Павел I как субъект политической войны — 2
В предыдущей части работы, посвященной Павлу I («Суть времени», № 144), мною было разобрано несколько обстоятельств, важных для понимания той политической войны, которая велась против Павла:
1. Первое, что я попытался обосновать, — это мысль о том, что Павел не был сумасшедшим. Его действия носили последовательный, прагматичный характер и опирались на масштабные геополитические и метафизические планы. Слухи о сумасшествии Павла распространялись его матерью Екатериной II, а после воцарения Павла I — изгнанным английским доктором. Часто примером «безумия» Павла называется проект покорения Индии. Однако этот «безумный план» возник в царствование Екатерины II, его вынашивал и реализовывал будущий непосредственный убийца Павла — Леонтий Беннигсен.
2. Стремление объединить орденские традиции католицизма с православием вызвано не сумасбродством Павла, а кризисом христианства, возникшего в результате Великой французской революции и наполеоновских завоеваний. К примеру, широко известен исторический парадокс: в результате взятия Бастилии свободу получил не только восставший народ, но и ниспровергатель христианской морали маркиз де Сад, который затем занял высокий пост министра здравоохранения (комиссар государственного Совета по здравоохранению), а также ряд других должностей в администрации Первой республики. Европе необходим был развернутый ответ на вызов Нового времени. Павел пытался сконструировать этот ответ. И его попытки привлекали внимание всей Европы. Весьма показательно, например, что Гёте аккуратно собирал все новости о событиях, связанных с русским царем.
3. Также вполне понятна отчаянная попытка Павла реформировать государственное управление на основе жестких орденских принципов. Ему досталась страна с огромным государственным долгом и ненасытной элитой, которая страстно хотела построения рыхлой аристократической республики. Павел прекрасно понимал, что Россия находится на грани большой войны (неважно, с Англией или Францией), и видел необходимость прекращения дворянской вольницы.
4. Хотя политика, проводимая Павлом, затрагивала жизненно важные интересы Англии, заговор против него не сводится к козням англичан. Да, действительно, союз России с Францией угрожал Великобритании. Павел и Наполеон делили Европу, Средиземноморье (вопрос об острове Мальта), Турцию, Персию, Индию, и было понятно, что такой союз серьезно подорвет британское владычество. Однако, списать весь заговор на «английское золото» не позволяют факты. Хотя бы потому, что это «английское золото» почти сразу было украдено и не дошло до заговорщиков... и т. д.
Павлу противостоял настолько обширный заговор, что возникает мысль о глубоком неприятии грандиозных павловских реформ большей частью элиты России. Сотни фамилий — дворянство, чиновничество (вплоть до губернского — Смоленский заговор), военные (заговор Каховского в Малороссии) — образовывали разветвленную сеть заговорщиков в России и за рубежом.
Теперь двигаемся дальше.
В этой части работы я рассматриваю механизм заговора, организованного вторым человеком империи — Петром Паленом. Кроме того, важно отметить то, что Павел вовсе не был безвольной жертвой политической войны, более того, он был близок к победе в войне с заговорщиками.
Давайте разберем несколько ключевых моментов этой войны. Прежде всего, ответим на вопрос: кем были убийцы Павла?
Молчит неверный часовой, Опущен молча мост подъемный, Врата отверсты в тьме ночной Рукой предательства наемной... О стыд! о ужас наших дней! Как звери, вторглись янычары!.. Падут бесславные удары... Погиб увенчанный злодей.
Образ «янычар», употребленный Пушкиным для описания заговорщиков в оде «Вольность», необыкновенно точен. Ядро заговора состояло из людей предельно холодных, циничных и жестоких. Людей, не связанных плотно с тканью русской государственности. Возникает впечатление, что Пален, Беннингсен, Дерибас, Кутайсов, Жеребцова — это пришлые временщики, наемный персонал, когорта «эффективных менеджеров». Они, как грибы, выросли на кем-то удобренной почве.
I. Путь Палена к власти
Политическая война против Павла I направлялась из нескольких источников и имела всего одного «технического директора», координировавшего заговор. Это была энергичная, талантливая личность, которая смогла сорганизовать действия разрозненных, враждебных Павлу I сред в российской элите.
Этот «великий комбинатор» — граф Петр Людвиг фон дер Пален (Петр Алексеевич Пален), остзейский дворянин, потомок древней немецкой орденской знати, генерал-губернатор Курляндии.
Именно он выступил элитным оператором политической борьбы против Павла I. Пален занял операторское место в результате сложнейшей интриги, целостное описание которой удалось составить по данным разрозненных источников. Схематично рассмотрим эту интригу. Как курляндский барон фон дер Пален оказался в Петербурге?
Прежде всего, он был удачно женат на баронессе Юлиане Шеппинг — близкой знакомой и родственнице Шарлотты Карловны Ливен, придворной воспитательницы Романовых. Шарлотта Карловна воспитала пять императоров, в том числе и Павла I. Супруга Палена появилась при «молодом дворе» в ранге статс-дамы жены Александра Павловича, Елизаветы Алексеевны. Дамский союз Шарлотты Карловны и Елизаветы Алексеевны открыл дорогу бывшему губернатору Курляндии в Петербург.
Таким образом, Пален оказывается вхож в так называемый «молодой двор» наследника престола Александра Павловича. Оппозиционный кружок — «круг молодых друзей наследника», к которому вели нити Смоленского военного заговора, рекрутировался именно из этой среды. Пален — обаятелен, открыт, добродушен, любимец двора. В кружок «молодых друзей» входили представители высших аристократических семей: П. А. Строганов, Н. Н. Новосильцев, А. А. Чарторыйский. В этом обществе обсуждались модели смены власти, оппозиционный кружок ставил своей конечной целью конституционное преобразование России.
Но ведь мало оказаться в оппозиционной среде, для построения заговора необходимы рычаги власти, то есть должность, предоставляющая широкие полномочия, как военные, так и гражданские. Генерал-губернатор Петербурга — это идеальная должность для осуществления заговора. Но этот пост занимал граф Буксгевден (в 1797–1798 гг.), относящийся к «клану Куракиных». А этот «клан», в свою очередь, образовывал внутренний круг опоры Павла I.
Александр Куракин — это друг детства Павла. После коронации «клан Куракиных» сумел распределиться и занять важнейшие посты, опираясь при этом на фаворитку императора Павла — Екатерину Нелидову, которая находилась в близких, доверительных отношениях с императрицей Марией Федоровной.
Для того чтобы продвинуть Палена на нужную должность, заговорщики «расщепляют» ядро ближнего круга Павла. Как это происходит?
Кутайсов, Ростопчин и другие недоброжелатели императрицы убеждают Павла, что он всецело находится под опекой супруги и ее камер-фрейлины. Императору внушили, что женщины «царствуют его именем».
Иван Павлович Кутайсов — фаворит Павла, камердинер, личный брадобрей. Турок, выкупленный генералом Репниным и подаренный Павлу в его бытность престолонаследником. Парикмахерскому искусству он обучился в европейских столицах — Париже и Берлине. Оказавшись вблизи Павла, пластичный Кутайсов сумел расположить к себе императора так, что оказывал на него немалое влияние. После восшествия на престол Павел сначала сделал его гардеробмейстером, затем произвел в баронское, а позднее графское достоинство. Так Кутайсов стал одним из самых богатых людей России.
Следующая значимая фигура — Федор Васильевич Ростопчин, генерал от инфантерии, который был фаворитом Павла и руководителем его внешней политики. Именно Ростопчин являлся архитектором союза России и Франции. Он честно и самоотверженно служил Павлу и считался основным оппонентом Палена.
Эти два вышеназванных деятеля дворцовой и международной политики сумели организовать замену Нелидовой на новую фаворитку — княгиню Анну Лопухину. Любовь императора к г-же Нелидовой прекращается. В результате этого ослабляются позиции императрицы и клана Куракиных, при этом Лопухины не образуют новый ближний круг императора. В этих условиях на высшие государственные посты пролезают люди заговорщиков. Отец Лопухиной едет в Петербург, где занимает должность генерал-прокурора, которую ранее занимал брат друга царя Алексей Куракин. Впоследствии Лопухин будет препятствовать расследованию смоленского заговора, нити которого вели к «кругу молодых друзей» наследника Александра.
Падение Нелидовой привело, среди прочего, и к уходу ее родственника Буксгевдена с поста санкт-петербургского генерал-губернатора. Этот пост в 1798 году достается будущему графу Палену (с 1799 г.). Фактически Пален за короткое время становится вторым лицом в государстве.
II. Интриги Палена
Итак, Пален развивает кипучую деятельность по подрыву власти императора. Павел уже лишился почти всех наиболее доверенных союзников, осталось окончательно разорвать связи императора с его кругом.
Можно выделить несколько основных направлений деятельности графа Палена:
1. Выстраивание международной линии поддержки заговора через внешнеполитическое ведомство — этим занимались Воронцов, Панин, Муравьев и госпожа Жеребцова с английским послом Уитвортом.
2. Формирование опоры в военной среде — тут первую роль играли братья Зубовы. Некоторые современники считали Палена креатурой «клана Зубовых» (получивших привилегии на закате правления Екатерины). Важными фигурами на этом направлении были Леонтий Беннигсен и адмирал Дерибас. Однако немаловажную роль в деле подготовки переворота играл наследник Александр, влияние на которого оказывал, прежде всего, Панин.
Никита Петрович Панин — русский дипломат из рода Паниных. Его отец и дядя были опорой Павла Петровича до вступления на престол. Затем уже Павел I присваивает Панину звание генерал-майора, но тот предпочитает военной службе дипломатическое поприще, вступив в члены Коллегии иностранных дел.
В 1797 году Панин получил назначение на должность посла в Берлине. Целью этого назначения, поставленной главой российского внешнеполитического ведомства Федором Ростопчиным, была работа на сближение с революционной Францией. Однако Панин, которого современники характеризовали как человека с крайним самомнением, относился к русско-французскому союзу чрезвычайно негативно и поступал вопреки инструкциям. Как и его дядя, Панин был страстным поклонником антифранцузского союза с Австрией и Англией.
Тем не менее, в 1799 году 28-летний Панин получил от Павла чин вице-канцлера.
Несмотря на имеющиеся противоречия между Паниным и Паленом (один хотел свержения, а другой — убийства Павла), петербургский генерал-губернатор понял, что именно Панин с его идеями конституционных преобразований найдет нужные слова для воздействия на наследника.
В кругах Александра активно готовился военный переворот. В Семеновском полку, связанном с наследником, работа по вербовке заговорщиков была самой простой. Историк Семеновского полка отмечал, что «офицеров Александр знал гораздо более, чем мог бы знать их сам командир полка». Именно Семеновский полк сменит стражу Михайловского замка в ночь убийства царя.
3. Устранение сторонников партии Павла. В результате несложной интриги был отстранен Ростопчин — самая сильная фигура в партии Павла. Граф Ростопчин — отец идеи Русско-Французского союза, раздела сфер влияния в Европе, расчленения Турции и т. д.
4. Организация информационной войны. Распространяются слухи о кровавых жертвах павловского режима, тиражируются пророчества о скорой гибели императора (старец Авель, призрак Петра и т. д.).
Существует несколько «знаковых» эпизодов, которые иллюстрируют эпоху Павла I. Например, дело штабс-капитана Кирпичникова, который 2 мая 1800 г. за оскорбительные слова в адрес ордена св. Анны (как говорили злые языки, названного так в честь фаворитки Анны Лопухиной) получил 1000 палок. Такие эпизоды использовались заговорщиками в информационной войне против Павла, они быстро обрастали апокрифами и становились частью дворянского «фольклора».
5. Но, наверное, самый главный ресурс Палена в деле дискредитации императора — это сами действия императора Павла.
Так, например, факт возвращения на военную службу Беннигсена и братьев Зубовых удалось «растворить» в широком жесте царской милости, приуроченном к четырехлетию правления. В связи с большим праздником Пален подготовил списки чиновников и военных, ранее отстраненных от должностей, для помилования.
Пален писал о том, как ему удалось мобилизовать офицерство на заговор: «Я обеспечил себе два важных пункта: 1) заполучил Беннигсена и Зубовых, необходимых мне, и 2) еще усилил общее ожесточение против императора. <...> Вскоре ему опротивела эта толпа прибывающих; он перестал принимать их, затем стал просто гнать и тем нажил себе непримиримых врагов в лице этих несчастных, снова лишенных всякой надежды и осужденных умирать с голоду у ворот Петербурга».
Итак, благодаря усилиям Палена и Кутайсова, в 1800 году Платон Зубов вернулся из опалы и получил должность директора 1-го кадетского корпуса. Николай Зубов стал шефом Сумского гусарского полка, а Валериан Зубов — 2-го кадетского корпуса.
Граф Ланжерон оценивал помощников Палена в организации заговора таким образом: «Насчет Беннигсена и Валериана Зубова Пален прав; Николай же был бык, который мог быть отважным в пьяном виде, но не иначе, а Платон Зубов был самым трусливым и низким из людей».
Все это происходит за несколько месяцев до убийства. Столица наводнена озлобленными военными. Главные заговорщики находятся в столице и приняты к двору. Сторонники Павла изолированы.
III. Попытка контрудара
Есть основания предполагать, что Павел знал и о готовящемся свержении, и о круге заговорщиков. Для нейтрализации этого круга им было осуществлено несколько шагов.
За месяц до покушения он приглашает в столицу племянника императрицы принца Евгения Вюртембергского. Принца встретили неожиданно пышно, несоразмерно его династической и политической значимости. Некоторые исследователи утверждают, что Павел намеревался выдать за Евгения свою старшую дочь Екатерину и тем самым поставить под вопрос права Александра на престол.
Заговорщики тиражировали фразы Павла о некоем «возвышении Евгения» и готовящемся «ударе» по семье и приближенным сановникам.
Кутайсов так описывал обстановку: «Этот великий удар состоял в заточении императрицы в Холмогоры, отстоящие в 80 верстах от Архангельска; место дикое, пустое, где несчастная фамилия Ульриха Брауншвейгского томилась в продолжение долгих лет. Шлиссельбург должен был служить местом заключения великого князя Александра; Петропавловская крепость была назначена великому Князю Константину. Пален и некоторые другие должны были погибнуть на эшафоте».
Сохранившийся документ от 21 февраля 1801 г.:
«Нижеподписавшийся вице-канцлер кн. Александр Куракин, быв призван 21 февраля 1801 года Его Императорским Величеством, имел честь стоять перед лицом его в Михайловском замке и в почивальне его и удостоился получить изустное объявление, что в скором времени ожидает рождения двух детей своих, которые, если родятся мужеска пола, получат имена старший Никита, а младший Филарет и фамилии Мусиных-Юрьевых, а если родятся женска пола, то <...> старшая Евдокия, младшая Марфа — с той же фамилией. А воспреемником их у св. купели будет государь и наследник цесаревич Александр Павлович и штатс-дама и ордена св. Иоанна Иерусалимского кавалер княгиня Анна Петровна Гагарина».
Под документом стояли подписи старших сыновей Павла, а также Строганова, Нарышкина, Кутайсова, Куракина и Обольянинова.
Две дочери, родившиеся у фаворитки Павла камер-фрау Юрьевой, прожили совсем недолго. Но нарочитая демонстрация непристойности, унижающая императрицу Марию Федоровну, должна была показать силу самовластного правителя.
Приведенная история также станет орудием в информационной войне против Павла. Слухи, направляемые заговорщиками, широко распространятся. Так, например, эта история вошла как существенное дополнение и в хронику Гёте. Задача была в том, чтобы возбудить придворные разговоры о «перемене царицы».
Однако самым опасным для заговорщиков знаком грядущей расправы является вызов в столицу двух ранее опальных генералов. Эти две фигуры — Аракчеев, бывший военный генерал-губернатор, и Линденер, недавний руководитель следствия по «смоленскому делу». Заговорщики могли увидеть в этом шаге грядущую замену Палена и новый виток расследования заговора.
Утверждали, что Пален перехватил фельдъегеря, отправленного за двумя генералами. Кроме этого, он разослал приказы по заставам — никого не впускать в город.
Линденер и Аракчеев должны были осуществить арест заговорщиков. Имеется свидетельство, что за генералами и в самом деле посылали.
Адъютант Линденера А. А. Кононов, писал в своих воспоминаниях: «В марте 1801 года Линденер с новыми надеждами, с новыми планами ехал в Петербург».
По пути к столице он узнает о кончине императора и отправляет письмо Александру I: «Моя преданность к родителям Вашего Императорского Величества наделала мне много врагов в России; прошу всеподданнейше уволить меня от службы и разрешить вернуться на родину». Отставка и паспорт не замедлили. С этой же станции Линденер уехал в Пруссию, не видавшись даже с женою, которая до преклонных лет жила в своей деревне Воронежской губернии».
Как мы видим, удар по заговорщикам запоздал на считанные дни. Павел мог одержать победу в политической войне. Однако противники оказались более многочисленны, организованы и расторопны. Пален сумел нейтрализовать все сильные фигуры Павла и собрать разрозненные силы заговорщиков.
Но ведь для того, чтобы Пален — «технический директор» такого сложного предприятия, как заговор против императора, — смог приступить к работе, выполнить ее, а потом беспрепятственно удалиться доживать свой век в провинцию, необходима долгоживущая элитная система, осуществившая прикрытие. Это соображение подводит к гипотезе о том, что Пален был главной движущей силой заговора, но не был его инициатором.
Пален изначально замышлял убийство Павла I и в то же время отличался от других заговорщиков отсутствием четкого собственного мотива для убийства. Валериан Зубов или Беннингсен имели длинную историю ненависти к Павлу — укажем хотя бы на то, что поспешный вывод российских войск из Персии чуть было не стоил жизни этим офицерам. И это был не единственный пункт их счета. Желание убить императора — скорее странное исключение в среде заговорщиков. Из десятков активных заговорщиков об убийстве (кроме Палена) помышляли еще двое– Беннингсен и Дерибас, который не дожил до финала.
Странность видится тут в том, что, с одной стороны, Пален внезапно, на краткий момент появляется на высших государственных должностях, с другой стороны, он изначально нацелен на убийство.
Его не интересует установление регентства над «безумным» Павлом. Между тем, Пален — богатейший человек страны, он не является выгодополучателем от убийства императора (да и деньги англичане сулили сестре Зубовых Жеребцовой, а вовсе не Палену). Он не имеет планов изменений государственного устройства. Разговоры о конституции его интересуют только в том смысле, что эта тема близка наследнику. Он подчеркнуто не дает обнаружить свои идеологические пристрастия. В отличии, например, от высокомерного Панина (англофил, по прозвищу «Римлянин»), который после убийства отправится в изгнание и будет до конца жизни заниматься алхимией в своем поместье. Эти признаки заставляют предполагать, что его интересовала одна конкретная цель, к которой он шел два года.
Далее мы продолжим исследовать эту долгоживущую элитную структуру, которая обеспечила возможность запуска процессов, приведших к кардинальным изменениям во внутренней и внешней политике России.
