Россия между национализмом и интернационализмом
Вызовы, с которыми сталкивается человечество, становятся с каждым годом всё более жесткими и сложными. К сожалению, в человеческой природе — пытаться давать на сложные вызовы слишком простые ответы. Например, отвечать на угрозу торжества одной крайности «в лоб» — губительным застреванием в прямо противоположной крайности. Это, в принципе, вполне естественно и привычно — ведь, чтобы растопить лед, мы зажигаем огонь, а пожар тушим водой. К сожалению, там, где речь идет не об элементарных физических явлениях, противоположная угрозе крайность бывает столь же губительна, как и сама угроза.
Вызов глобализации, безжалостно стирающей культурные различия и искореняющей традиционные ценности — один из самых суровых в наши дни. Национальная культура съеживается до «японских», «итальянских», «русских» дней в «Макдональдсе», до сувенирных лавчонок и музейных «этнодеревень» для скучающих туристов. Вместо народных сказок дети по всему миру смотрят мультфильмы Диснея и аниме. Сетевая псевдокультура до предела выхолащивает жизнь человеческой души, заставляя миллионы людей одинаково «лайкать» однотипные бессмысленные фото чьей-то еды, котиков и «селфи», смеяться над примитивными шутками, тратить время на стандартные развлечения. Безликими унифицированными массами людей, подсаженных на одни и те же «бренды», фанатеющих по одним и тем же кумирам, покорных одним и тем же ложным этическим императивам «толерантности» — банально проще управлять и использовать их для выкачивания прибыли.
Человеку с еще не стертой национальной идентичностью, воспитанному на родных сказках, песнях, а потом и на классической литературе и музыке, происходящее кажется кошмаром. Как будто на его глазах умирает что-то бесконечно дорогое. Вполне естественной реакцией на опасность полного исчезновения твоего народа как неповторимой коллективной сущности является желание защитить родное, стремление отгородится прочной дамбой от сокрушительного цунами обезличивания и противопоставить искоренению национальных культурных различий усиленное их культивирование. Отсюда небывалый всплеск националистических и сепаратистских настроений, подпитываемых тревогой, благородным возмущением и гневом. К сожалению, национализм в наше время является не спасительным выходом, а ловушкой.
Национализм как идеология, одушевлявшая и энергетизировавшая возникновение национальных государств в то время, когда проект Модерн был прогрессивным, сегодня является, по сути, архаикой и анахронизмом. Создавая видимость спасительного пути, он на самом деле ведет в тупик полного геополитического бессилия и утраты самостоятельности. Мир в наши дни всё еще продолжает оставаться однополярным. Мы все видим, как беспомощно барахтается Евросоюз, действуя во вред себе по указке заокеанского хозяина. Малые национальные государства, даже объединенные в политические и экономические союзы, не могут противостоять новому мировому порядку под управлением США и стоящих за ними транснациональных корпораций. В такой ситуации создавать новое национальное государство — всё равно что прыгать за борт в бурное и кишащее акулами море. Хищники только скажут спасибо: измельченная пища легче усваивается.
Но даже если речь идет не о сепаратизме, а о попытке установить в государстве национально ориентированную власть, это чревато огромными опасностями. Националистические движения, вступая в конфликт с государством в борьбе за преференции в пользу своего народа, создают нестабильность, а то и способны вызвать майданоподобный хаос, которым с радостью воспользуются крупные мировые игроки. А если государство многонациональное, то ждите беспорядков и сепаратизма уже со стороны национальных меньшинств, напуганных возможным ущемлением своих прав. В результате государство не только не укрепляет свой «иммунитет» против внешнего диктата, а еще и распадается на совсем уже слабые и нестабильные осколки, превращающиеся в легкую добычу глобалистских сил.
Это если говорить о геополитике. Но на этом минусы современного национализма не исчерпываются, проблема гораздо глубже. Пытаясь спасти культурное ядро народа, национализм на деле наносит ему тяжелый удар — но уже с другой стороны.
В эпоху умирания Модерна национализм практически неизбежно оказывается заражен Контрмодерном. Отшатываясь от «толерантности», навязывающей разврат и полный разгул страстей, некоторые начинают судорожно листать страницы «Домостроя» и прочих древних нравоучительных сборников. Сталкиваясь с насаждаемыми развлекательным телевидением и интернетом пустоголовостью и клиповым сознанием, многие национально мыслящие люди начинают видеть зло в телевизоре и компьютере как таковых. Между «современным» и «порочным» ставится знак равенства. «Нам этих штучек не нужно, наши предки веками прекрасно жили, пока враги не насадили у нас эту дрянь». Это как бы попытка «откатить систему» до момента, пока она еще не подверглась воздействию разрушительных «вирусов». Таким образом, желая своему народу добра, националисты перегораживают ему дорогу в будущее, загоняют в контристорическое гетто. Спасение начинают искать в глубине веков, в «традиции», в религиозном фундаментализме.
И ладно, если этот фундаментализм остается хотя бы в рамках традиционных мировых религий, а не скатывается в изуверство и деструктивное сектантство. А такое скатывание почти неизбежно по очень простой причине. Мировые религии на то и мировые, что они выше узких национальных интересов и чаяний. Например, загоняя в узко национальные рамки «русской веры» Православие, можно лишь превратить его в пародию, в мертвенное чучело. Но, что более важно, Православие однозначно осуждает эгоизм и утверждает альтруизм, любовь к ближнему. А ближний, как учит Евангелие, — это вовсе не обязательно твой кровный брат. Это может быть страдающий чужеземец или даже враг. Для националиста-этноцентриста такой подход совершенно чужд.
Национализм по сути своей эгоистичен, особенно в его современном, агрессивно-оборонительном варианте. В нем есть любовь, но любовь лишь к своему и своим, а также ненависть к врагу — реальному или воображаемому, и очень много подозрительности, недоверия к «чужакам», готовности увидеть в них прежде всего врагов или захребетников. Такой националист похож на хуторянина, ревниво охраняющего с берданкой свой сад и готового стрелять на любой шорох. Он словно бы смотрит на всё происходящее вокруг через линзу, увеличивающую любую мелочь до прямой атаки на его народ, уличная драка с поножовщиной выглядит в его глазах чуть ли не актом геноцида, взывающим к отмщению.
Эти искажения сознания очень хорошо показала история русского национального движения в постсоветский период. Она во многом представляет собой историю развития конспирологических теорий, адепты которых до такой степени убеждали себя в том, что всё в мире схвачено некими зловещими тайными силами, что боялись даже пошевелиться. Они постоянно искали друг в друге «засланных казачков» и провокаторов, пристально изучали биографии до седьмого колена в поисках «неправильных» генов и фамилий. На эти бесплодные и абсурдные «разоблачения», увы, уходила почти вся энергия. Были и другие националисты — попроще, помоложе и не столь склонные углубляться в изучение «мировой закулисы», но тоже отлично «знавшие», в чем, а точнее — в ком причина того, что у них нет образования, нормальной работы и денег. Главное, эту причину можно было легко опознать — по другому цвету волос, глаз, форме носа и чужой речи. И принять меры.
Такое мироощущение сходно с язычеством, которое не осуждает, а порой даже поощряет агрессию, враждебные чувства, задействование звериного начала в человеке для защиты своего рода («священная ярость берсерка»). Именно в этом, а не в якобы «чуждости» христианства для русской почвы, причина того, что наиболее последовательные «русские» националисты отходят от Православия, даже в его искаженном и приземленном фундаменталистском варианте, и обращаются к «родноверию».
В этом содержится печальная ирония, потому что это переход от живой традиции к сектантскому новоделу, так как никакой внятной русской языческой традиции не существует, а есть лишь попытки ее реконструировать. С тем же успехом, что и Перуну с Велесом, можно поклоняться толкиновским Валар из книги «Сильмариллион», которые точно так же воплощают в себе стихии, земные и небесные. Те, кто ощущает, что им предлагают вместо полноценной духовной жизни ролевую игру, пытаются искать опоры в языческих традициях других народов, например, скандинавских. Но ведь это чужая традиция, а как же тогда быть со своим, национальным? Ступившие на этот зыбкий путь мало-помалу от «русского» национализма переходят к расизму, к идее защиты интересов белой расы, и, в итоге, к классическому европейскому нацизму, к почитанию Гитлера и «героев» Третьего рейха. То есть в стан реальных, а не воображаемых врагов русского народа. Дьявольский круг замыкается.
И вот мы уже видим, как в рядах ополчения Донбасса мелькают персонажи, татуированные свастиками, портретами горячо любимого фюрера и немецкими орлами. Для этих молодчиков конфликт на Юго-Востоке Украины не борьба народа с поднявшим голову фашизмом, а простая грызня двух хищных зверей за территории — ради победы «своего» зверя они готовы убивать и умирать. Это вполне естественный для неоязычника и неонациста взгляд на вещи, но он не имеет ни малейшего отношения к реальному положению дел и способен нанести огромный вред борьбе, а то и привести к предательству: кто может гарантировать, что поклонники Гитлера не найдут при случае общего языка с поклонниками Бандеры? Простодушных «русских» наци воодушевляют далеко не столь наивные и прямодушные идеологи вроде Егора Просвирнина, главреда сетевого журнала «Спутник и Погром». Кстати, побывав на Майдане, этот глашатай «русской» национальной идеи публично восхищался «Правым сектором». Теперь он выдает себя чуть ли не за самого большого друга Новороссии. Как говорится, избави нас Бог от таких друзей, а с врагами как-нибудь разберемся...
