Радикальный украинский национализм: постсоветский концептуально-идеологический реванш
В перестройку Украина вступала с активными, хотя еще политически недооформленными радикально-националистическими течениями.
Такие течения были в диссидентской среде и концентрировались вокруг созданной к началу 1980-х гг. Украинской Хельсинской группы. А далее обрастали преимущественно интеллигентскими по составу полуформальными организациями («Украинский христианский демократический фронт», экологическое движение «Зеленый мир», «Украинский демократический союз», «Мемориал» и др.), начавшими использовать «демократизацию и гласность» для антисоветской и (поначалу умеренной) националистической пропаганды.
Такие же течения были в Компартии Украины (КПУ), где уже в 1986–1987 гг. появились вполне откровенные «национал-коммунисты».
Первым крупным альтернативным политическим движением Украины стал созданный в 1988 г. «Народный Рух» во главе с известным диссидентом Вячеславом Чорновилом. В «Рух» вошли диссиденты и националисты разных взглядов, а также существенная часть захваченной «демократическим порывом» творческой интеллигенции и студенчества.
В 1989 г. «Рух» встал в жесткую оппозицию к КПУ. И тогда же КПУ раскололась на «марксистскую» и «демократическую» платформы. Причем и в составе «Руха» (так называемые национал-демократы), и в составе демократической платформы КПУ (так называемые суверен-коммунисты) существенную часть представляли вполне решительные украинские националисты.
В 1990 г., когда в СССР была ликвидирована однопартийная политическая система, первой организацией «эпохи многопартийности» стала отпочковавшаяся от «Хельсинской группы» Украинская республиканская партия (УРП) во главе с двумя известными диссидентами со стажем — Левко Лукьяненко и Степаном Хмарой. Причем УРП сразу провозгласила своей целью (отметим — в дословном соответствии с программами ОУН) «создание Украинского независимого соборного государства».
И в том же 1990 г. вышло постановление ЦК КПУ «О реализации программы исторических исследований, улучшения изучения и пропаганды истории Украины», которое резко подстегнуло начатый еще в 1988–1989 гг. процесс «суверенизации» украинской истории.
В массовую и профессиональную прессу широким потоком хлынули «исторические исследования» украинских и зарубежных (в основном националистических эмигрантских) авторов.
Первый регистр этих «исследований» — переписывание русско-советско-украинской истории в историю угнетения Украины «имперской Москвой». Здесь в одном ряду оказались и «колониальный Переяславский договор», и «ликвидация казацких вольностей», и «военная агрессия России для уничтожения украинской свободы в 1917–1921 годах», и «преступления ленинизма и сталинизма», включая «репрессии против буржуазных националистов», «голодомор», «угнетение и уничтожение национальной культуры, национальной интеллигенции и украинского языка», «предательский пакт Молотова-Риббентропа», а также «многовековое ограбление богатой и трудолюбивой Украины царской и коммунистической империей».
Второй регистр «новых исторических исследований» касался «удревнения» и возвеличивания собственной украинской истории. Здесь утверждалось, что украинцы даже не просто древние арии, а предки древних ариев, что украинцы никогда никому не покорялись, пока их не сломила «тупая и бездушная русская сила», что средневековая Украина, включая Запорожскую Сечь, была мировым образцом политической демократии, что в XVII веке казацкая Украина уже имела эффективную рыночную экономику и высокопродуктивное фермерское хозяйство. И что две попытки восстановления исторической украинской государственности в 1917–1921 гг. и в 1941–1945 гг. — были сорваны жестокой военной силой Москвы.
Вся эта система исторических мифов строилась при чрезвычайно активном участии националистической эмиграции. Уже в 1990 г. в Киеве прошел первый конгресс «Международной ассоциации украинистики», на котором сотни зарубежных гостей объясняли «оторванным от мира» украинцам истинные вехи «великой украинской истории».
Под доминирующим эмигрантским «учёно-профессорским» влиянием система новых исторических — подчеркнуто антисоветских и антироссийских — мифов приобретала в массовом политическом, научном, учебном обиходе «незалежной» Украины как бы авторитетный и неоспоримый характер. И решительно отрывала украинскую социальную, политическую, культурную, экономическую историю от общей российско-имперской и советской истории, описывая жизнь наших родственных народов как многовековой непримиримый конфликт.
Именно так Богдан Хмельницкий стал «национал-предателем», Петр Первый — «палачом украинского народа», а Иван Мазепа — великим дальновидным политиком. И именно так началась героизация украинских сподвижников гитлеровского нацизма. Особенно быстро этот процесс шел на Западной Украине, где уже в 1990 г. — отметим, до развала СССР! — были снесены несколько памятников Ленину и воздвигнуты памятные знаки лидерам и организаторам ОУН и УПА Е. Коновальцу, С. Бандере, Р. Шухевичу, Я. Стецько.
Процесс такого переписывания истории, который в полной мере развернулся на Украине еще до ее формальной независимости, сопровождался массовым «десантированием» в республику эмигрантской радикально-националистической элиты. Которая быстро объединялась с «идеологически родственной» местной элитой, а далее незамедлительно и активно включалась в украинский политический процесс. Уже к 1993 г. на Украине возникло более десятка радикально-националистических партий и движений с корнями в Организации украинских националистов. Помимо упомянутой выше Украинской республиканской партии (УРП), это были:
Конгресс украинских националистов (КУН) во главе с прибывшей из эмиграции Ярославой Стецько, о которой мы писали в предыдущих статьях;
бандеровская ОУН (р);
мельниковская ОУН (м);
Украинская национальная партия (УНП);
Украинская христианско-демократическая партия (УХДП);
Украинская народно-демократическая партия (УНДП);
Украинская национальная ассамблея (УНА);
Украинская народная самооборона (УНСО);
Социал-националистическая партия Украины (СНПУ);
Державный союз Украины (ДСУ), —
и ряд других.
Активность эмигрантских структур ОУН партийной деятельностью, разумеется, не ограничивалась. Они настойчиво шли в широкие слои общества и, прежде всего, в его элитные сегменты.
Так, ОУН (з) (так называемая «зарубежная»), связанная с наиболее респектабельными политическими кругами Запада, в основном налаживала коммуникации в научных, преподавательских, медийных кругах Украины.
ОУН (м) («мельниковская») и «бульбовцы» (последователи антисоветских боёвок Тараса Бульбы-Боровца в Полесье во времена Великой Отечественной войны) проявляли максимальную активность в работе с властно-бюрократическими и предпринимательскими кругами.
ОУН (б) («бандеровская») уделяла особое внимание «силовым» элитам Украины и в первую очередь (как и завещал Бандера) армии и спецслужбам.
Именно эта партийная и внепартийная работа, начатая еще в позднесоветские годы и резко активизированная после обретения Украиной «незалежности», неуклонно меняла массовое сознание всех сегментов украинского общества.
В этом процессе, кроме перечисленных выше партийных структур, большую роль играло множество националистических общественных организаций. Прежде всего — учрежденное во Львове еще в 1868 г. и воссозданное в Киеве в 1989 г. Всеукраинское Общество «Просвита» («Просвещение») имени Тараса Шевченко. Это Общество, имея формальный культурно-просветительский статус, на деле замыкало на себя огромный объем неформального политико-идеологического влияния.
Через «Просвиту», где особенно большую роль играли представители ОУН (м) и ОУН (з), шло наиболее активное воздействие на научные круги Украины (включая гуманитарные отделения Академии наук). Через «Просвиту» согласовывались программы публикаций основополагающих «концептуально-идеологических» текстов новой власти, включая монографии и учебники для школ и вузов. Через «Просвиту» шла большая часть культурных и научных обменов с Западом и даже немалая часть программ экономического взаимодействия с украинской диаспорой.
«Просвита» имела важный голос при подборе кандидатур на основные «идеологические» посты в органах власти. А они, как мы уже обсуждали в нашей газете, в своем большинстве доставались именно представителям той части украинского политического спектра, которая была привержена идеям «нациократии» (по М. Сциборскому), «интегрального национализма» (по Дм. Донцову), и т. п.
«Просвита», наконец, наряду с активом радикально-националистических партий, очень внимательно участвовала в отборе той научной, культурной, медийной украинской молодежи, которую отправляли учиться, доучиваться и стажироваться на Запад — в США, Великобританию, Германию, Канаду и т. д. Нужно подчеркнуть, что именно эта молодежь сегодня составляет решающую (и вполне профессиональную) часть того экспертно-журналистского сообщества, которое информационно-идеологически обслуживает киевскую хунту на телевидении и радио, в газетах и Интернете.
В этих условиях политические и спецслужбистские круги Запада получали на «незалежной» Украине очень широкие возможности для работы. В том числе напрямую, без эмигрантских националистических посредников. В частности, существенная часть генералитета украинской армии, полиции и спецслужб прошла — после советских и украинских Академий — дополнительную выучку (и дополнительную, вполне специфическую, идеологическую обработку) в военных академиях США и других западных стран.
Но при этом страны Запада заодно весьма активно использовали — и используют — потенциал радикально-националистической украинской эмигрантской молодежи. И в роли своих эмиссаров в политике, спецслужбах и частном бизнесе. И в роли украиноязычных волонтеров в подразделениях сил специальных операций США. И в роли инструкторов для военной подготовки («вышколов») боевиков украинских националистических партий. И в роли солдат и офицеров направляемого на Украину контингента частных военных компаний (ЧВК).
Разумеется, влияние радикально-националистических украинских автохтонных и эмигрантских групп на украинскую внутреннюю и внешнюю политику нельзя преувеличивать и считать чуть ли не тотальным. Эта политика, в условиях невыстроенной государственности и экономического и властного доминирования хозяйственных элит Восточной Украины, определялась в основном коммерческим и коррупционным цинизмом властных кланов и создаваемых этими кланами «больших» партий (КПУ, Соцпартия, «Рух», «Новая Украина» и далее вплоть до нынешних «Партии регионов», «Батькивщины» и т. д.). Именно через эти партии властные кланы проводили свою политику в Верховной Раде и региональных бюрократиях.
Но в том, что касается воспитания и индоктринации населения, радикальные националисты неуклонно «прибирали к рукам» всё большую часть массового сознания.
И здесь нельзя не подчеркнуть, что значительная часть российской политической и идеологической элиты того времени либо смотрела на это «сквозь пальцы», либо этому откровенно способствовала. Воспринимая украинские идеологические трансформации как гарантии от попыток восстановления наиболее трудно разрушаемого российско-украинского социально-культурного единства (то есть воссоздания недавно разрушенного СССР) или, не дай Бог, от попыток «коммунистического реванша».
Беремся ответственно утверждать, что никакой серьезной, вдумчивой и системной работы для противодействия описанным концептуально-идеологическим трансформациям Украины Россия не вела. И беремся столь же ответственно утверждать, что уже в 2004 г. победа первой «оранжевой революции» и «продавливание» В. Ющенко на президентский пост решающим образом определялись не только и не столько системой внешних влияний и западной (прежде всего, американской) многосторонней экономической и политической поддержкой, сколько созданной в предыдущие «незалежные» годы массовостью «нового украинского сознания». Сознания разного в разных регионах Украины, но в весьма значительной части воинственно-националистического и антироссийского.
В чем же сегодня заключается концептуальная база этого нового украинского сознания, в чем состоят его региональные и другие отличия? Как и кем формировались эти отличия?
Самые мягкие формы этого сознания, видимо, формировались под влиянием сторонников ОУН (з). И наиболее характерны для мировоззренческих установок и программ таких официальных националистических партий, как «Наша Украина» В. Ющенко, «Батькивщина» Ю. Тимошенко и «Фронт перемен» А. Яценюка. Основные цели, разделяемые «нацiонально свiдомой» частью сторонников этих партий, — строительство («воссоздание») Украины как независимого национального демократического государства, сделавшего устойчивый западный («европейский») политический, социальный, экономический, культурный выбор.
В то же время, видимо, именно ОУН (з), не имеющая своего официализированного партийного представительства на Украине, тем не менее, наряду с ОУН (м), внесла самый большой вклад в создание той антироссийской и антисоветской исторической мифологии, которая сегодня определяет массовое сознание украинской элиты и украинского общества.
Концептуально-идеологическую линию «интегрального национализма» Дм. Донцова и Бандеры на Украине много лет проводят КУН, ОУН (б), а также «Свобода» Олега Тягнибока (которая стала единственной парламентской партией «бандеровского» направления). Все эти партии, как и не раз в прошлом, осовременили свои «программы для внешнего употребления» в примерном соответствии с западным «демократическим мейнстримом», но в политической реальности сохранили верность ядру донцовско-бандеровского концепта.
Их адресация к Бандере, Шухевичу, Стецько и т. д. проявляется не только в портретах, памятниках и ритуальной героизации «донцовско-бандеровских предтеч». Она регулярно прорывается в нацистской публичной риторике представителей этих партий о «жидах, ляхах и москалях» и в заявлениях о справедливости освободительной борьбы с москальско-большевистскими врагами Украины вместе с «германскими союзниками». А также в провозглашении центрального тезиса о России и русских как вечном онтологическом враге украинства и в притязаниях будущей «соборной незалежной державы» на земли «от Сяна до Дона» (то есть на огромные территории России, Польши, Венгрии, Молдавии и т. д.).
Подчеркнем, что соответствующий набор лозунгов и оценок постоянно воспроизводится и еще живыми наследниками бандеровщины вроде сына главы УПА Юрия Шухевича, и значимыми политическими фигурами «Свободы», включая лидера партии Тягнибока, и греко-католическими религиозными окормителями этой партии и ее молодежных «боевок» на проповедях и «вышколах», и массой сторонников партии.
Основная политическая база этих партий — на Западной Украине, и прежде всего в Галичине. Хотя немало их сторонников есть в центральных и северных областях Украины — Киевской, Полтавской, Сумской, Черниговской и др.
И если говорить о «боевках» и «вышколах», то именно бандеровская часть радикально-националистического украинства создала и подготовила (в основном как раз из молодежи Западной и Центральной Украины) наиболее массовую военизированную организацию — ныне хорошо известный «Тризуб имени Степана Бандеры». Причем осведомленные эксперты утверждают, что «руководящее силовое ядро» «Тризуба» готовили в лагерях в Восточной Европе, в том числе — этнические украинцы-эмигранты из Франкфуртской бригады сил специального назначения США.
ОУН (м) в партийной сфере Украины официально почти не представлена и малозаметна. Не увенчались серьезными успехами и попытки ОУН (м) придать серьезную динамику молодежной фракции партии под названием «Пора». Однако, как сказано выше, влияние ОУН (м) на культурно-пропагандистском и властно-бюрократическом уровне достаточно серьезно. Возможно, в том числе и потому, что через структуры ОУН (м) идет существенная часть коммуникаций нынешнего украинского бизнеса с зарубежными соотечественниками.
Но, повторим, публичное политическое присутствие ОУН (м) на нынешней Украине весьма скромно. За единственным — и в каком-то смысле парадоксальным — молодежно-силовым исключением, которое называется «Патриот Украины».
Организация под названием «Патриот Украины» возникла в 1990-х годах в рамках Социал-националистической партии Украины (СНПУ) как ее молодежное крыло (вновь подчеркнем, что здесь налицо вполне сознательная и прямая адресация к гитлеровской «национал-социалистической партии»). Однако далее, после серии расколов в СНПУ и ее переименования во Всеукраинское объединение «Свобода» Олега Тягнибока, это молодежное крыло распалось. И было создано заново в 2005 г. не в Киеве, а в Харькове, под тем же названием. Но уже фактически как выделившаяся в «самостоятельное плавание» (и демонстративно дистанцировавшаяся от бандеровцев и мельниковцев) молодежная боевая организация.
«Патриот Украины» (ПУ) проповедует основные «мельниковские» принципы «нациократии» М. Сциборского. То есть отказ от этнического определения украинства, надклассовую и надпартийную структуру общества, построенного на принципах корпоративизма, воинствующий антилиберализм, государственный тоталитаризм и политический вождизм.
Но — с существенными изменениями. К «нациократии» в ПУ добавили радикальный «белый» расизм и, в значительной мере, «древнеукраинское» дохристианское родноверие. Главными врагами «Nации» (так ПУ пишет во всех своих документах) являются мировой либерализм и выстраиваемый им «деградационный» мировой потребительский порядок, а также Россия, якобы ставшая ближайшим союзником и проводником этого мирового порядка.
В программе ПУ записано: «В условиях, когда молодая держава... способствует... упадку, деградации и вымиранию Nации, а демо-либеральная пропаганда преподносит права отдельных индивидов над общенациональными... когда... единый расовый тип Nации и языковая среда разбавляются чужерасовым и иноязычным элементом, — ради создания надлежащих условий для стабилизации и дальнейшего развития необходимо утверждение Права Nации».
Программные цели ПУ — создание обновленной «Nациональной незалежной Украины», а далее (под патронажем такой новой Украины) — некоей Центрально-Европейской Конфедерации Nаций. И, после этого, подготовка «Nациональных революций» в странах европейского Запада и, не исключено, в России. А в итоге — создание в Евразии конфедеративной «сверхдержавы Nаций» во главе с Украиной.
В политических амбициях ПУ явно прослеживаются притязания Востока страны на перехват у традиционного ОУНовского Запада Украины «державостроительной инициативы». Поскольку совершенно ясно, что Востоку (и в целом Новороссии и даже Малороссии) в любых версиях государственных программ ОУН отводится, в лучшем случае, глубоко второстепенное и подчиненное место.
Отметим, что такие попытки сместить «западенцев» с руководящих позиций в националистическом лагере были в украинской истории и ранее — в Гражданскую войну, когда на Востоке Украины была создана Донецко-Криворожская Советская республика со столицей в Харькове, а также в концептуальных конфликтах в послевоенной украинской эмиграции.
Однако вопрос о том, в какой мере нынешняя ПУ во главе с «белым вождем» Андреем Белецким пытается наследовать Донецко-Криворожской республике либо эмигрантской Украинской Революционно-Демократической партии Ивана Багряного (которую Бандера обвинял в национал-коммунизме и «москальстве»), — предмет отдельного исследования. Здесь же важно подчеркнуть, что партийное и боевое «ядро» членов ПУ — в основном русскоязычное. Все документы ПУ распространяются, наряду с украинским, на русском языке.
И, соответственно, переработанные описанным выше образом «мельниковский» державный концепт и идеология получают широкое распространение не на Западной Украине (на традиционно «опорных» для ОУН (м) православных территориях Волыни и Полесья), а в Центральной и в особенности Юго-Восточной Украине. Где этот концепт вовлекает в ряды ПУ (а также делает политическими союзниками ПУ) не только идеологически заряженных «нацiонально свiдомих», но и значительный русскоязычный контингент — от футбольных фанатов и активистов разного рода околоспортивных «боевок» до полукриминальных «личных гвардий» местных олигархов. В частности, весьма близка ПУ по накаленному «белому» расизму еще одна отличившаяся на киевском Майдане организация — «Белый Молот».
Растущей популярности ПУ и его союзников способствует, в том числе, привлекающий молодежь яркий публичный стиль массовых акций (с речевками, знаменами, факелами и т. п.), а также риторика и практика «прямого уличного действия», явно адресующие к итальянским фашистам Д’Аннунцио и Муссолини, у которых Сциборский заимствовал свой «державный» концепт.
Еще одна влиятельная украинская радикально-националистическая организация, когда-то рожденная ОУН (р), но позднее концептуально и идеологически расколовшаяся и отошедшая от «материнских» корней, — это УНА-УНСО (Украинская Национальная Ассамблея — Украинская Народная Самооборона).
Эту организацию, созданную в начале 1990-х годов как преемницу прикарпатской УНСО 1943 г., формально возглавил престарелый и слепой сын главы УПА Юрий Шухевич. Однако реальное руководство «боевой» частью организации, УНСО довольно скоро оказалось в руках молодых активистов во главе с Дмитро Корчинским, Олегом Бахтияровым и др.
В результате, после множества расколов, политическое крыло организации (УНА) «исповедует» сильно «осовремененное» (в том числе, индуизмом) донцовское расистское учение с элементами корпоративизма по Сциборскому.
В этом учении есть жесткое кастовое общество с кастами брахманов (духовные мудрецы), кшатриев (политики и воины), «бизнесменов» (организаторы-хозяйственники) и «специалистов» (профессионалы в разных сферах деятельности), а также идея переселения душ в череде жизней индивида. Но одновременно в нем есть и расовая «белая» идея арийского происхождения украинцев, и череда перерождений украинской нации в результате множества циклов ее «пассионарности» [в длящейся 30 тысяч лет (!) украинской истории]. А также утверждение о том, что единственная подходящая для Украины государственная форма — жестко иерархически выстроенный Гетманат.
И есть в этом учении УНА тезис о начале нового «пассионарного цикла», в котором новый человек новой украинской расы создаст новое великое украинское государство. Однако политическое влияние УНА серьезным назвать нельзя. А официальная УНСО, которую по-прежнему возглавляет Ю. Шухевич, концептуально, идеологически и политически почти сливается с «Тризубом».
В то же время у отколовшейся части УНСО во главе с Корчинским (который после 1997 г. окончательно разошелся с бандеровским политическим руководством и создал собственную партию «Братство») «державостроительный» концепт принципиально другой. Уже в программе УНА 1997 г., которую готовил Корчинский, было записано: «Империя имела великий потенциал, и в большевизме было много ценного. Вообще, это должна была быть наша империя...»
«Братство» решительно отвергает любые этнические, расистские и языковые определения украинства и заявляет его так: «патриот — тот, кто с нами и готов к героическим усилиям для создания великой Украины». «Братство» отрицает (как бесперспективную) идею строительства этнического украинского государства и презирает «провинциально-селянские благоглупости западенцев» из ОУН, «Свободы» и «Тризуба» насчет «нормальной незалежной европейской Украины». В особенности — благоглупости «официализированных» националистических партий насчет демократии, либеральной экономики и политики «Новой Украины».
«Братство» (как и «Патриот Украины») крайне негативно относится и к экспансии НАТО на Восток, и к западным либерализму, мультикультурализму и «толерантности». В этом смысле «Братство», как и «Патриот Украины», ориентируется на тоталитарный социально-политический режим фашистского образца. Не случайно обе эти партии (в особенности «Братство» Корчинского) имеют давние, прочные и «плодотворные» контакты с западными неофашистскими партиями и теми интеллектуальными группами, которые в Европе называют «новыми правыми».
При этом «Братство», как и «Патриот Украины», имеет основное влияние и поддержку в преимущественно русскоязычной молодежной среде Юго-Востока и особенно центральной (Малороссийской) Украины.
Но «Братство», кроме того, считает необходимым и неизбежным воссоздание большой евразийской империи, подобной СССР. Корчинский не раз патетически заявлял: «Пепел СССР стучит в наших сердцах».
Однако чтобы этого добиться, надо прежде разрушить Россию. Которая, мол, погрязла в ленивом потребительском западничестве, растеряла массовый пассионарный героический имперский дух и полностью предала имперскую идею. Только после уничтожения России как главного препятствия, якобы, можно создать новую — антилиберальную и героическую — Украину. И только после этого сможет подняться новая империя героической нации украинских патриотов со столицей в Киеве.
Но такая «сверхзадача» — будущая «конфедеративная» (по «Патриоту Украины») или унитарная (по «Братству») «Великая империя» с Украиной во главе — для обеих этих партий дело дальней перспективы.
Первая задача, которую все украинские национал-радикалы решали на киевском и региональных майданах, — создать «другую Украину».
Первоначальное «майданное большинство», оболваненное консолидированной украинской и западной пропагандой, действительно вышло отстаивать мифический «европейский выбор» страны, якобы преданный властной олигархией во главе с Януковичем, под диктатом путинской России.
А силовое меньшинство, которое объединилось в «Правый сектор» и обеспечивало свержение законной власти и воцарение хунты, решало другие (собственные или чужие) задачи. Именно различиями в задачах специалисты объясняют зафиксированные в ходе «майданного противостояния» многочисленные (иногда даже вооруженные) конфликты между разными «сотнями» Майдана.
Кто-то из ОУНовцев стремился свалить команду Януковича именно как «москальских ставленников».
Кто-то из «Свободовцев», «Тризубовцев» и старых «УНСОвцев» считал «новую революцию» способом устранения «жидовских» и «москальских» олигархов и уничтожения созданной этими олигархами властно-партийной и политической системы.
А кто-то из них, но прежде всего сторонники «Патриота Украины», «Белого молота», «УНСО», «Братства» и т. п., — воевали на Майдане за «новую Украину» с «белым арийским пассионарным населением», «без либеральной заразы», «без жидов и чурок», и т. п. И именно последние использовали «Майданную революцию» как способ привлечь, собрать, «закалить в борьбе» и превратить в деятельных соратников своих неофашистских единомышленников из разных стран мира.
И в том числе — из России. На киевском Майдане, напомним, боевиков из России было немало. И это были, в основном, разного рода неофашисты.
Именно с ними и через них активно и восторженно «перестукивался» с Майданом Егор Просвирнин на своем российском интернет-ресурсе «Спутник и Погром». Именно заявления украинских и российских «майданных» неофашистов о том, что после завершения своего дела на Украине они вместе явятся делать Майдан в Москве, — радостно комментировались и российскими неофашистами, и российскими белоленточными либералами.
И именно боевики Майдана из «Тризуба», «Патриота Украины», УНСО, «Белого Молота» и «Братства» сегодня не только становятся «боевым ядром» создаваемых Аваковыми, Коломойскими и т. д. батальонов «Национальной гвардии», но и главным силовым ресурсом киевской хунты в войне против непокорного Юго-Востока. Причем если «молодое большинство» этих батальонов в своей военной подготовке недалеко ушло от уровня полуигровых «вышколов» и краткой «учебки» в летних лагерях, то в составе «Патриота Украины» и особенно «старой» УНСО Шухевича и «Братства» Корчинского — немало людей вроде Сашка Билого, прошедших реальную боевую школу войн в Приднестровье, Боснии, Абхазии и Чечне.
Возвращаясь к общей ситуации на Украине, нужно признать, что сейчас ВСЕ радикально-националистические силы на Украине, несмотря на взаимные идейные и иные разногласия, сделали своей приоритетной целью разгром России.
И нет сомнений в том, что эта цель сопровождается, финансируется, организационно и политически поддерживается из-за рубежа, и прежде всего, США. Создатели и руководители некоторых батальонов «нацгвардии» откровенно признаются, что американское участие в войне против Юго-Востока не ограничивается поставками сухпайков, бронежилетов и спальных мешков.
Так, начальник Киевского штаба «Правого сектора» по прозвищу Юра-Вьетнамец в одном из интервью сообщает: «...батальоны «Днепр-1», «Днепр-2» и «Азов» полностью сформированы из наших бойцов. Кем финансируется подготовка? Есть зарубежные инвесторы. Они же нам помогают тренингами — их инструкторы в наших лагерях работают». А некоторые соратники «Вьетнамца» более откровенны и признаются, что создание (и боевые действия) этих батальонов в значительной части финансируются — через посредников, разумеется, — американцами. И что именно американские инструкторы играют решающую роль в боевой подготовке этих батальонов.
При этом, как говорят многие украинские эксперты, все радикально-националистические украинские партии, предъявляющие обществу приведенное выше «концептуально-идеологическое меню», находятся под достаточно плотным контролем украинских и зарубежных спецслужб. В украинской прессе откровенно называют имена украинских спецслужбистских «кураторов» каждой из этих партий, а в кулуарах и шепотом — указывают их «внешние связи». И подчеркивают, что эпизоды нынешней «майданной революции» вроде расстрелов «беркутовцев» и майданных боевиков «неизвестными снайперами» или боестолкновений разных «сотен самообороны Майдана» — это, скорее всего, специфическая форма «выяснения отношений» между разными спецслужбистскими кураторами соответствующих структур.
Но и не только. Густая насыщенность украинского путча провокациями, которые мы отмечали в предыдущих аналитических материалах, всё более отчетливо выстраивается в единую пропагандистскую линию «доказательства» вины России за происходящую на Украине трагедию.
Это позволяет высказать гипотезу о том, что в последние месяцы «внешние силы» в основном «принудили к договоренности» ключевые конфликтующие группы украинских националистов. И что мы сейчас наблюдаем на Украине не войну националистических концептов, а их постмодернистскую концептуальную, политическую, силовую игру.
**Цель такой игры — максимально и тотально сдвинуть массовое сознание Украины и ее политику вправо. И создать из Украины такой жесткий и агрессивный неофашистский субъект, который станет долгосрочным и мощным антироссийским плацдармом.
Как мы видим, на пути к этой цели достигнуты серьезные результаты. Немалая часть населения (особенно в Западной и отчасти Центральной Украине) под влиянием не прекращающейся ни днем ни ночью истинно геббельсовской пропаганды украинских СМИ уже объединена ненавистью к России и готова воевать с ней «на уничтожение».**
И мы также видим, что и неофашистский сегмент уже объединившегося российско-украинского «силового» контингента, и основная часть российской либерально-белоленточной «пятой колонны» — буквально грезят скорейшим переносом «майданных противостояний» на территорию России.
Однако, учитывая глобальный резонанс украинского процесса и тенденции его развития, нельзя исключать, что генеральная цель рассматриваемой концептуальной игры глубже и опаснее. И что она состоит в том, чтобы использовать неофашистскую Украину в качестве своего рода «концептуально-политико-идеологической закваски» для будущих неофашистских трансформаций глобального мира.
