-2. И в невероятной озлобленности определенных кругов VIP, считающих, что контакт с главой государства вашего покорного слуги, моего ЭТЦ и движения «Суть времени» может помешать перестройке-2.

Спецгенезис господина Минкина мне абсолютно ясен, ибо наблюдал я этого персонажа с доперестроечных времен. И тут, как говорится, все как на ладони. А вот то, что можно так повторять темы двадцатилетней давности, что можно их повторять нарочито, с подчеркнутой адресацией к узкому кругу людей, понимающих, что такое эта нарочитость и к чему, собственно, адресуют... Да, это — далеко не мелочь. Это и есть те особые факты, которые должна анализировать именно спецаналитика. А не конспирология, тудыть ее в качель.

Ибо анализ этих совпадений дает профессионалу нужного профиля стопроцентное основание для того, чтобы обсуждать такое непростое явление, как Штаб. Только Штаб может соединить естественные атаки либералов на Поклонную и Колонный зал с противоестественными атаками на Поклонную и Колонный, осуществляемыми зюгановцами и другими отнюдь не либеральными силами. Чем более противоестественны эти атаки, тем несомненнее наличие Штаба. Но ведь Штаб создается не для атак на вашего покорного слугу, а также ЭТЦ и «Суть времени». Он создается для чего-то гораздо более масштабного. И ясно, для чего именно. Для осуществления той самой перестройки-2, о которой я предупреждаю граждан России начиная с 2008 года.

Болотная и Сахарова должны были стать триумфом перестройки-2. Но не стали, в том числе из-за Поклонной. Яростные проклятия зюгановцев и прочих нелиберальных сил в адрес Колонного зала, проклятия абсолютно противоестественные (ибо мы поддержали все то, что поддерживают сами зюгановцы, провели мероприятие там, где его проводили зюгановцы и так далее), говорят о том, что Штаб обеспокоен донельзя. И тут я должен спросить читателя: «ЧЕМ он обеспокоен, этот Штаб?»

Возможностью срыва перестройки-2 — этим и только этим. Так значит, проект перестройка-2 не снят с повестки дня после марта 2012 года. А напротив, запускается с удвоенной силой. И тут на тебе, этот чертов Колонный!

А теперь я задам главный вопрос: «Ну, хорошо, перестройки-2 хотят либералы типа Сванидзе или такие ненавистники России, как Белковский.

А Зюганов? А КПРФ? Они тоже хотят перестройки-2, сопряженной с развалом Российской Федерации? И атакуют — меня, ЭТЦ, «Суть времени» — за то, что мы можем помешать этому распаду?»

Читатель, ты понимаешь судьбоносность правильного ответа на этот вопрос? Ты понимаешь степень важности затронутой мною темы о Штабе, способном управлять силами с разной идеологией, направляемыми на одну задачу — добивание страны?

LXXXVI.

Пора четко сформулировать те основные утверждения, ради доказательства которых я пишу этот газетный сериал.

Утверждение №1 — существует Штаб, который по аналогии с перестройкой-2 следует называть Штабом-2.

Утверждение №2 — Штаб-2 имеет сходство с тем Штабом-1, который осуществлял перестройку при Горбачеве. И это — очень далеко идущее сходство.

Утверждение №3 — такого сходства нельзя добиться только за счет того, что в Штабе-2 «ворожат» все те же фигуры, которые играли в Штабе-1 наиважнейшую роль. Нет, тут нужны еще и типологические, структурные сходства. А также механизмы, обеспечивающие поставку новых кадров, имеющих прежнюю ориентацию.

Утверждение №4 — Колонный зал и Поклонная это очень разные события, объединенные единой исторической и политической логикой. А также участием в них одного и того же протосубъекта — нашего движения «Суть времени». Сейчас давайте забудем о том, что есть единая историческая и политическая логика и единый протосубъект. И, сосредоточившись только на том, насколько разными являются такие события, как Поклонная и Колонный, признаем, что только наличие Штаба-2 может породить какие-то демарши зюгановцев против нас в связи с тем, что произошло на нашем съезде в Колонном зале.

Ибо причинами демаршей такого рода могут быть или естественные обстоятельства (наличие у Зюганова и Ко собственных мотивов для осуществления демаршей), или приказы Штаба. Мы уже установили, что собственные мотивы — очень мутные и грязные, но все же мотивы — были у Зюганова и Ко по отношению к Поклонной горе. И что по отношению к Колонному их нет вообще. Нет даже в виде тех пузырей, которые зюгановцы надували в эпоху Поклонной.

Ибо нет дружбы между Зюгановым и Удальцовым, а есть, напротив, осуждение Удальцовым Зюганова.

Ибо поддержанный нами в Колонном зале «закон Димы Яковлева» был поддержан фракцией КПРФ.

Ибо моя речь, в которой объявлена политическая война союзу белоленточных диссидентов и диссидентствующих бюрократов, не может быть осуждена Зюгановым без того, чтобы он этим осуждением вывел себя из рядов патриотов. И так далее.

Итак, действия против нас Зюганова и Ко после Колонного могут быть мотивированы только приказами Штаба-2.

Штаб-2 приказывает Зюганову: «Осуждай Кургиняна и «Суть времени» за Колонный зал!»

Зюганов спрашивает Штаб-2: «За что осуждать?»

Штаб-2 отвечает: «Да за что угодно! Главное — осуждай!»

Зюганов говорит Штабу-2: «Да их же ни за что в данном случае осудить невозможно».

Штаб-2 говорит Зюганову: «Цепляйся к любым мелочам! Марай их начинание с любыми издержками для себя! Нам это нужно! Исполняй приказ».

Зюганов говорит Штабу-2: «Если это приказ, то дайте конкретную инструкцию: где хаять Кургиняна, что говорить по его поводу и так далее».

Штаб-2 дает конкретную инструкцию — полностью совпадающую с той, которую он же дает Сванидзе и другим. И требует, чтобы эта инструкция озвучивалась не только на патриотических, но и на либеральных информационных площадках.

Зюганов исполняет инструкцию Штаба-2.

Такова герменевтика произошедшего. Теперь постараемся объединить ее с диалектикой.

LXXXVII.

И тут, опять-таки, надо начинать с самых простых вещей. Я бы даже сказал, наипростейших.

Наипростейшее обычно раскрывается не в тиши кабинетов, где на тебя с компьютерного экрана смотрят факторы, конфигурации, конфиденциальные сообщения, а за столом в ходе беседы с достаточно открытым и добропорядочным человеком. Причем таким человеком, который в силу своей простоты (вполне сочетаемой с хитростью, бытовым умом, хваткой, жизненным опытом) даже не понимает, что именно говорит. То есть ему-то кажется, что он говорит нечто в меру дружественное и одновременно в меру матерое. То есть основанное на признании того, что собеседник является взрослым, солидным человеком.

А то, что его спич является квинтэссенцией подлости и тухлятины, этот человек не понимает. Ибо для него уже давно все подлое и тухлое обрело статус нормального и достойного. А все неподлое и нетухлое обрело статус аномального и недостойного: «Романтика, тудыть ее растудыть…»

В ходе таких длинных и откровенных бесед с далеко не худшими, поверьте, людьми из КПРФ — и раскрывается наипростейшее во всей его неприглядности.

Я не только являюсь лидером общественной организации «Суть времени». Может быть, единственной общественной организации в современной России, которая действительно функционирует на основе массового энтузиазма и бескорыстия.

Я являюсь еще и руководителем крупного частного аналитического центра. По сегодняшним российским меркам — очень крупного. И на сто процентов частного. То есть работающего в условиях самоокупаемости.

Более двадцати лет этот центр, то бишь Корпорация «ЭТЦ», работает в условиях весьма специфических. Не то чтобы во вражеском окружении, но уж, безусловно, в окружении массы мощных прозападных либеральных сил, укорененных во власти и желающих этот самый центр если не уничтожить, то, как минимум, очень сильно ослабить. А также уесть. Поэтому работаем мы не по современным экономическим схемам, согласно которым столько-то пишем, а столько-то в уме, а руководствуясь принципом «как положено». То есть на основе выполнения от и до всех идиотских требований всех ведомств, постоянно интересующихся нашей работой.

Вот почему так смешны попытки разного рода идиотов — как мелких и наимельчайших, так теперь уже и достаточно крупных — в чем-нибудь нас уличить. То в том, что мы зарегистрировали фонд на Кипре и гоним в Россию грязные деньги. То в чем-нибудь еще. Тут кто во что горазд. Намедни один особо тупой и экстатический идиот обнаружил у нас аж офис в Нью-Йорке. Давным-давно ооновцы что-то спутали, напечатали неверную информацию в бюллетене. Извинились перед нами, все исправили. Но идиот на то и идиот, чтобы тупо тыкаться в информацию, ничего в ней не понимая, не разбираясь ни в ее качестве, ни в ее элементарном соответствии реальности.

LXXXVIII.

Были бы в деятельности нашей Корпорации и нашего Фонда хоть какие-то ошибки... Отвечали бы за эту деятельность люди непрофессиональные и лишенные любви к тому начинанию, чьи интересы они должны отстаивать... Давно бы не было ни Корпорации, ни Фонда, а я бы сидел в тюрьме. Вспоминаются три проверки: после августа 1991-го, когда у нас искали деньги КПСС, весной 1993-го, когда ельцинисты обеспокоились нашей слишком эффективной помощью Верховному Совету и в октябре 1993-го.

В августе 1991-го нас, говоря современным языком, шмонала комиссия человек в сорок. Она не нашла ни одной ошибки в нашей деятельности. И не то что золота партии не нашла — вообще ничего не нашла. Кроме безупречно израсходованных на основные направления деятельности, безупречно заработанных и достаточно скромных средств. Я помню, как руководитель этой комиссии пришел ко мне в кабинет, опустив глаза, и пробурчал: «Извините. Я не верил, что Вы можете так жить и работать при таких Ваших возможностях».

Весной 1993-го тогдашний глава ельцинской администрации С. Филатов прислал для проверки нашей организации чрезвычайную комиссию, в которую входили все ведомства, включая ГРУ и Контрольное управление Президента. Зачитав представителям этих ведомств инструкции, регламентирующие их права и их обязанности, я попросил честную компанию покинуть мой офис. Что она и сделала. Но на следующий день появилась другая компания, наделенная необходимыми полномочиями. Эта компания постоянно пыталась доказать моему бухгалтеру, что у него есть недостача, если мне не изменяет память, в 30 или 40 тогдашних рублей.

От бухгалтера требовалось, чтобы он это признал, и все побыстрее закончилось. Никакой ответственности за такую маленькую недостачу он бы не понес. Бухгалтер ничего не признал. И в итоге через суд отстоял безупречность — и свою, и нашей организации.

Осенью 1993-го к нам ворвалась группа в десяток вооруженых спецназовцев, одетых в специальные контртеррористические латы. Они искали у нас взрывчатку и оружие. А также, опять-таки, какие-нибудь нарушения финансового характера. За взрывчатку (пластид) они приняли актерский грим. И долго его ковыряли, надеясь на обнаружение нашего коварства и вытекающую из этого возможность нас ущучить.

Поняв, что грим он и есть грим, офицер, наделенный соответствующими полномочиями, заорал на мою секретаршу: «Колись быстро и называй криминальных спонсоров!» Секретарша кокетливо посмотрела на офицера и произнесла: «Моих личных или организации?» Офицер покраснел и вышел из кабинета.

О вызовах меня в прокуратуру в 1991-м, 1993-м и так далее я даже не буду повествовать. Впрочем, об одном, самом специфическом, все-таки расскажу.

Дело было осенью 1991-го. Прокуратуру интересовал один очень специфический эпизод, связанный с ГКЧП. Расследованием занимались люди, привезенные из провинции в Москву. Очень честные люди, обуреваемые глубокой тоской. Я все рассказал им, как на духу, и они поняли, что никакого отношения к данному эпизоду я по определению не имею.

Передо мной извинились, и мы стали прощаться. «Как-то все это грустно», — сказал мне представитель прокуратуры, извинившись и пожимая руку. Мне захотелось чем-то его утешить, и я сказал: «Ну, ничего. Зато Вы вошли в историю». Работник прокуратуры побледнел и сказал: «Сергей Ервандович, Вы хотите сказать, что мы вошли в историю, или что мы влипли в историю?»

Наверное, красным блогерам, нанятым Зюгановым, или Немцову сотоварищи кажется, что они, тычась, как слепые котята, в совершенно лживую информацию по нашему поводу, в итоге войдут в историю. Но на самом деле, они влипнут в историю. Или, точнее, уже влипли в нее. Пока что они еще даже не поняли, насколько влипли.

То, что я изложил выше, можно назвать «как закалялась сталь». Нас действительно закаляла и закалила история. Нам дорого далось отстаивание наших принципов. Но отстаивая их, мы стали точкой духовно-волевой гравитации. Еще раз напоминаю читателю, что введение такого определения «точка духовно-волевой гравитации» является для меня одним из наиважнейших.

Мы научились защищаться. Мы ни на секунду не могли и не можем позволить себе расслабиться. Мы всегда презирали теплую ванну новорусской жизни. Но отстаивая принципы и находясь непрерывно в политико-административной осаде, мы и не могли позволить себе погрузиться в подобную ванну.

Поэтому крутиться вокруг нас и что-то вынюхивать по поводу того, как именно мы в нее погружаемся, очень глупо. Лучше бы заняться чем-то другим. Чем именно, объяснять не буду. И так понятно.

Что же касается вынюхиваний по поводу типа нашей погруженности в новорусскую ванну (она же собственность за рубежом, серые экономические схемы, западные счета и так далее) — то вынюхать можно то, что имеет хоть какой-то запах. А если запаха вообще нет, то нюхай не нюхай — без толку. Получишь щелчок по нюхающему устройству и опозоришься — так же, как твои более свирепые и профессиональные предшественники. Вопрос на засыпку: Гусинский и его аналитики с богатым комитетским прошлым описывали в своем «Когте», как я занимаюсь кровавыми алмазами и многим другим. Если бы в этом было хоть одно слово правды — где бы я сейчас был при такой ретивости этих аналитиков и самого Гусинского? И каким идиотом нужно быть для того, чтобы объявить себя главной интеллектуально-политической точкой нонконформизма и неприятия постсоветских процессов и одновременно заниматься кровавыми алмазами, оружием и чем-то еще?

Это не значит, что я питаюсь манной небесной и ею же питаю всех сотрудников организации, которой руковожу. Я работаю день и ночь. И мои сотрудники тоже. Кто пишет статьи в газете «Суть времени»? Работники ЭТЦ, включая актеров театра «На досках». Ведь факт, что актеры пишут статьи, и не худшие. И играют они блестяще, в чем могут убедиться все, приходящие на спектакли.

LXXXIX.

Однажды меня спросили: «А когда-нибудь в истории человечества что-нибудь такое было? Театры существуют много столетий. Аналитические статьи (тогда еще для журнала и книг) тоже явление далеко не новое».

Я ответил, что так не было никогда. Меня спросили: «Ну, и что же это значит?»

Я ответил: «Не мне судить».

Разговор этот я вел с очень конструктивными, образованными и, мягко говоря, не бедствующими людьми. Посовещавшись, они сказали: «Если бы не Ваше желание отстаивать советские ценности и Россию, продвинутые международные элитные группы носили бы Вас на руках. Вы это понимаете?»

«Понимаю», — ответил я.

«Ну, и что же? — спросили они меня. — Ваш диалог с этими международными группами не потребовал бы от Вас соучастия в чем-то нехорошем. Речь бы шла о судьбах человечества. И Вы могли бы внести свою лепту в решение очень масштабных проблем и быть по-настоящему признанным. Причем не только Вы как лидер, но и ваша команда. Она-то понимает, на что Вы ее обрекаете своим упрямством?»

«Понимает», — ответил я.

На этом разговор закончился. Мне казалось, что навсегда. Ан нет. Через полгода ко мне приехали представители этих самых международных групп и заявили: «Мы готовы обсуждать с Вами посткатастрофическое развитие ситуации. Но обсуждать возможность преодоления катастрофы мы не будем. Ни с Вами, ни с кем бы то ни было еще. Потому что катастрофа непреодолима».

Я ответил, что буду заниматься преодолением катастрофы, но вполне согласен обсуждать и посткатастрофические сценарии. Потом мы заговорили о газете. Тогда я еще только планировал ее издание. Мне всегда нравились лингвистические игры с малыми трансформациями широко известных имен. Пример такой игры: «Суд времени» — «Суть времени». И я сказал собеседникам, что подумываю, не назвать ли газету, которую собираюсь издавать, «Искры». Не «Искра», а «Искры». Собеседники очень оживились. «Вот-вот, — сказали они. — Этим и занимайтесь. Но только, пожалуйста, не надо заниматься ничем другим».

Я ответил, что буду заниматься всем другим. И очень активно.

Собеседники огорченно всплеснули руками.

Уже для того, чтобы объяснить подлинное содержание этой — в меру иносказательной — беседы, нужно излагать читателю всю гностическую теорию искр. То есть собирания крохотных кусочков высшего начала, захваченных ужасной низменностью мира, сотворенного невероятно злым демиургом. Я не буду подробно излагать эту теорию. Ибо мое изложение сжатой информации о принципах существования тех начинаний, которыми я руковожу, — в данном случае лишь вводная и не более. Читатель должен понимать, что тяжелейший труд, дающий очень серьезные результаты, может быть везде — и даже в современной России — эффективным во всех смыслах, включая экономический. Конечно, если речь идет о коллективном труде людей, прочно спаянных теми самыми духовными скрепами, которые... И так далее.

Но мало труда, даже тяжелейшего, и самых серьезных результатов. Мало наличия сплоченной команды, имеющей мощную идеальную мотивацию и готовой десятилетиями трудиться, не покладая рук. А также преодолевать все препятствия, порождаемые несовпадением характеров, другими неизбежными психологическими и социальными причинами.

Нужно еще и вписывать это все в современную жизнь. Вписывать — и не замарываться при этом. Это очень трудно, почти невозможно. Но нужно разделять невозможное и ПОЧТИ невозможное. И вырывать реальные шансы из весьма проблематичного, но существующего «почти».

Подробно обсуждать, как именно это делается, я не буду. Тем, кому важно понять существо применяемых при этом технологий, я всегда говорил о принципе скафандра. Вы выходите в зону «Ч» из некоего катакомбного батискафа, надев при этом скафандр специфической катакомбности. А дальше все зависит от вашего умения действовать, облачаясь в этот скафандр.

Если вы начнете тыкать в скафандр и кричать собеседнику: «Я, в отличие от тебя, облачен в чудесный катакомбный скафандр», — вы полный идиот, обреченный на уничтожение зоной «Ч». Но если вы начнете сдирать скафандр, дабы зона «Ч» вас признала и поняла, — вы такой же идиот. И вдобавок отреченец, предающий свои идеалы и принципы. И поглощаемый зоной «Ч».

Я помню, как мой друг — молодой и очень успешный милиционер, далеко не лишенный и таланта, и принципов — приехал на встречу с одним очень крупным (ныне покойным) спецуголовником... Ну вот... Теперь надо объяснять читателю, что такое спецуголовник. Спецуголовник — это офицер, внедренный в бандитскую среду. И обязанный работать в этой среде с самыми разными целями. То есть не только для уничтожения банды, но и для того, чтобы обеспечить необходимые позиции своему ведомству. Поэтому спецуголовник — это не агент, добывающий информацию о бандитах. Это, скорее, канал между ведомством и бандитами. То есть феномен очень сложный. И глубочайшим образом интегрированный как в ведомственную, так и в уголовную среду.

Так вот, приехав на встречу с этим крайне именитым спецуголовником, молодой и очень успешный милиционер решил заговорить на воровском жаргоне. При этом присутствовал человек гораздо более опытный и невероятно тонко чувствующий специфику воровской среды. Мы встретились с этим человеком через пару дней после того, как молодой и очень успешный милиционер так опростоволосился. И мне было сказано: «Ну зачем, зачем он это сделал? Зачем он так заговорил с этим спецуголовником? Он ведь должен был его тащить наверх, а не вместе с ним опрощаться».

Тащить наверх... Не это ли является альтернативой и высокомерному «в отличие от тебя, я в катакомбном скафандре», и опрощению... То есть сниманию скафандра и братанию с зоной «Ч».

Я понимаю, что эти мои краткие размышления никак не могут быть наставлением, адекватным бесконечно сложным жизненным реалиям. Я только хочу сказать читателю, что лично мне и моим соратникам удалось в течение 25 лет жить по принципу «тащим наверх, а не опрощаемся вместе с вами».

И только потому, что мы исповедовали, исповедуем и будем исповедовать этот принцип — мы чего-то добились. Итак, катакомбный скафандр…

LXXXX.

Это штука сложная. Я с удовольствием ездил бы в жигулях, но я езжу в другой машине. Я с удовольствием летал бы эконом-классом или ездил в плацкартных вагонах. Но я не могу себе этого позволить. У каждого человека бывают минуты слабости. Не помню уже, чем вызвана была минута слабости, в течение которой я написал такое четверостишие:

Люди ездят в шестерках,
Живут в деревянных домах,
Люди сеют морковь и картошку лопатой копают.
А меня пожирают, меня каждый день пожирают…

Короче, вся эта катакомбная скафандровость — штука далеко не простая. Но возможная. А значит, необходимая.

Ведь не соглашаться же на то, что катастрофа неизбежна, непреодолима и так далее. И не вставать же на путь этого самого «собирания искр». А коли не хочешь капитулировать перед катастрофой и собирать искры, то надевай скафандр — и милости просим. Что? «Один неверный шаг и тебе кранты»? Ну, так не делай этих самых неверных шагов. А сделаешь — пеняй на себя.

LXXXXI.

Итак, в рамках этой катакомбной скафандровости я загружаюсь в бизнес-класс самолета, летящего из Москвы в один из крупных сибирских городов. Встречаюсь для аналитических (а не политических) переговоров с одним крупным человеком, приезжающим специально в этот город из другого города, и совершаю — это все в течение примерно суток — обратный перелет из этого сибирского города в Москву. Бац, рядом со мной садится один из высокопоставленных зюгановцев. Садится — и начинает говорить как равный с равным. А как иначе? Бизнес-класс, вино, коньяк. Многочасовой перелет.

Представляете, как много тем можно обсудить с открытым, дружелюбным и далеко не подлым человеком, преисполненным к тебе хороших чувств и вовсе не желающим сидеть букой, читать книгу или спать, растянувшись в удобном кресле?

В который раз подчеркиваю — это один из лучших зюгановцев. Человек вменяемый, опытный. Далеко не лишенный принципов. Достаточно компетентный, благодарный мне за отстаивание принципов в телепередачах и очень ценящий мою компетентность.

Мы успели обсудить почти все элитные группы. Когда обсуждение той или иной элитной группы хотя бы косвенно затрагивало КПРФную проблематику, собеседник деликатно уходил в сторону. Проявляя необходимый — и заслуживающий всяческого уважения — дух верности своей политической корпорации.

Перелет подходил к концу. И как-то вдруг разговор перешел с элитной проблематики на «Суть времени».

«Ах, какие у вас в «Сути времени» ребята!» — искренне воскликнул мой собеседник, входящий в элиту КПРФ. «Какие ребята! — повторил он. — Чистые, умные, энергичные! Ну просто замечательные ребята!»

«Так что же вы их так смачно клеветническим дерьмом обливаете?» — спросил я КПРФовца, будучи уверенным, что он возмутится. Мол, «каким еще клеветническим дерьмом! Что Вы такое говорите! Да это не мы!» и так далее...

Но собеседник не возмутился. Он дружелюбно и откровенно ответил на мой вопрос: «А как вас не обливать этим самым клеветническим дерьмом? Вы же наш самый сильный конкурент. Мы совещание проводили по этому поводу. Даны надлежащие директивы. Конкурентная борьба, Сергей Ервандович… Сопряженный с нею черный пиар…»

«А как же коммунизм? — спросил я собеседника. — А так же борьба за восстановление Советского Союза?»

Лицо собеседника исказила гримаса: «Ой, Сергей Ервандович, мы же серьезные люди… Я вас умоляю, не надо».

Я могу долго описывать читателю, какова была гримаса, ибо она тут главное. Но в народе говорят: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Так что я всего лишь заверю читателя, что гримаса была потрясающая. Равноценная обнаружению скафандра: «Думал, что сижу с нормальным человеком, понимающим, что к чему. Укорененным в элиту, как и я, и так далее. И — на тебе! Фи! Фи!! Фи!!! Какой-то долбаный, замызганный романтизм. И за кого он держит меня, этот самый ушлый дядька с кавказской фамилией, извергающий романтичные словеса?»

LXXXXII.

Ну вот, я и поведал читателю то элементарное, что превращает нас — в глазах элитных зюгановцев и самого Зюганова — в опасность №1. Это элементарное нельзя называть диалектическим, противопоставляя такую диалектичность герменевтике с ее приказами, издаваемыми штабом перестройки-2. Потому что диалектическое предполагает слияние политического и исторического начала. А для моего собеседника исторического начала нет. Он и фыркнул-то потому, что я вдруг заговорил об этом историческом начале и обнаружил этим свою несерьезность.

Политическое содержание, оторвавшееся от содержания исторического — это суррогат диалектики. То есть псевдодиалектика. Но даже становясь из диалектического псевдодиалектическим, это содержание не превращается в герменевтическое. Моему собеседнику не нужны приказы штаба перестройки-2. Они нужны Мельникову, Зюганову. Мой собеседник — это следующий уровень КПРФной элитности. На этом уровне вполне достаточно скомандовать: «Пли по главному политическому конкуренту!» И команда будет выполнена. А все апелляции к историческому началу будут с презрением отвергнуты: «Ой, не надо, я Вас умоляю! Мы же серьезные люди».

И зачем обременять такого собеседника лишними знаниями о каком-то там Штабе-2? «Многие знания умножают скорбь». «Меньше знаешь — крепче спишь». «Кто он такой, этот провинциальный Ванек, чтобы мы ему про штабы рассказывали?»

Для того чтобы читатель с предельной конкретностью осознал, о чем именно говорил мой собеседник, входящий в элиту КПРФ, предлагаю мысленный математический эксперимент. Задайте систему координат.

Значение координаты Y определяет мощность политической организации.

Значение координаты Х определяет время (2012, 2013 год и так далее).

Наша организация на оси Y (она же — «мощность политической организации») находится в точке А.

А КПРФ — в точке В. Точка В — намного выше точки А. Ну, скажем, А отстоит от нуля на 1 сантиметр, а В отстоит от нуля на 10 сантиметров. И все бы ничего, но время-то течет, и все изменяется.

Средний возраст членов «Сути времени» — меньше 30 лет.

Средний возраст КПРФовцев — совсем иной.

КПРФ состоит из четырех групп.

Первая группа — это элита, для которой коммунизм является парламентским бизнес-проектом. Причем проектом весьма и весьма доходным. Зарплата депутатов и помощников… Парламентский лоббизм… Особый бизнес-контингент, который включен в парламентскую фракцию КПРФ и понимает, что за эту включенность надо платить…

Вторая группа — это люди преклонного возраста, верные своим ценностям и своей партии, то есть КПРФ. Я этими людьми восторгаюсь. И за то, что они верны своим ценностям. И за то, что они верны своей партии. Потому-то я и не хочу воевать с КПРФ. Но преклонный возраст этих людей является безусловным фактором. Причем таким фактором, который элита КПРФ не может не учитывать: «Завтра старичье вымрет, и что мы будем делать с нашей политической корпорацией?» Дай бог людям преклонного возраста, чтобы они жили подольше и защищали свои ценности и свою партию. Но неумолимые законы жизни носят неотменяемый характер. И поверьте мне, прекрасно учитываются элитой КПРФ.

Третья группа — это молодые голодные аппаратчики-карьеристы. Они отличаются от аппаратчиков-карьеристов из «Единой России» именно тем, что голодные. В остальном они неотличимы. То есть так же хотят пробиться наверх. Так же понимают, что если не пробьешься — хана. Так же неразборчивы в средствах. Так же безразличны к ценностям и так далее.

Четвертая группа — это просто порядочные люди, совсем не обязательно преклонного возраста. Но все КПРФовцы, включая элиту КПРФ, понимают — не эта группа доминирует в их политической корпорации.

А значит, сегодня, в апреле 2013 года, у «Сути времени» по оси Y (она же, напоминаю, «мощность политической структуры») значение «YСВ», ну, скажем, 1 сантиметр. А у КПРФ в апреле 2013 года значение «YКПРФ»… Ну, скажем, 10 сантиметров. Но через какое-то время (другая точка на оси Х) у КПРФ значение «YКПРФ» будет не 10, а 7 сантиметров, а у «Сути времени» значение «YСВ» будет не 1, а 3 сантиметра.

Потом значение «YКПРФ» станет не 7, а 5 сантиметров, а значение «YСВ» станет не 3, а 4 сантиметра.

А потом… Потом значение «YКПРФ» станет 4 сантиметра, а значение «YСВ» — 5 сантиметров.

И тогда корпорация под названием «КПРФ» потеряет все. Изменить тенденцию, в силу которой сейчас «YКПРФ» — 10 сантиметров, но потом обязательно станет убывать до 7, 5, 4, 3 и так далее сантиметров, КПРФ не может. Значит, она должна повлиять на тенденцию, согласно которой значение «YСВ» со временем возрастает. Сбить эту тенденцию надо раньше, чем СВ победит КПРФ. И плевать КПРФовцы хотели на то, что победа СВ может позитивно повлиять на ситуацию в России и мире.

Во-первых, они не верят, что это возможно. Они твердо убеждены, что хозяин находится на Западе, и это навсегда.

Во-вторых, им на это наплевать с высокой горы. То есть наплевать на это с высокой горы таким относительно приличным людям, как тот человек, с которым я говорил в самолете. Более высокопоставленные КПРФовцы ненавидят… что именно ненавидят? Ну, конечно, прежде всего, коммунизм. Возможно, они не ненавидят Россию так, как ее ненавидит Сванидзе. Но коммунизм они ненавидят даже больше, чем Сванидзе. И ненавидят они коммунизм гораздо более ядовитой ненавистью. А поскольку они еще и должны его восхвалять («что поделаешь, старичье в это верит», «у нас, знаете ли, такой высокоэффективный бренд»), то в моральном смысле они деградируют стремительнее, чем Сванидзе.

Итак, я не утверждаю, что ВСЯ суперэлита КПРФ пышет откровенной и с трудом скрываемой ненавистью к России. Кто-то ею дышит. А кто-то нет. Что же касается ненависти к коммунизму, то ею дышат все. В том числе и те, кто надрывно орет о своей русскости. А есть ведь и те, кто не орет об этом, правда? В их числе есть люди, которые ненавидят и Россию, и коммунизм. А также, может быть, любят коммунизм, но ненавидят Россию. В числе последних — Фролов. И не он один. Ну вот, читатель, и пришла пора для очень больного, но необходимого разговора о разных модификациях псевдокоммунистической ненависти к России и разных типах близости определенных псевдокоммунистов — к просвещенному Западу.

LXXXXIII.

Я имею в виду, прежде всего, специфическую, псевдомарксистскую ненависть к России, не имеющую никакого отношения к глубокому, подлинному, классическому марксизму. Знаешь ли ты, читатель, что извращенцы от марксизма — причем извращенцы глубокие, убежденные в том, что именно они и понимают Маркса — очень специфически относились к любой национально-освободительной борьбе? Зачем, к примеру, индийцам бороться с Британией? Ведь Британия является высокоразвитым государством. Там мощный, просвещенный пролетариат. И там раньше, чем в Индии произойдет коммунистическая революция. А когда она произойдет, то зависимость Индии от Великобритании станет не зависимостью со знаком минус, а зависимостью со знаком плюс.

Британский пролетариат, осуществив коммунистическую революцию в Великобритании, поможет индийскому народу обрести коммунистическое счастье. А национально-освободительная борьба индийского народа укрепит индийскую буржуазию и непросвещенные феодальные элементы индийского общества. И потому воспрепятствует делу правильной коммунистической революции. То есть революции, которая сначала должна победить в метрополии, а потом уже привнести необходимый светлый идеал в колонию.

Что, не было такого извращенного марксизма? Полно! Многие до сих пор считают, что только он-то и есть неизвращенный. Ну, и зачем в этом случае современной России избавляться от американского ига? Наоборот, это иго надо наращивать. Потом американский народ осуществит коммунистическую революцию (хорошо бы мировую), и в России победит коммунизм.

Поэтому в извращенном марксизме, который явно исповедует часть наших леваков, нет иммунитета по отношению к завоеванию России американцами. Отсюда и шуры-муры между частью КПРФовцев, всеми удальцовцами — и оранжевыми. Но это еще не все.