Отречение Папы: куда идет человечество?
Европа, которая до недавнего времени была цивилизационным локомотивом человечества, находится в тяжелейшем системном кризисе. Налицо кризис финансово-экономический, кризис демографический, кризис культурный, кризис духовный и, наконец, кризис церковный.
11 февраля 2013 года Папа Римский объявил, что отрекается от престола. 85-летний понтифик в присутствии всех кардиналов сообщил: «В сегодняшнем мире, подверженном стремительным переменам и взволнованном вопросами величайшей важности для жизни в вере, чтобы управлять лодкой Св. Петра и возвещать Евангелие, необходима энергия как тела, так и духа, а энергия эта в последние месяцы настолько угасла, что я вынужден признать свою неспособность должным образом исполнять вверенное мне служение».
Это новость грянула, как гром среди ясного неба. И — совпадение это или нет — отозвалась громом натуральным: почти сразу после объявления об отречении в купол собора Св. Петра ударила молния. Часть верующих усмотрела в молнии знамение божье. Другие же напомнили, что понтифик предрекал возможность своего ухода еще в 2010 году в книге «Свет мира»: если Папа «больше не в состоянии ни физически, ни морально, ни духовно выполнять свои полномочия, он… даже обязан уйти в отставку».
12 февраля 2013 года активистки движения Femen устроили в Нотр-дам-де-Пари кощунственные «проводы папы». Семь француженок и одна украинка проникли в собор и, раздевшись, начали бить палками в колокола, выкрикивая на английском: «Папы больше нет!» На груди и спинах феминисток были написаны лозунги «Нет гомофобии», «Пока, Бенедикт!».
Официальное отречение Папы произойдёт 28 февраля. Папа уйдет жить в монастырь. Но что будет с католическим миром?
Последний в истории церкви прецедент, когда Папа, наместник Бога на Земле (!), оставил престол, произошел 600 лет назад. Так что же такого произошло сейчас, что папа решился на такой шаг? Шаг тем более ответственный, что в некоторых католических пророчествах Бенедикт XVI считается предпоследним Папой. За которым будет последний Папа и далее — «конец света».
Многие досужие обозреватели перечисляют сугубо «мирские» и якобы очевидные причины ухода Папы. Наряду с плохим здоровьем называют череду скандалов вокруг священников-педофилов, финансовые махинации в банке Ватикана, воровство личных писем папы его камердинером, пропажи секретных документов и так далее. Например, итальянская газета Repubblica подтвердила, что 17 декабря 2012 года Папе был представлен доклад с компрометирующими данными на ватиканских кардиналов — некоторые из них были уличены в гомосексуализме и расхищении средств церкви.
Видимо, Папа, заявляя о своем уходе, принимал во внимание и все эти обстоятельства. Однако вряд ли они были решающими.
Когда после кончины Иоанна Павла II проходили выборы нового Папы, речь фактически шла о выборе дальнейшего курса Церкви. Пойдет ли она на то, чтобы и далее принимать нормы меняющегося современного мира (тут и отказ от целибата, и женщины-священники и пр.), или же станет укреплять прежние церковные традиции?
Состоявшаяся восемь лет назад интронизация папы Бенедикта XVI — кардинала Йозефа Ратцингера, главы Конгрегации доктрины веры (она же — Святая инквизиция), — символизировала выбор в пользу традиции. Став папой, Ратцингер провозгласил своей задачей «евангелизацию Европы». И поначалу пытался добиваться этой цели достаточно решительно. Но начал терпеть поражения. В том числе, внутри самой церкви.
«Сталин был прав, когда сказал, что у папы нет дивизий, и он не может отдавать приказы, — признал Бенедикт XVI в своей книге «Свет мира». — Понтифик также не похож на главу крупной компании, в которой все верующие являются его работниками и подчиненными. В этом отношении папа — человек совершенно безвластный».
Речь здесь, конечно, не о том, что папа не может приказным порядком заново евангелизировать Европу. Речь шла о глубочайшем расколе именно внутри самой церкви. На, условно говоря, «либералов-обновленцев» и «традиционалистов».
Разумеется, подобный раскол существовал почти во все века в жизни любой церкви. Но в католицизме этот раскол приобрел новые формы и новую остроту во второй половине ХХ века. И привел к быстрому внутреннему ослаблению церкви.
По мнению традиционалистов, одной из основных причин современного «кризиса веры, морального упадка и литургического опустошения» в Католической Церкви стали решения Второго Ватиканского собора (1962–1965 гг.), направленные на обновление (aggiornamento) христианской жизни. Это признавал и кардинал Ратцингер, который в одном из своих интервью заявил, что Церковь открылась современности «в приступе эйфории и оптимизма».
Православные религиоведы также четко маркируют внутрикатолический раскол. Так, протоиерей Максим Козлов пишет, что это раскол на «левое» большинство, «недовольное недостаточным радикализмом... почему Собор не разрешил женское священство, не отменил целибат, не разрешил разводы и аборты», и на «правое меньшинство» — интегристов, которые критикуют Собор «за излишний экуменизм, за реформы богослужения, приведшие к утрате сакрального языка богослужения, а также к секуляризации богослужебного сознания».
Так что aggiornamento церковь не только не спасло, но и поставило перед новыми вызовами. Которые она, в силу внутренних конфликтов, встретила расколотой и ослабленной.
Священник-традиционалист Андре Пьеттр в книге «Церковь миссионерская и демиссионерская» пишет следующее: «Уже не говорят о чуде, об искуплении, о Евхаристии, о молитве, о благодати, о грехе, но о диалоге, о свободе, о радости, о любви... Надо иметь мужество признать: сегодня в рамках Христовой Церкви — другая Церковь».
И, видимо, Бенедикт XVI имел мужество признать, что в той Европе, которую он принял для пастырского окормления от предшественника, нынешняя католическая церковь под его руководством задачи новой евангелизации решить не сможет.
Уже к моменту, когда Папа взошел на престол, культура этой Европы все дальше уходила не только от глубокой веры, но и от заповеданных христианских ценностей и норм. В этой Европе уже царили потребительство, либеральные ценности, толерантность к гендерным меньшинствам, ползучая наркотизация. Быстро шел процесс не просто секуляризации, но и дехристианизации.
Причем Церковь теснили не только все более либерально-антихристианские светские европейские законы. Параллельно шли и исламизация Европы все более многочисленными и религиозно-активными эмигрантскими общинами, и ее «языческое» насыщение многочисленными культами. От Нью Эйдж до упрощенных версий восточных духовных практик, и от сатанистов до сторонников матриархата и радикального экологизма.
Процесс культурного, религиозного и морального разложения и перерождения Европы в последние годы лишь набирает темпы и остроту. И католическая церковь во главе с Папой не в силах ему препятствовать.
Храмы пустеют, уменьшается количество прихожан и священников. В Голландии и Германии бывшие церкви уже стали использовать как коммерческую недвижимость: в них открываются рестораны, фитнес-клубы, отели. В Великобритании пошли дальше — в эмигрантских кварталах обезлюдевшие церкви превращают в мечети!
Главный результат этих процессов состоит в том, что католическая церковь в Европе неуклонно перестает быть тем, чем она была на протяжении многих столетий — моральным авторитетом. И, как следствие, неуклонно теряет авторитет политический. То есть лишается всего того, что прежде делало эту церковь сильнее многих десятков оснащенных дивизий.
Противостоять культурной и моральной деградации этой Европы такая церковь уже не в силах. Она может лишь раз за разом предупреждать об опасности деградационных тенденций. 8 апреля 2012 года Бенедикт XVI в своей пасхальной проповеди «Urbi et Orbi» («Городу и миру») выразил тревогу в связи с тем, что человечество «на ощупь двигается во тьме, теряя способность различать добро и зло…»
Но это лишь слова, которые услышали не все, а приняли в душу и сердце немногие. И потому в той самой Европе, которую Бенедикт XVI надеялся евангелизировать, все чаще принимаются политические решения, ставящие церковь в подчеркнуто унизительное положение. Приведем лишь наиболее показательные факты.
В 2009 году в Италии разгорелся скандал с запретом распятий, которые находились почти в каждой школе (правда, позже этот запрет был отменен).
В 2010 году в Великобритании было объявлено неполиткорректным демонстрировать свою веру ношением нательных крестов.
В 2012 году ряд жилищных советов европейских городов, где большинство жителей уже составляют мусульмане, объявил запрет на установку на площадях рождественских елок.
Но, конечно, одним из главных симптомов обрушения церкви в Европе в роли культурно-определяющего и морально-регулирующего института — стали законодательные решения о легализации эвтаназии и однополых браков.
Готовили европейское общество к этим решениям уже давно. Сначала — на поле масс-культуры.
Один за другим в прокат выходили книги и фильмы, доказывающие благо эвтаназии — добровольного самоубийства с помощью врача. Например, фильм «Море внутри» известного испанского режиссера Алехандро Аменабара (2004 год) рассказывал историю обездвиженного в результате травмы человека, который хотел прекратить свои страдания с помощью эвтаназии и этого добился.
Тему однополых браков «популяризировали» еще более активно. Книжная продукция, телешоу, фильмы о счастье свободного и семейного гомосексуализма и лесбийства шли к читателям и зрителям все более плотным потоком. Это стало чуть ли не культурным мейнстримом, отношение к которому, якобы, определяет стремление человека к собственной свободе и уважению чужих свобод.
На LXIII Берлинском кинофестивале, проходившем с 7 по 17 февраля 2013 года, был награжден премией «Тедди», как лучшая лента гейско-лесбийской тематики, фильм польского режиссера Малгожаты Шумовской «Во имя…» — о католическом священнике — гее и педофиле, который не может справиться с собственной склонностью к подросткам. Одна из сцен фильма — «пьяный священник с портретом Папы в руках танцует рок, вызывающе глядя на изображение понтифика». На том же фестивале премия «за открытие новых путей в искусстве» была присуждена фильму французского режиссера Дени Котэ «Вик и Фло увидели медведя», повествующему о сложностях совместной жизни лесбийской пары.
То есть масс-культура бросала церкви прямой и открытый вызов. Вызов тем базовым моральным понятиям, которые с древности находятся в фундаменте священного канона и не подлежат ни сомнениям, ни отмене.
Но в последние годы к этому масс-культурному вызову все более последовательно присоединяется вызов политический. В виде юридических законов вполне развитых и, вроде бы, христианских стран, легализующих однополые браки и эвтаназию. И якобы, избавляющих современного человека от архаичных репрессивных табу, налагаемых церковью, ее моралью и культурными нормами.
Нельзя исключать, что каплей, переполнившей чашу терпения Бенедикта XVI, стал момент, когда парламенты двух стран, веками бывших оплотом западного христианства, — Национальное собрание Франции и Палата общин Великобритании, — приняли к рассмотрению законопроекты о легализации однополых браков.
Папа объявил о своей отставке 11 февраля 2013 года. За день до того, как Франция и Великобритания — одновременно (несмотря на очень массовые протестные выступления верующих)! — приняли законы о легализации однополых браков. И за три дня до того, как французский Национальный Комитет по этике одобрил проведение эвтаназии «в исключительных случаях по медицинским показаниям»…
Папа признал, что он и его религиозный институт проигрывают ведущуюся против церкви много лет морально-психологическую, культурную и, в итоге, политическую войну. И пока что нет никакой надежды на то, что церковь в состоянии оправиться от этих поражений.
Но нам нужно видеть и понимать, что эта война — ведется не только против западного христианства. Что она едина для всего мира. Что такая же культурная, морально-психологическая и политическая война идет у нас в России. И что атакуют в этой войне не только и не столько церковь, сколько те главные ценности, которые позволяют различать добро и зло и составляют основу высокой человечности.
