Русский героизм. Румянцев и «турецкий вопрос» — 2
Одной из причин, почему «турецкий вопрос» стоял перед Россией так долго и так остро, была двуличная политика европейских держав. Определялась эта политика двумя основаниями: страхом перед усилением России и выгодами от союза с ней. Страх перед Россией заставлял европейцев сталкивать ее с Турцией, чтобы ослабить и ту, и другую сторону. Одновременно, страх перед Турцией заставлял их вступать с Россией в союз, ибо без русских победить турок они были не в состоянии. Но уж если европейцы «дружили» с Россией, то максимально старались подставить под турецкие удары именно русские войска, а самим остаться в стороне.
Примеров тому множество. Еще в войне 1735–1739 годов союзница России Австрия вступила в сепаратные переговоры о мире с Турцией, которые даже немец Миних назвал «стыдными и весьма предосудительными».
Франция в годы Семилетней войны (1756–1763 гг.), будучи союзницей России, из-за опасений усиления России в результате войны всячески препятствовала согласованности в выработке союзных стратегических решений и их реализации.
Наконец, в ходе русско-турецкой войны 1768–1774 гг., главным героем которой являлся П. А. Румянцев, сначала Франция существенно помогла Турции с оружием, а затем Франция и Англия вместе уговаривали турецкого султана не смиряться с потерей Крыма и продолжать войну.
С подобным предательством «союзников» России приходилось сталкиваться постоянно.
Мы уже говорили, что Турция в те времена владела частью Польши. И именно «польские дела» стали поводом для начала первой «екатерининской» русско-турецкой войны.
Когда в 1760-е годы начались гонения поляков-католиков на их православных соотечественников, Россия потребовала от нового польского короля Станислава Понятовского гарантировать права единоверцев. Король надавил на польский сейм, тот, поупрямившись, принял закон об уравнивании «диссидентов» в правах с католиками. Но польские католические магнаты, имевшие собственные армии, создали Союз конфедератов и, наплевав на решение сейма и волю короля, начали просто резать и православных священников, и мирян. Ответом на это стало мощное восстание гайдамаков. В итоге России пришлось ввести войска для защиты православных.
Порта, давно лелеявшая захватнические планы в отношении России, решила использовать этот повод. Обвинив Россию в «злоумышлении» (то есть в инспирировании восстания), она объявила ей войну.
Турки собрали огромную армию (400 тысяч человек, включая крымчаков) и надеялись на быструю победу. Главные турецкие силы должны были ударить на Варшаву (при поддержке конфедератов), а затем двумя клиньями двинуться на Киев и Смоленск. Другая армия (80 тысяч турко-татар) должна были сковать русские войска, расположенные на Украине. Наконец, 50-тысячная армия собиралась двинуться через Северный Кавказ на Астрахань.
Общую поддержку должен был оказать турецкий флот, способный высадить десант в любой точке Черного и Азовского морей.
Россия не хотела войны, но на агрессивные планы Турции надо было отвечать. На Государственном совете в ноябре 1768 года Екатерина II заявила, что турецкие мыши разбудили спящего кота, и пообещала «задать такого звону, какого от нас не ожидали». Были обозначены главные цели войны: во-первых, свобода мореплавания на Черном море и, во-вторых, учреждение таких границ между Россией и Польшей, которые «никогда не нарушали бы спокойствие». Из второго пункта видно, что никаких территориально-захватнических планов в отношении Польши Россия не имела и жаждала только мира и покоя на западном направлении.
Русскую армию было решено разделить на две части: наступательную (под командованием князя Голицына) и оборонительную (под командованием графа Румянцева).
Военные действия начались не сразу — 1768-й и 1769 годы прошли в вялых оборонительных сражениях. Армия Голицына весь год простояла под крепостью Хотин, но штурм так и не состоялся. За нерешительность императрица сняла Голицына с командования Первой (наступательной) армией и назначила вместо него Петра Румянцева. Лишь тогда у войны появились цель и смысл.
Ранней весной 1770 года Румянцев двинул армию, в которой насчитывалось 37 тысяч человек, к реке Прут навстречу 200-тысячной турецкой армии. Поход был трудный: дороги были непроходимы из-за дождей, к тому же в Молдавии свирепствовала чума. Чтобы не допустить эпидемии, Румянцев повел армию по безлюдным местам, по левой стороне Прута — это спасало от чумы, но увеличивало трудности.
В первых числах июня русская разведка донесла о крупных силах турок — 72 тысячи человек при 44 орудиях. Несмотря на численное превосходство неприятеля, Румянцев решил атаковать.
16 июня 1770 года у местечка Рябая Могила на реке Прут состоялась первая битва. Русские войска были разделены на три группировки, построенные в виде дивизионных каре (плотное построение прямоугольной или квадратной формы, позволяющее атаковать или обороняться от противника на любом из четырех направлений). Причем каре были не просто пехотными, а усилены артиллерией, действовавшей очень маневренно.
По плану сражения, корпус генерала Боура (около четырех тысяч человек) ударил в левый фланг турецкого войска, чтобы отвлечь его внимание, сам Румянцев сымитировал лобовую атаку в центр турецких позиций, между тем как главные силы (корпус Репнина) ударили в слабый правый фланг. Турки не выдержали атаки с трех направлений, впали в панику и бежали. Их потери были невелики (всего около 400 человек), но моральный дух был подорван.
Разбитое при Рябой Могиле турецко-татарское войско Абды-паши остановилось у притока Прута, реки Ларга. Верховный визирь дополнительно усилил его 20-тысячным отрядом.
Абды-паша очень грамотно расположил свое войско на возвышенном плато, примыкающем к слиянию трех рек: Ларги, Прута и Бабикула. Лишь на правом фланге турецкие позиции не были защищены естественными препятствиями, но там турки выстроили четыре ретраншемента (укрепления), где сосредоточилась пехота.
Румянцев решил, как и в сражении у Рябой Могилы, ударить в самое уязвимое место турецкой позиции. Группа генерала Племянникова (6 тысяч человек, 25 орудий), отвлекая от направления главного удара, наступала на левый фланг противника, отряды Боура и Репнина (около 15 тысяч человек при 44 орудиях) должны были ударить по наиболее слабому правому флангу турок. Сам же Румянцев с главными силами (19 тысяч человек, 50 орудий) двигался вслед за группами Боура и Репнина, усиливая главный удар.
На военном совете в ночь перед сражением Румянцев произнес слова, ставшие знаменитыми: «Слава и достоинство наше не терпят, чтобы сносить присутствие неприятеля, стоящего в виду нас, не наступая на него».
За ночь саперы укрепили дороги в труднопроходимых местах и навели мосты через Ларгу. С первыми лучами солнца 7 июля 1770 года русские каре уже стояли перед неприятелем. Турки начали интенсивный обстрел наступающих русских войск, но меткий огонь никогда не был главным достоинством османских артиллеристов. Выдвинувшаяся вперед маневренная артиллерийская батарея из 17 орудий генерала П. Меллисино ответным точным огнем уничтожила пушки противника.
Тогда Абды-паша бросил в бой свою главную силу — кавалерию. Но Румянцев разгадал этот ход. И вновь сосредоточенный огонь русской артиллерии, картечью сметавшей турецкую конницу, решил дело. Русские каре двинулись в атаку, и правый фланг войск противника был смят. К этому моменту и артиллерия группы Племянникова ударила по левому флангу турецких войск. Всё завершил мощный удар русской пехоты по турецким ретраншементам.
Сопротивление было сломлено, турки бежали. В этом сражении основную роль сыграли маневрирование огнем артиллерии и, конечно, стойкость и мужество русской пехоты.
Венцом этой серии сражений стала битва при Когуле 21 июля 1770 года, в которой против русских было выставлено 150-тысячное турецкое войско под командованием Халил-бея. Румянцев, имея чуть не впятеро меньше людей, опять принял решение наступать. В час ночи пять русских каре, между которыми двигались конница и артиллерия, устремились вперед, рассеивая турецко-татарскую конницу беглым огнем картечью. Но когда каре Племянникова вплотную приблизилось к неприятельскому лагерю, внезапно появились 10 тысяч янычар — воинов турецкой непобедимой гвардии, которые с одними только саблями врезались в русское каре. Не выдержав удара, русские стали отступать под защиту других каре. Момент был драматический — паника могла охватить всё войско. Румянцев с криком «Стой, ребята!» сам остановил бегущих.
Янычары были отбиты картечью и больше в сражении не участвовали. А русские каре бросились в атаку на турецкие позиции. Сила удара была так велика, что турки, бросив орудия и всё имущество, бежали.
Потери турок были огромны: более 20 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными. Русские же потеряли чуть более 900 человек.
Огромна была роль русской артиллерии в этом сражении. Пленные турки говорили: «Нет сил сбить русских, которые поражают нас огнем, как молнией».
Надо сказать, что в эти годы под командованием Румянцева служил молодой генерал Суворов, уже прославившийся несколькими яркими победами в Польше. Полководец ценил Суворова как своего лучшего ученика, опекал его и давал развернуться военному таланту, достойному самого Румянцева.
Успехи на сухопутном театре соседствовали с победами на море. 25 июня 1770 года русский флот под командованием вице-адмирала Г. А. Спиридова (при общем руководстве фаворита царицы Алексея Орлова) в морском сражении при Чесме практически полностью уничтожил турецкий флот.
Огромная армия развеялась, как туман, Турция фактически была разгромлена. В следующие три года Румянцев, уже занявший турецкие крепости Измаил, Килию, Аккерман, Браилов, Исакчу и Бендеры, периодически переносил военные действия за Дунай. Все сражения русские выигрывали, но турецкий султан не желал подписывать мир. Шли долгие переговоры дипломатов, а армия в мелких стычках и от тягот походной жизни таяла.
Наконец, в 1774 году, видя безрезультатность переговоров, Румянцев с основными силами (около 50 тысяч человек) форсировал Дунай и направился к крепости Шумла навстречу более чем 100-тысячной турецкой армии. В сражении принимал участие и корпус Суворова, который решительно атаковал всемеро превосходящие силы турок. Штыковой удар в сочетании с артиллерийским огнем решил дело — турки в беспорядке бежали.
Турция, истощенная войной, наконец, запросила мира. Он вошел в историю под названием Кючук-Кайнарджийского. Крым был объявлен независимым (на самом деле под протекторатом России), а стратегически важные крепости Керчь, Еникале (Евпатория), Кинбурн, Азов отошли к России.
Румянцев за победную войну получил жезл фельдмаршала, множество наград и титул Румянцева-Задунайского.
По окончании войны Румянцев вернулся к делам управления Малороссии, губернатором которой он был назначен в 1764 году. Он обобщил свой богатый опыт в «Мыслях по устройству военной части». Главным для командира Румянцев считал возможность действовать самостоятельно и инициативно, ибо «разумный предводитель сам знает предосторожности и не связывает рук».
Благодаря Румянцеву русская тактика стала активно-наступательной. Ему же принадлежит заслуга избавления от прусского формализма и дрессировки в русской армии. Румянцев первым выдвигает в основу воспитания войск нравственный момент. Наконец, именно в румянцевской школе и благодаря созданной Румянцевым обстановке мог развиться такой военный гений, как Суворов.
Уже упоминавшийся нами военный историк А. Керсновский пишет: «Никогда еще русское военное искусство не стояло так высоко, как в конце восемнадцатого века. План его величественного здания был начертан Петром, фундамент заложен Румянцевым, самое здание вознесено до небес великим Суворовым».
(Продолжение следует.)
