После дефолта: начало кланового передела
Евгений Примаков, пришедший на пост премьера сразу после дефолта, в сентябре 1998 г., сделал то, что только и мог (и хотел) сделать. Он заявил, что дефолт и антикризисные меры правительства не меняют курс реформ — они будут продолжены. И он провел хорошо известную антикризисную операцию быстрой валютной девальвации (к началу 1999 г. рубль подешевел в 4 раза).
Резкое опускание курса нашего рубля и связанная с этим инфляция, с одной стороны, приводили к обесцениванию сбережений населения и капиталов (деньги и акции предприятий) бизнеса, а также к снижению текущих доходов широких масс (зарплаты, пенсии, стипендии, пособия). Но, с другой стороны, товары и услуги российских производителей сразу становились конкурентоспособнее и на внутреннем, и на внешнем рынке.
Импорт становился в значительной части невыгодным (его приходилось ввозить за дорогие доллары), и в тех сегментах рынка, где еще сохранились российские производители, их товары занимали место импорта. Это позволило ряду отраслей промышленности «вздохнуть» и начать не только расшивать долги, неплатежи и бартер, но и получать какую-то прибыль. Хотя, конечно, это не могло не ударить по тем предприятиям, которые нуждались в обновлении своих основных фондов — требуемое оборудование в России уже почти не производилось, а на импортное оборудование подорожавших долларов просто не было.
Зато экспортерам (а это были именно крупнейшие кланы «псевдоолигархов») сразу стало раздолье: они платили зарплаты и производственные расходы в дешевых рублях, а за рубежом получали за свои товары (нефть, газ, металлы, лес, удобрения) полновесные дорогие доллары. И эти кланы, которые в ходе дефолта, как мы уже говорили, разорили и выбросили из своего пула «лишних», начали упоенно гнать за рубеж сырье и на свои экспортные доходы скупать подешевевшие при девальвации рубля российские активы. А заодно — делить эти активы с западными «партнерами» по операции «дефолт» — такими, как Браудер, о котором мы уже говорили ранее.
Напомню, что в олигархических кругах тогда в ходу было словечко «дербанить». Так вот, после дефолта и в ходе девальвации «выигравшие» в дефолте кланы начали дербанить российскую производительную собственность с особым усердием.
Никоим образом не собираюсь восхвалять постельцинский период развития России. Прекрасно понимаю и издержки бюрократически-коррупционных моделей, и небезупречность новых элитных кланов, потеснивших кланы старые, ельцинские. И тем не менее, поскольку сейчас нарастает тенденция к восхвалению проклинаемых ранее лихих 90-х и противопоставлению этих, ранее проклинаемых, а теперь прославляемых 90-х, всему, что связано с всевластием Путина, — давайте без восхвалений и проклятий, по возможности объективно раскроем содержание той постсоветской эпохи, на смену которой пришел — подчеркну еще раз — никоим образом не восхваляемый мною так называемый «путинизм».
Проводили ли в допутинский период лихие кланы ельцинской эпохи через Госдуму весьма специфические законы, позволявшие резко сокращать выплачиваемые налоги? Да, проводили, и это — несомненный факт. Включали ли эти кланы в ограбление России своих зарубежных партнеров? Еще как включали! Ведь чем являлись так называемые Соглашения о разделе продукции (СРП)? Согласно СРП, иностранная компания, инвестируя деньги в разработку месторождения, начинает делиться с Россией частью (как правило, незначительной) добываемого сырья лишь после того, как окупает свои затраты.
Вдумаемся, что это значит. Мало ли как можно раскрутить эти самые затраты и затянуть расплату с Россией! А сколько добываемого сырья можно упрятать в теневые потоки, так называемую неучтенку... А как можно сократить долю России, используя подвластную олигархии Государственную Думу... В итоге ведь можно никогда и ничего не выплатить. И, сведя бюджетные поступления к минимуму, обречь широчайшие слои населения на крайне жалкое прозябание.
«СРПшность» ельцинской олигархической экономики дополнялась ее ничуть не менее опасной «внутренней офшорностью».
Внутренние оффшоры — это российские регионы и города с льготным налогообложением. Крайне важно подчеркнуть, что в этих регионах и городах ельцинские олигархи нередко просто «покупали» местную администрацию и судебную власть, регистрировали свои офисы и фиктивные фирмочки и получали почти неограниченный простор для налоговых и других махинаций.
Все эти процессы, набиравшие обороты еще до дефолта, после него резко активизировались. И, что не менее важно, победившие олигархические кланы все решительнее заявляли о своих намерениях «дербанить» территорию. То есть «освобождать» Россию от некоторых ее частей вроде Чечни. Которые эти кланы, как и их западные партнеры, считали для страны «обременением».
Но другие кланы, делавшие в стране перестройку и последующую «маркетизацию», никуда не делись. Они, во-первых, тоже хотели доить российскую «государственную корову». И они, во-вторых, опасались, что часть победивших кланов «дербанит» слишком быстро и грубо. И, значит, дойная корова российской государственности может скоропалительно сдохнуть, а другой дойной коровы нет и не предвидится.
Эта проблема встала по весь рост весной 1999 г., когда НАТО развязал войну в югославском Косове, а кавказский сепаратизм начал резко активизироваться уже не только в Чечне, но и в Дагестане.
Президент Б. Ельцин делал жесткие заявления о НАТОвской агрессии, премьер Е. Примаков вел переговоры о поставках Сербии вооружений, но реальной помощи Сербии Россия не оказала. Более того, В. Черномырдин, назначенный Ельциным спецпредставителем России по урегулированию в Югославии, фактически уговаривал сербов сдаваться.
23 апреля 1999 г. НАТО собрал саммит в Вашингтоне. На саммите в альянс были приняты Польша, Чехия и Венгрия (то есть мощнейшая военная машина НАТО резко приблизилась к границам России!), а также была утверждена новая Стратегическая концепция НАТО, фактически распространяющая зону интересов альянса на любые регионы мира.
Ответным жестом России стал знаменитый марш-бросок российских десантников из Боснии в Косово 12 июня, с захватом стратегического аэродрома Слатина за несколько часов до того, как туда пришли войска НАТО. Этот жест в итоге завершился бесславным отступлением, поскольку нас сразу и больно «взяли» за внешний долг.
Долг России в кризис вырос до 220 млрд долларов (почти полтора тогдашних годовых ВВП страны). И после Слатины Парижский клуб стран-кредиторов России, а также Лондонский клуб банков-кредиторов России тихо объяснили олигархическим кланам российской власти, что в случае продолжения подобной международной активности России никаких отсрочек и реструктуризаций долгов уже не будет. А будут аресты российских зарубежных активов и экспортных счетов.
Именно подобные ситуации явно имел в виду цитированный мною ранее Джон Перкинс. Который в своей «Исповеди экономического убийцы» писал, что власти стран, которые США вовлекают в «долговую ловушку», могут быть использованы «для удовлетворения наших политических, экономических или военных нужд».
Этой же весной 1999 г. в клановой верхушке России обострилась борьба вокруг накаляющейся проблемы ваххабитского сепаратизма на Северном Кавказе. Кланы, ратующие за отделение региона от России, наращивали (и спецоперациями, и через свои СМИ) провоцирование этого отделения. 12 мая 1999 г. Б. Ельцин заменил на посту премьера Е. Примакова главой МВД С. Степашиным и поручил ему урегулирование на Кавказе.
Но уже 6 августа 1999 г. исламская шура Дагестана выпустила «Декларацию о восстановлении Исламского Государства Дагестан», а 7 августа крупные отряды Басаева и Хаттаба начали из Чечни массированное вторжение в Дагестан «для помощи дагестанским братьям».
9 августа Б. Ельцин назначил на пост премьера В. Путина. И началась контртеррористическая операция на Северном Кавказе — вторая чеченская война.
Ход этой войны и сопровождавшие ее подрывные действия части клановых групп (от прочеченской кампании в олигархической прессе до предательств, когда чеченские боевики напрямую получали данные о планах и передвижениях российских войск из Москвы) подробно обсуждались в СМИ и выходят за рамки нашей темы. Здесь же отметим, что именно обнажившаяся во время второй чеченская войны слабость России, вкупе с остро осознанной проблемой слишком болезненной зависимости кланов и их власти от внешнего долга, стала одним из главных поводов для большой трансформации российского кланового рельефа. Той самой, которая и именуется путинизмом.
Романтизация этой трансформации недопустима. Но, выводя романтизацию за скобки, можно с уверенностью утверждать, что цели и суть данной трансформации вкратце сводятся к следующему:
1) окоротить безоглядное раздербанивание России распоясавшимся постдефолтным клановым пулом и его зарубежными подельниками, поскольку такое раздербанивание уже явно ставило под вопрос сохранение «дойной» российской государственности;
2) более «справедливо» переделить реальную власть (и, соответственно, «пространство доения») между кланами;
3) превратить это доение в упорядоченный и подконтрольный процесс, гарантирующий «предмет доения» от быстрой и неожиданной кончины как по внутренним (окраинный сепаратизм, голодные бунты населения и пр.), так и по внешним (силовой нажим НАТО, долговая кабала) причинам.
О главных деталях той клановой трансформации (происходившей в классическом стиле, который когда-то У. Черчилль определил как драку бульдогов под ковром) — мы, видимо, узнаем еще не скоро. Отмечу, что некоторые осведомленные злые языки утверждали, что в этой властной спецоперации кланы с преобладанием спецслужбистов решили и сумели потеснить кланы с преобладанием бывшей партхозноменклатуры.
Так ли это, до конца неясно. Ясно лишь, что те кланы, которые запустили эту трансформацию, сделали ставку на В. Путина. И что начали они процесс кланового передела уже в ходе второй чеченской войны, в начале 2000 г., предвыборным обещанием В. Путина «уничтожить олигархов как класс».
Олигархи отреагировали быстро. Уже в конце января 2000 г. в программе «Куклы» на НТВ В. Гусинского начинается серия предельно оскорбительных выпусков по сказочным и историческим сюжетам, в которых Путин изображается беспомощным творением этих самых олигархов и их СМИ. Так, в первой из этих программ «Крошка Цахес», кукла-волшебник с лицом Березовского, волшебством СМИ превращает глупую куклу с лицом Путина в гения и любимца публики. А далее крупнейшие олигархические СМИ резко наращивают кампанию дискредитации власти вообще и Путина в частности по всем основаниям: война в Чечне, кризис экономики и т. д.
В июне 2000 г. Владимира Гусинского (команда которого в СМИ особенно усердствовала, обвиняя Россию в геноциде чеченцев и призывая отделить Кавказ) вызвали в Прокуратуру по подозрению в хищении 10 млн долларов при приватизации компании «Русское видео». И посадили в тюрьму на три дня (затем освободили под подписку о невыезде). А через полтора месяца, когда с него сняли обвинение «за отсутствием состава преступления», Гусинский навсегда покинул Россию.
Западная пресса по этому поводу подняла очень громкий вой об уничтожении российской властью свободы слова и независимой прессы. А СМИ Гусинского (НТВ, «Эхо Москвы» и др.) начали с удвоенной энергией «поливать» власть и за Чечню, и за «ущемление свободы слова», и за катастрофы августа 2000 г. (трагическая гибель подлодки «Курск», пожар на Останкинской телебашне).
Россия ответила объявлением Гусинского в международный розыск. И в декабре 2000 г. — марте 2001 г. он оказался под арестом в Мадриде по российскому обвинению в мошенничестве с кредитом «Газпрома». После чего медиаимперия Гусинского начала сыпаться и постепенно, акционерными долями, переходить в руки других кланов.
К Борису Березовскому, который с середины 90-х годов играл в российском олигархическом пуле ключевую роль, власть начала предъявлять обвинения в мошенничестве в компании «Логоваз» еще в 1999 г., во время премьерства Е. Примакова.
СМИ Березовского (ОРТ, ТВ-6, «Независимая газета» и др.) также отреагировали на угрозы Путина в адрес олигархии резкой эскалацией атак на власть. Причем во время катастрофы «Курска» телеканал ОРТ особо усердствовал в обвинениях Путина в том, что верховный главнокомандующий не может не только спасти людей, но даже отреагировать на их беду по-человечески.
Березовскому также было предъявлено несколько обвинений в мошенничестве и отмывании денег, и он также вскоре оказался за границей. В сентябре 2001 г. он по этим обвинениям был объявлен в розыск, а далее попал еще и под следствие по «местным» обвинениям в Швейцарии и Бразилии. Его медиаресурсы, а затем и другие активы («Сибнефть», алюминиевые заводы) также постепенно перешли под контроль других олигархических кланов.
Проводя эти «показательные операции», обновленный «высший клановый пул» заодно начал демонстрировать решимость остановить безоглядный «дерибан». В том числе, выстраивая то, что назвали вертикалью власти — административной и экономической.
Об этом — в следующей статье.
