Русский героизм. Ключевые определения
Мы хотели продолжить обсуждение темы русского воинского героизма хронологически, то есть двигаясь последовательно от эпохи к эпохе и на примерах показывая складывание характера русского воина. Однако уйти совсем надолго от современности в историю нельзя — обязанность откликаться на важные явления «быстротекущей жизни» лежит в основе газетной работы.
Сегодня такими предельно важными для нас явлениями жизни стали ситуация на Украине и годовщина Дня Победы.
Заявленная нами тема русского героизма связана и с первым, и со вторым явлениями: события на Украине актуализируют в нашей теме слагаемое «русский», а День Победы над абсолютным злом нацизма, Победы великой и священной — слагаемое «героизм».
Несомненно, что Великая Отечественная война стала высшим проявлением русского воинского характера, русского героизма в целом.
Несомненно также, что вооруженный террор киевской власти против русских Юго-Востока Украины имеет в своей основе не только политическое и идеологическое, но и этническое слагаемое.
Почему? Потому что против этнических русских Юго-Востока ведут борьбу те, кто считает себя... кем? Поляками? Украми? Европейцами (хотя такой нации нет и не может быть)? Но кем бы они себя ни считали, главное, что они не считают себя русскими.
Вопреки историческим, генетическим, культурно-языковым, другим корням, признанным всеми учеными мира, жители Западной Украины (неважно, бандеровцы они или нет) упорно отрицают свою вековую этническую принадлежность к русским.
Может быть, они сошли с ума?
Или они считают, что раз в сегодняшнем глобальном мире можно выбрать заново или поменять место жительства, фамилию, страну, религиозную принадлежность, даже пол, то можно поменять и этническую идентификацию? Но если твои предки были русскими, то как ты можешь быть НЕрусским?
Тысячу лет назад построение государства дало импульс процессу складывания этноса. Из разрозненных славянских племен, изначально ощущавших себя волынянами, дреговичами, дулебами или полянами, за каких-то 40–50 лет появился новый этнос — русы, или русичи.
Обратим внимание на то, что сначала было создано государство (на Западе общепринято называть его империей Рюриковичей), а лишь затем сложился этнос. Между прочим, не факт, что первые русские князья не просчитывали этот процесс и не действовали вполне сознательно. Не так уж невозможно было догадаться, что общая территория, единый правящий дом, единые законы, сплоченная армия с единым воинским кодексом, и всё это, вдохновленное нескончаемыми победами на полях сражений, — приведут к процессу кристаллизации новой этнической общности. Предки наши были неглупые люди, да и историю римлян, которые сходным образом (объединение через завоевание) создавали свой латинский этнос, знали неплохо.
И этот процесс действительно пошел очень быстро. Ко времени правления князя Владимира (сына Святослава) сложился не только русский этнос, но и весь комплекс метафизических скреп, дающих новому этносу духовную опору для существования.
И в первую очередь, сложилось понятие Отечества.
Русский философ и социолог Лев Тихомиров, оппонируя знаменитому расологу французу Гюставу Лебону, ставившему знак равенства между биологическим понятием «раса» и метафизическим понятием «отечество», говорил по этому поводу: «Отечество — это не просто «раса». Это организованная нация, получающая завершение своей организации в государстве».
Государство, по Тихомирову, географически и политически оформляет то нерасторжимое единство прошлого, настоящего и будущего, которое составляет душу народа: его чувства, инстинкты, наклонности, ум, характер. И если предки, как считал Лебон, закладывают основание народной души, сотворив изначальные мысли и идеи, ставшие побудительными причинами поведения народа, то потомки, добавляет Тихомиров, несут общность исторического дела, переданного им предками. Преемственность же этого исторического дела и оказывается судьбой народа.
Государство, говорит Тихомиров, есть преемственно развивающийся социальный организм, который рождается, живет сотни или тысячи лет, «проходя различные фазы, из которых каждая последующая вытекает из предыдущей, ею обусловливается и, в свою очередь, дает основы для развития следующей фазы».
И на каждом этапе этого развития и изменения сохраняется нечто, что позволяет говорить об особенности данного этноса, отлитого в форму данного государства, о его непохожести на другие народы и этносы. И это очень хорошо знают и чувствуют сами представители этноса.
«Россия, — говорит Тихомиров, — существует тысячу лет, за это время претерпевала немало изменений, бывали моменты даже, когда она исчезала как самостоятельное политическое целое, бывала раздроблена на части, захваченные в сферы влияния и обладания других государств. Но когда же, в какое столетие русские не сознавали, что они составляют нечто единое целое?»
Наши предки, создавшие русское государство и вложившие него свою душу, в очень большой степени создали и нас сегодняшних. Их душа стала частью души народа, а значит, и нашей. И изменить эту общую душу мы не можем — иначе перестанем называться русскими.
Сегодняшняя украинская ситуация является прямой противоположностью событиям тысячелетней давности. Тогда вокруг Киева начала складываться русская государственность, а через это и русский этнос. Сегодня, в XXI веке этот этнос не складывается, а разрушается, переживает жесточайший кризис идентификации — одна из частей русского этноса (западенская) отказалась считать себя русскими.
Отрекаясь от своей этнической принадлежности к русским, сегодняшние западные украинцы одновременно отрекаются и от народной души, и от народной судьбы, и от Отечества как квинтэссенции, по Тихомирову, всего комплекса составляющих единый народ элементов.
Ради обоснования этого отречения в «независимой Украине» придумали бредовую мифологию «древних укров», якобы создавших Киевскую Русь (а до этого — ни много, ни мало — Атлантиду). Ради обоснования этого отречения строят искусственные исторические концепции о том, что тоталитарная Московская империя, населенная дикими потомками финно-угров и монголов, захватила и покорила независимых укров.
А необандеровцы и «щирые украинцы» сегодня идут еще дальше — они уничтожают памятники советским солдатам и памятники Кутузову, отказываются от великой Победы 1945 года и от всей российской истории. Для них нет не только советской идентичности — для них нет именно русской идентичности. Они рвут со своим историческим прошлым, и, похоже, навсегда.
Такая историческая ненависть не рождается на пустом месте. Она, несомненно, является производным от западного неприятия русских как чужих, как варваров, коренным образом отличающихся от них самих.
Родилось это неприятие очень давно, как раз в эпоху Рюриковичей. И родоначальником его была Византия, много раз хитростью и военной силой пытавшаяся уничтожить Русь. Следом за ней свой первый «дранг нах Остен» начали немецкие псы-рыцари. Затем наступил черед Британской империи, воевавшей с Россией не открыто, а чужими руками. В XX веке начался второй немецкий «дранг» — в Первую мировую и в Великую Отечественную. А уж за немцами эстафету ненависти к русским подхватила Америка.
У немцев эта ненависть приняла наиболее законченные формы, построенные на концепциях о неполноценном характере славянской расы.
Самих же себя немцы считали арийцами, сверхчеловеками, новыми римлянами, борющимися с монголо-славянскими ордами, со «смесью низкой и нижайшей части человечества, истинными недочеловеками, дегенеративно выглядящими восточными людьми».
Размах пропаганды был огромен. Геббельсовская пресса пугала немецкого обывателя «монгольскими физиономиями в лагерях военнопленных». Издательство СС публиковало специальный журнал «Недочеловеки», главной задачей которого было показать животный вид и животный характер русских солдат на германо-советском фронте. Майор СС Эдвин Двингер писал: «Будь то при татарах, Петре или Сталине, эти люди рождены для рабского ярма».
Ненависть была помножена на полное недоумение — почему русские продолжают сопротивляться? Для представителей «высшей расы» это было абсолютно непонятно. «Они сражаются, когда вся борьба уже бессмысленна» — удивлялись немецкие генералы.
Поначалу немцы объясняли это сопротивление животным долготерпением русских, их звериной тупостью. Официозная нацистская газета «Фелькишер беобахтер» 29 июня 1941 года (то есть уже через неделю боев) писала, что русский солдат «превосходит наших противников на Западе в своем презрении к смерти. Терпение и фатализм заставляют его держаться в окопах, пока его не подорвет граната, либо его поразит смерть в рукопашном бою».
Затем они стали объяснять это следствием коммунистической пропаганды и страхом, порожденным тоталитарным государством.
Но невероятная оборона Сталинграда в 1942 году стала для немцев окончательным доказательством иррациональности русских. Это было для них сродни извращению, они не находили никакого смысла в этом самоубийственном сопротивлении. Зачем бороться, если победить невозможно? Зачем умирать, если можно выжить?
Вот несколько оценок, взятых из писем немецких солдат и офицеров, о защитниках Сталинграда и русском характере в целом.
1 сентября: «Неужели русские действительно собираются воевать на самом берегу Волги? Это сумасшествие».
8 сентября: «Нездоровое упрямство».
11 сентября: «Фанатики».
13 сентября: «Дикие звери».
16 сентября: «Варварство... это не люди, а дьяволы».
26 сентября: «Варвары, они используют бандитские методы».
27 октября: «Русские — не люди, это какой- то тип созданий из железа; они никогда не устают и не боятся огня».
28 октября: «Каждый солдат смотрит на себя как на уже приговоренного человека».
Немецкой «высшей расе», арийцам, было никак не понять, что сопротивление русских вызывало наличие у них некоторой огромной, фундаментальной ценности.
Англосаксы оказались в этом отношении более прозорливыми. Западные писатели и психологи пришли к выводу, что «никогда, кажется, в истории России не было периода, в котором таким явным образом все народные силы, все ресурсы, вся воля страны были бы направлены на защиту национального бытия... Всё: экономическая и политическая структура страны, быт ее граждан, ее социальное устройство, ее чудовищная индустрия, ее административные методы, ее пропаганда — всё это как будто было создано гигантской волей к жизни».
Это было хорошее объяснение, но всё еще не ключевое. Потому что эта гигантская воля к жизни была не индивидуальной, что естественно для англосаксов (вспомним «Волю к жизни» Джека Лондона), а именно коллективной, всенародной.
Но и это не конечное определение. Ибо надо понять, что лежит в основе этой народной воли к жизни, что является источником беззаветной борьбы русских против немецкого, да и любого порабощения?
Такое определение не могли дать западные умы, его могли дать только сами русские в лице их великих писателей, поэтов, мыслителей. Об этом говорил великий Гоголь устами своего Тараса Бульбы: «Нет, братцы, так любить, как русская душа, — любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал бог, что ни есть в тебе... Нет, так любить никто не может!»
Русские солдаты в те страшные два первые года войны отступали, но не сдавались. Они сражались, даже не надеясь выжить. Но им в конечном итоге было не страшно умирать, потому что они любили свою страну, свое Отечество больше, нежели самих себя. Для них важнее была Россия, чем собственная жизнь.
И еще — тогда русскими, сынами России считали себя все — и украинцы, и белорусы. И они вместе защищали свою общую Родину.
Что ж, в чем-то украинские мифотворцы правы: история России — это действительно история смешения наций и национальностей. Само имя рус говорит о скандинавских корнях. Славяне, финно-угры, тюрки, монголы и многие другие сложили наш народ генетически и этнически, а самое главное — из этого сплава родилась особая народная душа, выстраданная невероятной кровью и невероятным трудом. Слившись, эти этносы создали суперэтнос русских, который, в свою очередь, создал супердержаву с тысячелетней историей.
Хотят украинцы оборвать связующие их с Россией исторические корни — бог им судья. Но пусть помнят предупреждение того же Тараса Бульбы: «Но у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства. И проснется оно когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело».
Вот только простит ли русский тех, кто отрекся от своего родства с ним?
