Русский героизм. Скопин-Шуйский
Мы приступаем к описанию, возможно, самого сложного и трагического периода в истории дореволюционной России — Смутного времени. Обычно начало этой эпохи отсчитывают со смерти первого выбранного царя Бориса Годунова (1605 год).
Причин для Смуты было множество. Борьба за власть между боярской Думой — собранием самых древних и знатных родов русской элиты, — с одной стороны, и новым классом служилого дворянства — с другой. Усиливающееся закрепощение крестьянства, от которого холопы либо бежали как можно дальше (например, в Западную Сибирь, завоеванную Ермаком), либо бунтовали. Недаром всю эту эпоху прозвали «бунташным веком». Еще одной причиной было недовольство и народа, и дворянства попытками Думы изменить имеющийся порядок престолонаследия и вместо «богоданного» царя выбирать кого-то, не имеющего отношения к династии Рюриковичей. Потому и Годунова не считали настоящим царем, ибо он пришел к власти «человеческим соизволением, а не божьей волей». Когда же в его правление при странных обстоятельствах погиб царевич Дмитрий, это сочли убийством и явным доказательством, что власть Бориса — «не от Бога».
Окончательно обострил ситуацию природный катаклизм. Весь 1601 год даже летом стояли небывалые холода и лили дожди, так что хлеб сгнил на корню. Неурожай продолжился и в следующие два года. Это вызвало страшный голод, жертвами которого стали полмиллиона человек. Помещики не могли прокормить своих холопов и просто выгоняли их на улицу без средств к существованию. Массы людей рвались в Москву, где правительство Годунова раздавало нуждающимся деньги и хлеб. Но эти меры вызвали лишь спекуляцию и рост цен, что усилило общий хаос. Голодные люди становились разбойниками, отдельные банды разрастались до нескольких сотен человек.
Началось восстание, названное по имени его руководителя, атамана Хлопка. Восставшие, собрав внушительную армию, двинулись к Москве, но были разбиты в сентябре 1603 года. Однако беда не приходит одна — стали распространяться слухи, что убитый в Угличе царевич Дмитрий на самом деле жив и обретается в Литве. Расследование показало, что новоявленный Дмитрий — беглый чернец Григорий Отрепьев. Но дерзкий самозванец одним именем «сына Грозного» привлекал к себе народ, к тому же он рассылал по всей стране «прелестные письма» (от слова «прельщать»), где заявлял, что Борис не только «погубитель царского корени», но и «самовластный восхититель» трона.
В 1604 году Лжедмитрий I, получив поддержку польского короля Сигизмунда и римского Папы, во главе войска перешел российскую границу. Роковым образом в самый разгар войны с ним Годунов скоропостижно скончался. Самозванец шел от победы к победе, города один за другим добровольно присягали ему, бояре тут же изменили сыну Бориса, юному Федору, и уже 30 июля 1605 года состоялось венчание самозванца на царство.
Впрочем, правил Лжедмитрий I недолго — чуть менее года и был убит боярами-заговорщиками в ходе восстания москвичей против буйной польской шляхты, сопровождавшей нового царя. Душой и руководителем заговора стал боярин Василий Шуйский, он же вскоре был избран новым монархом. Казалось, странный поворот истории, связанный с появлением лжецаря, благополучно закончился, и нормальное развитие страны продолжится — ведь Шуйский был Рюриковичем. Но Шуйский оказался слабым царем, не готовым опереться на тех, кто мог ему помочь в деле спасения от Смуты Российского государства. Но мог ли Шуйский на кого-то опереться? Да, мог.
Молодой русский полководец Михаил Васильевич Скопин-Шуйский был очень талантлив. И абсолютно лоялен к Василию Шуйскому. Проживи Скопин-Шуйский подольше, его деяния можно было бы поставить в один ряд с деяниями его прямого предка Александра Невского.
Уловив недюжинные задатки в своем молодом родственнике (Скопин происходил из знатного рода и приходился четвероюродным племянником князю Василию), Шуйский поначалу содействовал тому, чтобы эти задатки развернулись в полную силу. Он стал опекать юного Скопина-Шуйского сразу после смерти отца. В 18 лет Скопин стал стольником, через год — «мечником» (ближняя охрана царя), а в следующем, 1606 году, с приходом к власти Василия Шуйского, в двадцать лет Скопин становится воеводой.
Те, кто объясняет столь быстрое продвижение Скопина только протекцией со стороны Василия Шуйского, забывают о том, что князь Василий долго находился в опале и, лишь выйдя из нее, по-настоящему помог продвинуться своему племяннику. Да, он заботился о Скопине, чем мог, помогал ему. Но по-настоящему помогли Скопину его особые дарования, которые в будущем превратили его в национального героя.
Первые сражения Скопина связаны с подавлением восстания, известного в исторической литературе как восстание Ивана Болотникова. Традиционно называемое крестьянским, восстание на самом деле было дворянским. В составе его участников были северские казаки (севрюки, по их имени и война часто называлась «севрюковской»). А также терские, волжские и запорожские казаки во главе с Илейкой Муромцем, рязанские дворянские войска под руководством Прокопия Ляпунова, тульские (Истома Пашков) и северские (Андрей Телятевский). Наконец, по преимуществу дворянский характер восстания подчеркивает и наличие десятитысячного наемного войска ландскнехтов с артиллерией. Конечно, к восстанию примкнуло немало крестьян, во главе которых и стоял Иван Болотников. Фактически, это была всесословная армия, выступавшая против боярской власти.
Скопин быстро и эффективно разгромил восставших в двух битвах, причем действовал гуманно, отнюдь не в духе времени: в битве при Котлах предложил капитуляцию на условиях сохранения жизни и сдержал свое обещание.
Еще не окончилось восстание Болотникова, как объявился новый Лжедмитрий — второй. Большое количество недовольных правлением Шуйского стало примыкать к новому самозванцу. Почуяв нестойкость власти, впервые за долгое время крымские татары в 1607 году перешли Оку и разорили центральные русские области. Под видом поддержки «законного царя» границу перешли польско-литовские войска гетмана Яна Сапеги, разорившие Шую, Кинешму и Тверь, осадившие Троице-Сергиев монастырь. Одновременно отряды польского пана Лисовского захватили Суздаль. Стервятники слетались со всех сторон, уверенные, что Россия уже не способна сопротивляться.
Положение ухудшалось на глазах: к концу 1608 года Лжедмитрию II присягнули Переяславль-Залесский, Ярославль, Владимир, Углич, Кострома, Галич, Вологда. В ответ царь Василий Шуйский двинул против самозванца войско под началом своего родного брата Дмитрия Шуйского. Но бездарный князь Дмитрий, имея превосходящие силы, не сумел выиграть сражение под Болховом. В итоге самозванец пошел к Москве и стал лагерем неподалеку в Тушине. Сил взять Москву у него не было, но город он заблокировал.
Распропагандированные самозванцем и не желавшие воевать за «боярского царя» правительственные войска разбегались. Единственным выходом было набрать новую армию из северных городов, еще верных Шуйскому. Царь доверил это дело Скопину, а заодно поручил договориться со Швецией о найме экспедиционного корпуса в обмен на отдачу завоеванной при Грозном Ливонии и города-крепости Корелы.
Можно предъявлять большие претензии царю, который готов расплачиваться за поддержку территориями своей державы.
Но, во-первых, положение было достаточно безвыходным.
А во-вторых, претензии эти можно предъявить только к царю, а не к действующему по его повелению военачальнику. Сила и слабость Скопина были как раз в том, что он до конца мыслил себя только в качестве военачальника, а не политика. И сохранял верность слабому и коварному царю Василию. Мы же здесь обсуждаем именно военные подвиги Скопина-Шуйского, доказывая тем самым, что и в Смутное время обсуждаемый нами русский героизм никоим образом не иссякал.
Получив соответствующие полномочия от стремительно слабеющего царя Василия, Скопин выехал с отрядом в 150 всадников на север. Он сумел добраться сквозь неспокойную страну до Новгорода, встретил шведских наемников во главе с Якобом Делагарди и начал собирать дружину. В несколько месяцев он стал признанным военным вождем Русского Севера, под его командование стали собираться ратные люди из верных царю городов.
В мае 1609 года вновь собранное русское войско вместе со шведским корпусом выступило из Новгорода. И уже в июне Скопин разбил силы самозванца под Торжком, в июле освободил Тверь и двинулся к Ярославлю. Появилась, пусть и зыбкая, надежда на улучшение ситуации.
Но в сентябре 1609 года в пределы России вступила польская армия во главе с королем Сигизмундом III. Это была открытая интервенция. Из перехваченных документов стало ясно, что поляки хотят посадить на русский престол вовсе не Лжедмитрия II, а польского королевича Владислава. Ввиду резкого усложнения обстановки Скопин решился идти прямо на Москву, находившуюся в осаде.
Он избрал своей опорной базой стратегически важную Александровскую слободу. Образовался своеобразный треугольник, один угол которого занимал сам Скопин, а два остальных угла — его противники — войска самозванца в Тушине и армия прославленного польского полководца Яна Петра Сапеги, осаждавшего никак не покоряющийся Троице-Сергиев монастырь. Скопин в Александровской слободе имел возможность не только готовить армию к битве, обучая стрельцов новой тактике боя, но и постоянно беспокоить неожиданными нападениями войска «тушинского вора».
Активность и непредсказуемость Скопина, постоянное усиление его армии поставили Сапегу перед необходимостью нанести упреждающий удар по русским. В октябре 1609 года он с 20-тысячным войском двинулся к ставке Скопина. Но молодой полководец предвидел эту возможность. На Каринском поле произошла битва, в которой знаменитые польские гусары с налету неожиданно наткнулись на рогатки, надолбы и засеки, устроенные русскими. Польская конная лава потеряла весь свой атакующий порыв, а затем еще попала под убийственные залпы стрелецких полков и вынуждена была отступить.
Известие о победе Скопина под Александровской слободой вызвало ликование в блокированной Москве. Авторитет молодого полководца неизмеримо вырос, а будущий руководитель первого народного ополчения рязанский воевода Прокопий Ляпунов прислал ему грамоту с призывом взойти на престол вместо ненавистного Шуйского. Но Скопин не пожелал изменить доверившемуся ему царю и грамоту разорвал.
Наступила зима, однако столица всё еще не была деблокирована. Скопин, как всегда, применил неожиданное решение — он сформировал летучие отряды лыжников числом до 4 тысяч человек, которые по маневренности превосходили даже конницу. Эти отряды первыми пошли к Дмитрову, где стояла осадная армия Сапеги, и напали на сторожевые заставы, уничтожив их все. Высланные на помощь из города польские полки попали в огневой мешок стрельцов и понесли настолько крупные потери, что Сапега лишился большей части своего войска. Скопин заблокировал остатки польского гарнизона в Дмитрове, а сам с армией освободил Можайск и Сергиев Посад. Тушинский лагерь оказался в фактическом окружении, там началась паника. Лжедмитрий II и Марина Мнишек бежали, следом бросились и остальные, пробираясь под крыло короля Сигизмунда, который в то время осаждал Смоленск.
12 марта 1610 года Москва колокольным звоном и радостными криками встречала победителя Сапеги и «тушинского вора». Но царю Василию Шуйскому и его брату Дмитрию Скопин виделся прежде всего конкурентом и угрозой их положению. На одном из праздничных пиров ему поднесли чашу с отравленным вином. 24 апреля 1610 года Скопин-Шуйский скончался. Ему было всего 23 года.
Царь Василий Шуйский, страстно мечтавший о царском престоле и сумевший на него вскарабкаться, этим подлым поступком продемонстрировал свою вопиющую несостоятельность в качестве политического лидера, призванного окормлять державу. Он заплатил за эту несостоятельность страшную цену. Заплатила ее и Россия, ввергнутая после смерти Скопина-Шуйского в колоссальные бедствия.
