Шантажная провокация — об аресте российских активов по иску ЮКОСа. Часть II

В предыдущей части исследования мы обсудили вопрос о том, как ЮКОС, используя далеко не законные методы, превратился из одной из многих новосозданных российских нефтяных компаний в крупнейшего игрока на российском и международном экономическом и идеолого-политическом поле.

При этом до сих пор мы оперировали только безусловно известными и доказанными фактами. И обещали перейти в сферу закрытой политической игры, где безусловные доказательства предъявлены быть не могут, и где приходится переводить исследование в сферу предположений.

Итак, предположим, что президенту России и впрямь представили материалы, доказывающие, что Ходорковский (например, в переговорах с помощником президента США Кондолизой Райс) напрямую заявил о том, что Россия должна стать парламентской республикой. И что лично он намерен стать премьер-министром РФ.

Казалось бы, почему бы Ходорковскому не стать премьер-министром РФ? И почему бы России, если это будет осуществлено конституционным способом, не превратиться в парламентскую республику? Что здесь криминального?

Но вряд ли президент США или любой другой страны сохранит безразличие, если ему докажут, что его ключевой нефтяной магнат (Рокфеллер, например) ведет переговоры с официальными лицами РФ или Китая о смене конституционного строя в США и собственных политических перспективах в этом процессе.

А если бы, например, президенту США предоставили доказательства того, что этот же нефтяной магнат ведет переговоры о демонтаже ядерного оружия в США после своего прихода к власти при поддержке России или Китая? Нет сомнений, что власть США в этом случае напрямую поставила бы вопрос о национальной измене и начала действовать максимально жестко. США уже не раз очень жестко действовали в ситуациях гораздо менее вопиющих.

И наконец, предположим, что всю эту шокирующую информацию президенту США предоставили — причем в предельно доказательном виде — не какие-то там «шпиёны, склонные к преувеличениям», а высокие должностные лица Китая или России, ошеломленные слишком откровенными предложениями, поступившими к ним со стороны Рокфеллера.

А теперь замените в сделанных выше предположениях президента США на президента РФ В. В. Путина, а Рокфеллера — на Ходорковского. И подумайте, как бы вы реагировали на месте Путина...

Заметьте, я не утверждаю, что нечто подобное происходило в действительности. Я предлагаю рассмотреть эти мои, ничем по определению не могущие быть подкрепленными, смелые предположения и ответить на вопрос: что бы вы сделали на месте Путина, если бы это было действительно так?

Предвижу восклицания: «Но это же не так! Это клевета! Это стопроцентная ложь, навет!»

Повторяю — это не клевета, поскольку я ничего не утверждаю и по определению утверждать не могу. Это серия предположений, которые я высказываю как независимый эксперт. Я не утверждаю, что эти предположения справедливы. Я спрашиваю вас: что бы вы стали делать, если бы... и так далее?

Вы ведь по определению даже не могли бы в этом случае обнародовать полученную информацию, не правда ли? Ее и в случае «шпиёнов» нельзя обнародовать по понятным причинам. А уж в данном случае — тем более.

Наверное (и даже наверняка), в США, если бы там имело место нечто подобное, повели бы себя предельно жестко. Но президент РФ так вести себя не хотел. Он вообще не хотел — по вполне понятным причинам — переводить историю с Ходорковским в криминально-политическую плоскость.

Помимо прочего, это определялось и тогдашним содержанием американо-российских отношений. 2003 год... США ведут войну с исламистским терроризмом и предлагают нам чуть ли не стратегическое партнерство... Стоит ли в этот момент начинать против группы Ходорковского кампанию, открыто затрагивающую стратегические американские интересы — политические и экономические? Причем кампанию, в которой и определенные доказательства использовать нельзя, и которую политические противники наверняка назовут «возвратом России в 1937 год».

Но и потворствовать фронтальному наступлению ЮКОСа, стремительно приобретающему откровенно антинациональный характер, Путин тоже не мог. Тем более, что именно в это время Россия начала приобретать реальные черты системной государственности, и ее перестали называть «несостоявшейся страной» (фейлед-стейт).

Осуществляя противодействие наступлению ЮКОСа, Путин взял на вооружение не опыт Берии или Сталина, а опыт США, давших отпор мафии в начале 30-х годов прошлого века. Тогда американские сыщики из недавно созданного Федерального бюро расследований (ФБР) убедились, что получить доказательства насильственных и коррупционных преступлений мафиози чрезвычайно трудно (свидетели молчат, оказываются убиты или просто исчезают). Решив пойти другим путем, ФБР взялось за налоговые декларации подозреваемых. И в результате посадило в тюрьму на много лет ряд крупнейших мафиози, начиная с чикагского босса мафии Аль-Капоне, по доказанным обвинениям в уклонении от уплаты налогов.

В мае 2003 г. налоговая служба России возбудила расследование по фактам уклонения ЮКОСа от уплаты налогов в 2000–2003 гг. Объем выявленных при расследовании налоговых претензий к ЮКОСу и его дочерним компаниям составил почти 25 млрд долларов. На основании судебного решения было предписано продать для возмещения налоговых долгов ЮКОСа основной актив компании — «Юганскнефтегаз».

Знаменательно, что оспорить это решение пытался американский суд по делам о банкротстве в Хьюстоне, наложив запрет на продажу «Юганскнефтегаза». Однако оспорить не получилось, и в 2004 г. «Юганскнефтегаз» был куплен на аукционе ранее неизвестной компанией «Байкалфинансгрупп». Которую вскоре — вместе с этим активом — купила государственная «Роснефть».

В марте 2006 г. арбитражный суд Москвы признал ЮКОС банкротом и назначил в него внешнего управляющего. В ноябре 2007 г. завершилось конкурсное производство по удовлетворению исков кредиторов к ЮКОСу, и компания была официально ликвидирована. Большинство бывших нефтяных активов ЮКОСа были выкуплены государственной «Роснефтью».

Одновременно с расследованием налоговых махинаций ЮКОСа летом 2003 г. были открыты уголовные дела против ряда менеджеров ЮКОСа. Подчеркиваю, именно уголовные, а не политические дела! Фактически даже никто из сторонников Ходорковского и ЮКОСа не называет их сфабрикованными. Они чаще всего говорят, что такие же, вполне несфабрикованные, дела можно было открыть и против других российских олигархов. Но является ли это аргументом в пользу того, чтобы такие дела никогда не открывать против кого бы то ни было?

В июле 2003 г. был арестован глава совета директоров финансового объединения МЕНАТЕП Платон Лебедев, в октябре — председатель правления холдинга Михаил Ходорковский. В 2005 г. оба они были осуждены на восемь лет лишения свободы, в 2010 г. — на дополнительный срок заключения по второму делу о присвоении имущества и «отмывании» присвоенных средств. Большинство остальных фигурантов уголовных дел против ЮКОСа еще в 2003 г. успели скрыться за границей.

В ходе «дела ЮКОСа» и российские олигархи ельцинской эпохи, и большинство общества поняли, что при Путине мечты Ходорковского не исполнятся, что «крупный капитал не будет формировать и контролировать власть».

Вторым очень важным для России следствием «дела ЮКОСа» стало то, что большинство российских компаний, включая самые крупные, кардинально изменили свое отношение к налоговой дисциплине. Поступления налогов в бюджет резко увеличились. А это в очень большой степени предопределило возможности наращивания расходов бюджета, включая социальные статьи (пенсии, стипендии, социальные пособия, зарплаты работникам бюджетной сферы). В том числе по этим причинам подавляющее большинство российского общества восприняло процесс против ЮКОСа предельно позитивно.

Отметим, что и на Западе немало серьезных экспертов отнеслись к судебному процессу против группы Ходорковского и фактической ренационализации нефтяных активов ЮКОСа с пониманием и удовлетворением. Так, например, ведущий (и весьма осведомленный в российских делах) аналитик Института Брукингса Фиона Хилл в ноябре 2003 г. написала в газете «Лос-Анджелес Таймс»: «Ходорковский украл ЮКОС у государства в ходе приватизации 90-х годов. Безжалостный и корыстный олигарх был тесно связан с кремлевскими чиновниками еще со времен своей работы в качестве комсомольского вожака. Он знал, как воспользоваться девальвацией рубля и нестабильностью цен на мировом рынке нефти, чтобы увеличить производство и превратить ЮКОС в главного игрока».

Тем не менее, большинство западных политиков, аналитиков и СМИ, а также немалая часть сформировавшегося в России в эпоху Ельцина «креативного класса», включились в кампанию обвинений России и лично Путина в «политическом давлении на бизнес» и «уничтожении лучшей российской нефтяной корпорации». А далее этот же западный истеблишмент в союзе с российскими «креаклами» начал оказывать поддержку судебным искам акционеров ЮКОСа против России.

Первый иск против России акционеры ЮКОСа — зарубежные и сбежавшие за рубеж из России — подали в Европейский суд по правам человека в Страсбурге (ЕСПЧ) в 2004 г. Они заявили, что у них незаконно отобрали собственность, нарушив европейскую Конвенцию о защите прав и основных свобод, касающихся права на справедливое судебное разбирательство и защиту собственности. И потребовали от России возместить свой ущерб от этих действий, который оценили в 98 млрд долл.

ЕСПЧ принял этот иск к рассмотрению в 2009 г. И в сентябре 2011 года частично признал некоторые нарушения Россией прав истцов на справедливое судебное разбирательство. ЕСПЧ решил, что российский суд не дал истцам достаточного времени на изучение материалов обвинения и на то, чтобы попытаться расплатиться по налоговым недоимкам. ЕСПЧ также счел, что сумму налогов ЮКОСа за 2000-й год российский суд начислил с нарушениями. Но одновременно ЕСПЧ отверг обвинения акционеров ЮКОСа в том, что судебный процесс был политизированным, и признал, что налоговые претензии российского суда к ЮКОСу были правомерными.

Еще один иск бывшие акционеры ЮКОСа подали от имени дочерних компаний холдинга Group Menatep Limited (GML) — кипрских офшоров Hulley Enterprises Limited и Veteran Petroleum, а также офшора на острове Мэн Yukos Universal Limited. Этот иск на сумму 103,5 млрд долларов был подан в Международный арбитраж в Гааге в 2005 г.

28 июля 2014 г. — отметим: через 9 лет после подачи иска и всего через 11 дней после гибели в небе над Донбассом малайзийского «Боинга», на фоне воя ведущих мировых СМИ о том, что в уничтожении самолета виновна Россия, — постоянная палата гаагского арбитража в составе трех судей вынесла свое решение. В решении утверждается, что «ЮКОС стал мишенью политически-мотивированных атак российских властей, что в конце концов привело к его развалу... аукцион по продаже «Юганскнефтегаза» был фальсифицирован и был связан не с желанием вернуть налоги, а был обусловлен намерением государства приобрести самый желанный актив ЮКОСа, а затем обанкротить всю компанию...»

Здесь стоит внимательно перечесть формулировку решения гаагского (подчеркнем, чисто коммерческого) арбитража. Ведь из этой формулировки очевидно, насколько это решение Гааги было политизировано!

В итоге гаагский арбитраж, ссылаясь на нарушение Россией статьи 45 Европейской энергохартии в части защиты инвестиций от экспроприации, своим решением потребовал от России выплатить дочерним компаниям GML $50,2 млрд. В том числе Yukos International — $1,8 млрд, Hulley Enterprises — $39,9 млрд и Veteran Petroleum — $8,2 млрд.

Естественно, Россия (которая хотя и подписала, но не ратифицировала Европейскую энергохартию) — осенью 2014 г. обжаловала решение арбитража Гааги. Однако арбитраж в своем решении установил срок выплаты акционерам ЮКОСа до 15 января 2015 г., а с этого срока предписал начислять на назначенную сумму выплаты процентов в размере 1,9 % годовых, или почти $1 млрд в год. В то же время российскую апелляцию в Гаагском арбитраже предполагается рассмотреть лишь в ноябре — декабре 2015 г.

На фоне обсуждений в СМИ скандального многомиллиардного решения Гааги прошли практически незамеченными сообщения о втором решении ЕСПЧ по «делу ЮКОСа против России». ЕСПЧ в этом решении от 31 июля 2014 г. (через три дня после решения арбитража Гааги!), во-первых, включил в состав истцов 55 тысяч крупных и мелких акционеров компании и, во-вторых, наконец, назвал сумму компенсации ущерба акционерам ЮКОСа.

ЕСПЧ счел, что Россия незаконно удвоила налоговые штрафы ЮКОСу за 2000 налоговый год и несоразмерно установила исполнительский сбор судебных приставов в размере максимальных 7 %, а не 4 % (которых, по мнению ЕСПЧ, было бы достаточно). Суммировав эти расходы акционеров ЮКОСа как их ущерб, ЕСПЧ предписал России выплатить истцам €1,86 млрд. Причем в своем решении ЕСПЧ потребовал от России до 15 июня 2015 г. предъявить детальный план выплат компенсации истцам.

Российские власти назвали это решение неправовым и политизированным. Минюст РФ заявил, что «введение в дело на стадии вынесения решения новых участников процесса, в пользу которых присуждены выплаты, ранее неизвестно в судебной практике», поскольку «никто из акционеров не являлся участником процесса, не обращался к составу суда с просьбой о допуске к участию в нем, не заявлял материальных претензий и не уполномочивал заявителя на защиту своих интересов». Минюст РФ также подчеркнул, что ЕСПЧ присвоил себе «право определять обоснованность установленного на национальном уровне размера санкций и поставил под сомнение право национального законодателя самостоятельно определять вид и размер наказания за нарушение действующих в государстве правовых норм».

Россия 29 октября 2014 г. подала апелляцию с требованием рассмотреть дело ЮКОСа в Большой палате ЕСПЧ в связи с грубыми нарушениями нижней палатой ЕСПЧ пределов своей юрисдикции. Нет сомнений в том, что эти нарушения были, и что решение ЕСПЧ оказалось неправовым и политизированным. Однако в декабре 2014 г. новый состав нижней палаты ЕСПЧ повторил вердикт прежнего состава палаты и отказал России в передаче дела на рассмотрение Большой палаты.

В мае 2015 г. — на фоне нового витка обострения отношений между Россией и Западом — активизировались инициаторы иска к России в Гаагский арбитраж. Глава «Груп Менатеп» Тим Осборн сообщил, что акционеры ЮКОСа обратились в суды нескольких стран с требованиями взыскания с России компенсации в 50 млрд долл. А 18 июня появились сообщения о том, что бельгийские и французские судебные приставы ОДНОВРЕМЕННО начали процедуру возмещения убытков в пользу акционеров ЮКОСа за счет ареста российских государственных активов в своих странах.

При этом и бельгийские, и французские приставы в качестве оснований ареста российских государственных активов ссылаются на постановления своих судов, которые исполняют решение арбитража Гааги, и на заявления истцов о том, что Россия не проявила никаких намерений выплачивать деньги акционерам ЮКОСа ни по решению арбитража Гааги, ни по решению ЕСПЧ в Страсбурге.

Конечно же, начало ареста российских зарубежных активов по искам ЮКОСа именно в данный момент нельзя анализировать без учета ряда ключевых обстоятельств, составляющих контекст этого громкого события.

Каковы же эти обстоятельства?

11 июня — за неделю до начала ареста российских активов в Бельгии и Франции — в Конституционный Суд (КС) РФ был направлен за подписями 93 депутатов Госдумы из всех фракций запрос с требованием разъяснить, в какой части решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) могут быть применимы на территории России.

Депутаты попросили проверить статью 1 закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и протоколов к ней», согласно которой РФ признает юрисдикцию ЕСПЧ «по вопросам толкования и применения» европейских норм, и статью 32 закона «О международных договорах», где зафиксировано обязательство президента и правительства принимать меры по выполнению договоров, а также процессуальные нормы, по которым решение ЕСПЧ считается основанием для пересмотра вступивших в силу решений суда.

Поскольку и Конституционные суды ряда ведущих европейских стран, и КС России ранее выносили решения о том, что вердикты ЕСПЧ, нарушающие нормы национальной Конституции, не подлежат исполнению, некоторые аналитики ожидают, что и в данном случае КС России вынесет такое же решение. А Минюст РФ сообщил Департаменту по исполнению решений ЕСПЧ о том, что РФ не может осуществлять действия по исполнению решений суда в силу запроса Госдумы в КС, и обещал уведомить Совет Европы о своих дальнейших шагах.

Видимо, в связи с этим ряд российских СМИ сообщили, что аресты российской госсобственности за рубежом начались на основании решения ЕСПЧ. Однако официальные представители ЕСПЧ тут же это опровергли, заявив, что европейский исполнительный орган — Комитет Министров Совета Европы — никаких санкций на такие действия национальных судов и службы судебных приставов не давал.

Знаменательно то, что первоочередными объектами ареста российских госактивов бельгийские и французские приставы избрали представительства крупнейших российских информационных агентств: международного информационного агентства «Россия сегодня» (международное телевидение Russia Today, а также международное радиовещание Sputnik), а также офисы ТАСС и ВГТРК. Стало понятно, что приставов «нацелили» в первую очередь на то, чтобы лишить Россию ее «международного голоса», который позволяет доносить российскую позицию до зарубежной аудитории. И который западные политики все чаще и громче называют «путинской пропагандой», очень сильно мешающей добиться антироссийского единодушия мирового «общественного мнения».

Знаменательно и то, что в списке на арест активов 47 российских и международных организаций, который был составлен по иску акционеров ЮКОСа для бельгийских приставов, находятся не только ключевые российские СМИ, но и практически все крупные банки с российским участием в капитале, архиепископство Брюссельское и Бельгийское Русской православной церкви и организация «Евроконтроль», регулирующая воздушное движение над Европой.

Поначалу даже был объявлен арест счетов российских организаций, обладающих дипломатическим иммунитетом. Что — с учетом квалификации коллегий судебных приставов — нельзя не признать откровенной политической провокацией. Впрочем, после демарша МИД РФ арест с дипломатического имущества начали снимать.

19 июня в западной и российской прессе появились сообщения о том, что компании ЮКОСа направили требования ареста российского государственного имущества по решению арбитража Гааги не только в Бельгию и Францию, но и во многие другие страны, включая США, Великобританию, Германию, Нидерланды.

22 июня 2015 г. глава «Груп Менатеп» Тим Осборн заявил, что судебный процесс во исполнение решения третейского суда в Гааге по иску компании уже инициирован в Великобритании в Высоком суде Лондона. А далее пресса переполнилась утверждениями о том, что Россию ожидает мировая волна арестов всех российских зарубежных активов, в которых местные суды предположат наличие государственной доли, — от офисных зданий до промышленных предприятий и банковских счетов.

Наконец, в прессе развернулось и обсуждение вопроса о том, что следующим объектом арестов вполне могут стать международные резервы России. Ведь находящиеся на территории нашей страны монетарное золото, драгоценные металлы, валютная наличность и т. п. составляют лишь малую часть наших резервов, а все остальные резервы — это ценные бумаги, депонированные за рубежом.

При этом из них около $210 млрд находятся в распоряжении ЦБ РФ, формально независимого от государства, а остальные средства — около $150 млрд — в распоряжении Минфина и правительства РФ, то есть государства. Утверждается, что именно на эти «государственные» $150 млрд — которые составляют российские Резервный фонд и Фонд национального благосостояния — по решению Гаагского арбитража может быть наложен безусловный арест. Отсюда делается вывод о том, что Россию по искам ЮКОСа вполне могут в ближайшее время фактически обанкротить.

Наконец, нельзя не обратить внимание и на то, что кампания арестов российской госсобственности за рубежом началась аккурат в день начала Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ). Того самого, который уже много лет называют «Русским Давосом», и на который ежегодно съезжаются не только представители крупнейших мировых корпораций и банков, но и многие влиятельные политики. Того самого, на котором, как правило, не только обсуждаются стратегические вопросы развития мировой и российской экономики, но еще и заключается множество крупных соглашений о сотрудничестве и международных торговых, инвестиционных, инфраструктурных и прочих контрактов.

В этом году (как, впрочем, и в прошлом, 2014 г.) США настойчиво «рекомендовали» американской и мировой бизнес-элите в Россию на ПМЭФ не ехать. И, конечно же, сенсация с началом операции по «банкротству России» должна была фундаментальным образом подорвать доверие зарубежных участников ПМЭФ к перспективам экономического сотрудничества с Россией вообще и с российскими корпорациями в частности.

Нельзя не отметить и то, что к началу ПМЭФ заодно было приурочено объявление Евросоюзом о продлении еще на полгода экономических санкций против России, а также о подготовке возможного дополнительного пакета еще более жестких санкций. Обозреватель американского издания «Форин Полиси» Кит Джонсон в связи с этим торжествующе написал, что «двойной удар» решения бельгийского суда и европейских санкций накануне Петербургского форума «подчеркивает усиливающуюся изоляцию Москвы, которая продолжает поддерживать пророссийских повстанцев на востоке Украины и попирает нормы международного права в других местах».

Тем не менее, как мы уже знаем, ПМЭФ в этом году был беспрецедентно массовым по составу зарубежных бизнес-гостей, и на нем было заключено множество крупных экономических соглашений и контрактов. Однако нельзя исключать, что, возможно, без сопровождавшего форум скандала с арестами российских активов и продлением санкций этих контрактов могло бы быть больше.

(Продолжение следует)