Провинция и «креативщики» — 2
После развала СССР большая часть российских провинциальных библиотек, музеев, театров, сельских клубов закрылась в связи с нерентабельностью или еле-еле сводила концы с концами. К середине 90-х годов примерно в два раза уменьшилось количество наименований издаваемых книг. И это учитывая, что издавалась в основном не классика, а детективы, фантастика и прочие «бестселлеры».
Провинциальные музеи, формально получившие в начале 90-х годов возможность самостоятельно решать часть творческих вопросов, в итоге оказались у разбитого корыта. Прежде всего, не хватало денег на хранение уже имевшихся экспонатов, не говоря уже о приобретении новых.
Работники культуры оказались на грани нищеты из-за мизерных зарплат. А одновременно их социальный статус упал «ниже плинтуса», плюс они могли в любой момент остаться вообще без работы. Все это привело к стремительному сокращению кадров и к оттоку профессионалов из провинции в крупные города. Цены на билеты в музеи, кино и театры выросли в разы, их посещение стало почти недоступно для человека, получающего среднюю зарплату.
Казалось бы, красноречивая картина разгрома? Но только не для бывшего министра культуры Михаила Швыдкого. По его мнению, «стенания о гибели русской культуры стали общим местом», а на самом деле все в порядке. Более того, он не согласен даже с тем, что «в советское время в России с культурой все было хорошо, а в 1990-е начался провал».
По его мнению, «Советский Союз не был в сфере культуры самой развитой страной в мире». В России и в XIX, и в XX веке «был дикий разрыв между элитарной, высочайшего класса культурой и возможностями граждан приобщиться к этой культуре. Сегодня этот разрыв по-прежнему очень высокий». И Швыдкой — видимо, как средневековый рыцарь — будет бороться за то, чтобы этот разрыв ликвидировать.
Знаете, что дает ему силы и вселяет надежду на успех? Подходящая почва, созданная для возрождения культуры в... 90-е годы! В 90-е годы у нас был не провал, заявляет Швыдкой, а «невероятный подъем в сфере культуры… Творческий энтузиазм людей был удивительный. Связано это было с одним — мы почувствовали свободу».
В чем же выразилась эта самая свобода 90-х годов, и во что вылился творческий потенциал? Часть творческой жизни, концентрировавшаяся в сельских клубах, в народной самодеятельности, почти сошла на нет. Расхожей стала констатация того, что самый читающий в мире народ превратился в поклонников творчества Дарьи Донцовой. И тут хочется уточнить у Швыдкого — что он имеет в виду под приобщением к культуре «высочайшего класса»? Не приобщение к русской классической литературе, с которой в советское время в обязательном порядке знакомился каждый школьник? А что тогда?
Итак, культурная жизнь стала стремительно сворачиваться. Но музеи и театры не могут закрыться в один момент. Жизнь в них продолжила теплиться и даже принимать причудливые формы.
Например, попытка приспособить «культурную жизнь» к рыночным условиям привела к появлению большого количества музеев с необычной тематикой. Так, в Пскове, открыли «Музей трудного детства», в котором собраны орудия преступления, изъятые у подростков. Во Владивостоке открыли «Музей человеческого варварства и свинства», в котором выставлены разбитые урны и так далее. В Тверской области есть «Музей воздуха», где в старых аптекарских склянках хранится воздух разных эпох. Очень красноречивые свидетельства и изобретательности музейных работников, и основных «примет времени», не правда ли?
Место краеведческих музеев стали занимать музеи, рассчитанные на весьма неприхотливых туристов. В Твери в 1990 году был открыт музей «Тульские самовары», в Мышкине в 1991 году открыли «Музей мыши», а в городе Петушки в 1997 году появился художественный «Музей Петуха». Конечно, не обошлось без музеев русской водки. Первый из которых был создан в 1998 году в Угличе.
Недостаток финансирования оказался не единственной бедой музеев. В ноябре 2010 года Дмитрий Медведев подписал закон о возвращении религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности. В результате часть музейных помещений, а также часть музейных коллекций были переданы РПЦ. При этом пострадали не только музеи, но и их посетители, поскольку доступ к некоторым произведениям искусства и культурным объектам оказался полностью закрыт или затруднен.
29 сентября 2011 года Дмитрий Медведев встретился с деятелями культуры из Вязьмы. И во время этой встречи, о которой работники культуры просили еще в июне 2011 года, — раскрылись многие вещи.
Прежде всего, участники встречи пожаловались, что краеведческий музей Вязьмы, расположенный, как и многие такие музеи, в бывшем церковном здании, хотят выселить. В такой же ситуации оказались городская библиотека, архив и литературный салон. А все дело в том, что в Вязьме планируется передача местной епархии четырех зданий, в которых и были расположены данные культурные заведения. «Медведев: А куда съехать-то? Решение принято? Ю. Петрова: Дело в том, что пока некуда».
Дальше деятели культуры рассказали о том, что Вязьму не включили в программу празднования 200-летней годовщины начала Отечественной войны 1812 года. О том, что Министерство финансов затормозило передачу в федеральное подчинение музея Грибоедова, в который входит, в том числе, дворец Грибоедовых — уникальный памятник середины XVIII века. А на региональном уровне нет денег для развития музея. Денег нет даже на восстановление сгоревшего сельского клуба.
На все высказанные просьбы Д. Медведев ответил следующее. «Конечно, материальная база провинциальной культуры очень слабенькая...» и заговорил о советских временах. «Я бы никогда не стал идеализировать ситуацию, которая была, скажем, в советские времена. Мы помним, что такое сельский клуб. Я, например, когда приезжал в гости к кому-нибудь в деревню, мы же ходили в сельский клуб на танцы, подраться. Это и раньше выглядело всё совсем скромно, даже по советским меркам — деревянный барак, посередине магнитофон (хорошо, если есть), собственно, и всё».
Но даже призрачных надежд на укрепление «слабенькой материальной базы провинции» Медведев не дал, отсылая деятелей культуры по любому поводу к местным предпринимателям. Правда, еще было обещано подумать над некой федеральной программой восстановления «объектов культуры в провинции». Которая будет принята неизвестно когда... Ждите...
Но вот проблема. Пройдет еще какое-то время, и кто будет заселять отстроенные объекты культуры? В условиях, когда сельские школы закрываются, литература и история перестали быть основными предметами, школьная программа по литературе урезана, а музей Грибоедова остается несбыточной мечтой небольшого количества энтузиастов...
В таких условиях все достанется пресловутым «креативщикам»... Проявляющимся в самом разном облике.
В феврале 2013 года в Тюмени сорвалось представление спектакля под названием «Кыся». Спектакль, возможно, не стоил бы длинного разбора, если бы не одна деталь. Вот уже больше десяти лет он идет с аншлагами по всей России. И судя по всему, претерпев небольшие метаморфозы, будет идти и дальше. В Тюмени родительская общественность города подала заявление в областную прокуратуру, пожаловавшись, что на рекламных щитах «Кыси» исполняющие главные роли актеры — Дмитрий Нагиев и Игорь Лифанов — изображены в костюме жениха и невесты. Родители решили, что подобные изображения являются пропагандой гомосексуализма.
В связи с разразившимся скандалом актеры заявили, что не поедут в Тюмень. Родители сразу начали оправдываться и говорить, что выступали против рекламы, а не против спектакля. Что, мягко говоря, нелогично. Так как кот, ставший главным героем спектакля, не гнушается в нем, в общем-то, никакими связями, в том числе и теми, на которые намекали рекламные плакаты.
«Кыся» написана по одноименному рассказу Владимира Кунина. Сказать, что рассказ и пьеса яркий пример похабства, которое теперь принято называть эпатажем, — это почти ничего не сказать. «Кыся» — одна из самых кассовых матерных пьес, которые смогла родить освободившаяся в 90-е годы творческая энергия «свободных по Швыдкому» «креативщиков». Надо, кстати, напомнить, что автор пьесы Владимир Кунин в процессе «освобождения» и «раскрепощения» продвинулся от написания сценария к фильму «Интердевочка» (1989) к созданию сценария фильма «Сволочи» (2005)...
Играющий кота Дмитрий Нагиев доходчиво объясняет, почему он предпочел играть именно в этой постановке: «Это трагикомедия о похождениях кота — секс-террориста времен перестройки... Получился очень стебовый и озорной спектакль. В нем есть даже ненормативная лексика, но здесь, в конкретной сцене, она органична и не режет слух. Ради «Кыси» я отказался играть у Романа Виктюка в пьесе «На двоих» и от роли Баха. Я шоумен и должен быть уверен, что на спектакль, в котором я играю, придет много зрителей, и он им понравится».
Так что, нравится зрителю? На сайте Дмитрия Нагиева можно увидеть следующие отклики.
Юлия, Москва: «Это было грандиозно!!! Сравнивая со спектаклем, который был в прошлом году (я была в апреле 2001 года, когда «Кысю» привозили в первый раз), хочется сказать следующее: играют актеры ЕЩЕ лучше, шуток ДН стало ЕЩЕ больше, единственное, что не понравилось, так это то, что мата со сцены, тоже стало больше».
Анастасия, Москва: «Да, было просто потрясающе!!! Все играли просто ВЕЛИКОЛЕПНО!!!!! Хоть мата было и много, но он как-то так умело проскальзывал! Дима играл супер!! Замечательно! Стало еще раз понятно, что он шикарный актер! Очень понравилось когда Шура Плоткин (Алексей Климушкин) читал стихотворение! А как он замечательно сыграл овчарку-гея (как он сам и сказал, чего заметьте в книге нет)!».
И комментарий в связи с неудачей в Калининграде. «А что, по-вашему, искусство? Много веков подряд мудрецы всего мира бьются, чтобы ответить на этот вопрос. Но калининградские зрители, «нагрузившиеся» спиртным, за 15 минут умудрились вынести вердикт спектаклю. Безусловно, пьесу нельзя воспринять однозначно. И, наверное, бабульке, всю жизнь работавшей на благо коммунизма, спектакль не понравится…» Ну, и дальше идут знакомые слова о том, что быдло узнало в коте себя, а вникнуть в глубину, ширину и так далее... не смогло. Очень знакомая постановка вопроса.
Это мы познакомились, так сказать, с низким искусством. И если вы будете сильно ругать спектакль в «приличном обществе» — вам скажут, что у вас плохо с коммуникативными способностями, с чувством юмора... и для ваших запросов существует высокое искусство.
Так что обратимся к высокому. Например, Липецкая областная филармония ставит к 400-летию династии Романовых в России ораторию «Покаяние». Зритель кидается к «высокому» и получает опять «кулаком в лоб».
Самое неприятное в этой оратории даже не то, что русскому народу предлагается покаяться за убийство Николая II. Мерзко то, что вслед за темой «невинно убиенного царя» сразу всплывает весь сопровождающий эту тему бэкграунд. Возрождение России напрямую увязывается с покаянием за убийство царя... Но это только первый этап. Каяться надо за всю историю. После покаяния за цареубийство надо каяться за разрушенные во время революции церкви и за расстрел священников... Ведь именно эти действия, по мнению авторов оратории, привели к Великой Отечественной войне и духовному кризису!
Вдумайся, читатель! Опять нам под видом благостного покаяния предлагают отвратительную версию о том, что Гитлер был послан СССР в наказание за грехи... Совокупный «креатив» настойчиво предлагает зрителю предать отцов и дедов и умиляться разным вариантам «Нашей Раши».
Художественный руководитель филармонии надеется на популяризацию оратории, и на превращение ее премьеры в событие российского масштаба. «Конечно, мы надеемся на духовное возрождение России, иначе мы бы такие проекты не создавали, а занимались бы шоу-бизнесом».
А ведь и правда? Как было бы хорошо, если бы все, кто чувствует призвание к «шоу-бизнесу», им самым и занимались, а культуру оставили тем, кто много лет на последние копейки пытается создать музей Грибоедова!
