Судьба гуманизма в XXI столетии

Ради тщательной самопроверки возвращаюсь к тому, о чем уже говорил, — к восстановлению мифологических родословных Антенора, Приама, Энея и прочих интересующих нас персонажей. Я должен был перед этим ознакомить читателя с данными по восьми или девяти Троям, которые сменяли друг друга на протяжении тысячелетий, иначе мифологические биографии интересующих нас героев оказались бы лишенными всякой инструментальной ценности. А для нас, в отличие от археологов и культурологов, всё рассматриваемое: меняющие друг друга Трои (Троя-1,2 и так далее), переплетающиеся мифологические биографии — это лишь инструменты, а не нечто, обладающее собственной ценностью.

Когда археолог, уточняя представления знаменитого Шлимана, в личности которого причудливо сплетались высочайшая одаренность и предельный авантюризм, обнаруживает не одну, а несколько Трой, он счастлив, потому что делает то, что положено археологу, — научное открытие.

Культуролог, занимающийся мифологическими биографиями, в отличие от археолога, работает не в сфере маломальской объективности, а в сфере, лишенной объективности начисто — как говорят в таких случаях, по определению. Если, конечно, он не верит свято в реальность Зевса, Кроноса, Геи, Урана и так далее. Но такое случается достаточно редко.

Однако культуролог тоже достигает в ходе восстановления биографий искомого им и обладающего для него самоценностью результата. Для нас опять-таки этот результат носит инструментальный характер.

Ведь что мы в конечном счете извлекли из факта существования нескольких Трой? То, что, скорее всего, линия Антенора–Эсиета была сугубо автохтонной, в отличие от связанных с древними греками линий Анхиза–Энея и Приама–Гектора. И что, скорее всего (тут мы по определению оказываемся в царстве более или менее правдоподобных гипотез), речь идет о хаттской линии. Ибо хетты находились в дружеских отношениях по преимуществу с ахейцами, то есть древними греками, а значит, война с ахейцами была уделом как враждебного ахейцам древнегреческого троянского мира, который иногда называют Малой Азией, подвергнутой условной греческой инфильтрации, так и мира, противостоящего и ахейцам, и хеттам, находящимся, повторяю, по преимуществу в дружеских отношениях с ахейцами.

Будучи очень важным хаттским включением в элиту Трои, род Антенора–Эсиета в силу своей совсем не ахейской природы не мог рассматриваться Гомером, утверждавшим с помощью своих великих творений древнегреческое культурное доминирование, на одних основаниях с родами Анхиза–Энея и Приама–Гектора.

Но одновременно род Антенора–Эсиета не мог не обсуждаться Гомером в связи с его особой важностью для Малой Азии, а значит, в каком-то смысле и для всего греческого большого мира. Вот и получается, что два других рода описываются в некоей биографической мифологической полноте, а про третий род говорится, что называется, сквозь зубы и по сугубой необходимости.

Все ценнейшие данные по сменяющим друг друга Троям мы фактически рассматривали лишь в этом, повторяю, сугубо инструментальном ключе.

Рассмотрим также данные по мифологическим родословным.

Я уже оговаривал, что по определению не может быть одного варианта мифологической родословной. Потому что в каждом мифе есть несколько различных версий происхождения тех или иных героев. И что при этом можно обсуждать, конечно, не усредненную (тут так же бессмысленно усреднять, как и в случае пресловутого комического определения средней температуры по больнице), но наиболее мифологически достоверную версию. О мифологической достоверности, повторяю, можно говорить лишь в особом смысле, поскольку миф по определению лежит по ту сторону достоверности и недостоверности.

Не развивая эту тему специфичности мифа, о которой написаны горы различного рода научных изысканий, и не излагая метод поиска наиболее мифологически достоверной родословной интересующих нас героев, я просто сообщу читателю сведения, полученные не только мною, но и теми моими соратниками, которые занялись конкретно этим вопросом.

В той мифологической родословной, которую мы рассматриваем, исходной точкой является некая Мгла. Она породила и Мрак, именуемый Эребом, и Ночь, именуемую Нюктой, и Хаос.

Нюкта и Эреб родили Эриду, Гемеру и Эфир. А Гея, богиня Земли, скорее всего ведет свою родословную от Гемеры и Эфира. В любом случае дальнейшее разветвление родословных имеет своей узловой точкой брак Геи и Урана. А то, что предшествует этому браку, здесь излагается только для того, чтобы не сложилось ложного представления о том, как видели исток всего и вся наиболее продвинутые древние греки.

Брак Урана и Геи рождает несколько линий. Но прежде, чем их изложить, оговорю специфичность одной из этих линий — линии Афродиты. Специфичность эта состоит в том, что Афродита, как известно, родилась из крови Урана, оскопленного его сыном Кроносом. Сочетание крови Урана с морем (конкретно — с пеной морской) породило данную богиню, которая, таким образом, не является, в отличие от большинства олимпийских богов, потомством Кроноса. Зевс, его жена Гера, Посейдон, Аид — дети Кроноса. А Афродита — нет.

Поскольку именно Афродита больше всего покровительствует Трое вообще и Парису как представителю рода Приама в частности, считаю необходимым оговорить это очевидное обстоятельство еще перед тем, как начать распутывать другие хитросплетения мифологических родословных.

Есть и другие ураниды, не являвшиеся, как и Афродита, потомками Кроноса. Это Понт (напоминаю, что Понт — это в каком-то смысле Черное море), чьими потомками являются (вновь подчеркну, что излагаю один из вариантов мифологической родословной) Нерей, Фетида и Ахилл. Таким образом, Ахилл — это тоже смертный герой, ведущий свою родословную от богов, не порожденных Кроносом, в отличие от Зевса. Ахилл порожден от уранидов или предкронидов. Поскольку особое место Ахилла в «Илиаде» тщательно подчеркивается ее автором, данное обстоятельство тоже существенно.

Ураном, а не Кроносом, порождены также Гиперион и Фейя, породившая в свою очередь Эос, Гелиоса и Селену, а также Феба, и Кей, породившую Астерию.

Понт, этот уже названный нами предкронид, породил не только Нерея и его потомков, но еще и Тавманта, породившего, в свою очередь, Ириду. Пока что я излагаю не самые ключевые, но необходимые сведения.

Например, линия Кея–Феба важна потому, что в нее же входит знаменитая Лета и ее дети Аполлон и Артемида, тем самым тоже не являющиеся прямыми потомками Зевса, да и кронидами вообще.

Основные крониды: Зевс, Гера, Посейдон, Аид, Гестия, Хирон и Деметра.

А вот еще одна ветка предкронидов — уранидов. Это Иапет и его сыновья: Прометей, Эпиметей и Атлант.

И, наконец, огромная ветка уранидов порождена потомками Урана Океаном и Тефией. Это Адрастея, Европа, Климена, Каллироя, Меропа, Немесида.

А еще это Метида — богиня мудрости, проглоченная Зевсом, побоявшимся, что в противном случае тот, кто родится от его брака с Метидой, будет сильнее самого Зевса и свергнет это верховное олимпийское божество. Проглотив Метиду, Зевс родил Афину Палладу.

Еще один потомок Океана и Тефии — знаменитый Скамандр, о котором говорится у Гомера. Характеризуя антитроянское воинство аргивян, пришедшее под стены Трои, Гомер сравнивает это воинство со стаей диких гусей.

Диких гусей, журавлей иль стада лебедей долговыйных
В злачном Азийском лугу, при Каистре широкотекущем,
Вьются туда и сюда и плесканием крыл веселятся,
С криком садятся противу сидящих и луг оглашают, —
Так аргивян племена, от своих кораблей и от кущей,
С шумом неслися на луг Скамандрийский; весь дол под толпами
Страшно кругом застонал под ногами и коней и воев.
Стали ахеян сыны на лугу Скамандра цветущем,
Тьмы, как листы на древах, как цветы на долинах весною.

Далее Гомер говорит об Афине Палладе, которая помешала богу войны Арею разбушеваться в полную меру, вразумила этого бога своими словами, выведя его из сражения между греками и троянцами и посадив его «на возвышенном бреге Скамандра».

Далее Гомер упоминает некоего Строфида, именуя его Скамандрием, то есть подчеркивая его принадлежность к роду Скамандра.

Упоминается также некий жрец Скамандра: «Был у Скамандра священник и чтился как бог от народа».

Дальше говорится о том, что главный троянский герой Гектор именовал своего сына Скамандрием.

Многократно упоминаются сражения на берегу «Скамандра пучинного», говорится о том, что именно на этом берегу больше всего погибло сражающихся. Говорится о священных водах Скамандра. И, наконец, наступает время описания сражения не самих земных героев, а богов, разделившихся на два воинства, одно из которых покровительствует Трое, а другое хочет ее погибели.

Вот, что говорится по поводу противостояния богов:

Против царя Посейдаона, мощного Энносигея,
Стал Аполлон длиннокудрый, носящий крылатые стрелы;
Против Арея — с очами лазурными дева Паллада;
Противу Геры пошла златолукая ловли богиня,
Гордая меткостью стрел Артемида, сестра Аполлона;
Против Леты стоял благодетельный Гермес крылатый;
Против Гефеста — поток быстроводный, глубокопучинный,
Ксанфом от вечных богов нареченный, от смертных — Скамандром.

Специалисты, обсуждающие грекоцентричность Гомера, обращают внимание на то, что Гомер в этом да и в других местах использует наряду с местным названием реки Скамандр и греческое название этой же реки — Ксанф. Но мы не будем здесь подробно обсуждать это важное обстоятельство. Зафиксируем только, что в противостоянии богов наряду с Посейдоном, Аполлоном, Герой, Гефестом фигурирует также и бог Скамандр. Причем он фигурирует на равных с другими величайшими олимпийцами, не будучи таковым в полном смысле этого слова. Это важное обстоятельство.

И, наконец, описывая, как ужасно Ахилл мстит за своего друга Патрокла, Гомер повествует о негодовании Скамандра, он же — Ксанф, по поводу жестокости Ахилла. О том, что раздражившись жестоко, Ксанф, то есть Скамандр, стал волноваться думами по поводу того, как спасти троянцев и удержать Ахилла от продолжения безумного убийства этих самых троянцев.

Наблюдая за подвигами Ахилла, Скамандр, допустив гибель своего сына, про которого Ахилл говорит: «Ты от реки широкой своим величаешься родом», не выдерживает страшного зрелища и начинает вмешиваться. Вот, что об этом говорит Гомер:

Многих еще бы пеонян сразил Ахиллес быстроногий,
Если бы голоса в гневе Скамандр пучинный не поднял.
В образе смертного бог возгласил из глубокой пучины:
«О, Ахиллес! и могуществом сил и грозою деяний
Выше ты смертного! Боги всегда по тебе поборают.
Если Кронион троян на погибель всех тебе предал,
Выгони их из меня и над ними ты в поле свирепствуй.
Трупами мертвых полны у меня светлоструйные воды;
Более в море священное волн проливать не могу я,
Трупами спертый троянскими: ты истребляешь, как гибель!
О, воздержись! и меня изумляешь ты, пастырь народа!»
Ксанфу немедля ответствовал царь Ахиллес быстроногий:
«Будет, как ты заповедуешь, Ксанф, громовержцев питомец!
Я перестану троян истреблять, но не прежде, как гордых
В стены вобью, и не прежде, как Гектора мощь испытаю,
Он ли меня укротит, иль надменного сам укрощу я».
Так говоря, на троян устремился ужасный, как демон.
К Фебу тогда возопила река из пучины глубокой:
«Бог сребролукий, Крониона сын, не блюдешь ты заветов
Зевса Кронида! Не он ли тебе повелел, Олимпиец,
Трои сынов защищать неотступно, пока не прострется
Сумрак вечерний и тенью холмистых полей не покроет».
Так говорила; Пелид же бесстрашный в средину пучины
Прянул с крутизны. Река поднялася, волнами бушуя.
Вся, всклокотавши, до дна взволновалась и мертвых погнала,
Коими волны ее Ахиллес истребитель наполнил;
Мертвых, как вол ревущая, вон извергла на берег;
Но, живых укрывая в пучинных пещерах широких,
Их защитила своими катящимись пышно водами.
Страшное вкруг Ахиллеса волнение бурное встало;
Зыблют героя валы, упадая на щит; на ногах он
Боле не мог удержаться; руками за вяз ухватился
Толстый, раскидисто росший; и вяз, опрокинувшись с корнем,
Берег обрушил с собой, заградил быстротечные воды
Ветвей своих густотой и, как мост, по реке протянулся,
Весь на нее опрокинясь. Герой, исскоча из пучины,
Бросился в страхе долиной лететь на ногах своих быстрых.
Яростный бог не отстал; но, поднявшись, за ним он ударил
Валом черноголовым, горя обуздать Ахиллеса
В подвигах бранных и Трои сынов защитить от убийства.

Далее Гомер подробно описывает, как именно Ахиллес спасался от Скамандра, и как река гонялась за ним. Как Ахилл обратился к Зевсу с просьбой спасти его от Скамандра. Как он умолял Зевса не дать ему бесславно погибнуть в водах Скамандра («как молодой свинопас»). Как Посейдон и Афина стали покровительствовать Ахиллу, заверяя его, что он не погибнет в волнах Скамандра. Как Скамандр продолжал бороться с Ахиллом, побуждая к этому своего речного брата Симоиса. Как Гера попросила Гефеста обуздать Скамандра. Как Гефест устремил на Скамандра «пожирающий пламень». Как Скамандр решил сдаться Гефесту и попросил о посредничестве Геру, поклявшись больше не помогать троянцам:

Я укрощуся, о Гера владычица, если велишь ты;
Пусть и Гефест укротится! Клянуся я клятвой бессмертных:
Трои сынов никогда не спасать от суровой годины,
Даже когда и Троя губительным пламенем бурным
Вся запылает, зажженная светочьми храбрых данаев!

Итак, Скамандр — важный и явно протроянский участник распрей между ахейцами и троянцами, описанный в «Илиаде». У Скамандра есть две дочери: Каллироя и Стримо, а также сын Тевкр.

От Зевса и дочери Атланта Электры были рождены Дардан и Иасион. Иасион — это возлюбленный богини Деметры, пораженный за связь с этой богиней молнией Зевса. Якобы в честь Иасиона Деметра учредила знаменитые Элевсинские мистерии. Существовала версия, согласно которой у Деметры от Иасиона был сын. Эта версия создавала в свою очередь разного рода сказания. Какая-то часть этих сказаний, возможно, входила в элевсинские таинства. Но здесь мы не будем обсуждать эту тему.

Для нас существенно, что Зевс и Электра родили Дардана, который в свою очередь родил Эрихтония. Эрихтоний же родил Троя. Это основная линия, определяющая родословную всех великих троянских мужей.

Что же касается Троя, то Дардан родил Эрихтония от союза с дочерью Тевкра Батией. А от Троя происходит весь Энеев род (Трой родил Ассарака, Ассарак родил Каписа, Капис родил Анхиза, Анхиз родил Энея).

Что касается Ассарака, то он рожден от брака Троя с дочерью Скамандра Каллироей. От этого же брака рождены другие великие троянские мужи — Ил и Лаомедонт. Лаомедонт родил от брака со Стримой, другой дочерью Скамандра, Приама. А Приам родил от брака с Гекубой Гектора.

Таким образом, и Гектор, и Эней имеют своим предком Троя, Трой же имеет предками Эрихтония и Дардана (рожденного, как мы уже говорили, от брака Зевса с Электрой).

Остается понять, какое место в этом ветвистом древе отводится Антенору. Почти никакое. Редко говорится, что у Троя была дочь, которую именуют иногда Клеопатрой, а иногда Клеоместрой. И что от брака этой Клеопатры/Клеоместры с Эсиетом рожден Антенор.

Но, во-первых, о Клеопатре/Клеоместре говорится редко и сквозь зубы.

А, во-вторых, в подобных родословных главное — кто отец. А об отце Эсиета, то есть деде Антенора, не говорится ничего. И это при том, что дед Антенора должен был занимать высочайшее место в троянской иерархии. Не было бы этого места — не наследовали бы его Эсиет и Антенор. Так, значит, дед был совсем уж чужим для Гомера, занятого укреплением древнегреческой культурной гегемонии.

А что значит быть совсем чужим в Малой Азии? При анализе мифологических родословных, которые нечто нам сообщают о родословных немифологических, мы получаем тот же результат, что и при анализе слоев Трои. Если отец Эсиета, а значит, и сам Эсиет — чужие и ненужные для Гомера, то весьма вероятно их автохтонно-малоазийское происхождение. А что такое автохтонно-малоазийское происхождение при оговоренных нами по преимуществу дружественных (а иногда и союзнических) отношениях между хеттами и древними греками, воевавшими с троянцами? Такое автохтонно-малоазийское происхождение с высокой степенью вероятности может быть хаттским. А каким еще ему быть?

Получив одинаковый (и одинаково гипотетический) результат при анализе слоев Трои и мифологических родословных, мы вновь возвращаемся к тому, что уже обсуждали.

Энеты, которые пошли за Антенором в Адриатику, создали Паданию и потом ушли на север, проживали в Пафлагонии. Что такое Пафлагония? Это некий южный выступ в глубь Черного моря. Напротив этого южного выступа — северный выступ, он же — Крым. Два эти выступа соединены подводным хребтом. Пафлагония — часть Малой Азии, не переваренная до конца хеттами. А, значит, подстилаемая очень близким к поверхности хаттским автохтонным слоем. Что бы ни лежало над этим слоем, хаттское начало находится в Пафлагонии очень близко и является очень мощным.

Другой хаттский очаг находится рядом с Абхазией. Хатты считаются первооткрывателями рудного, неметеоритного железа. Как бы ни назывались племена, находящиеся рядом с энетами и особо тесно связанные с изготовлением изделий из железной руды, эти племена тоже имеют очевидный хаттский генезис.

Еще раз адресуюсь к Аполлонию Родосскому

То пафлагонян земля, где Пелоп энетский сначала
Правил; от крови его они гордо род свой выводят.

Итак, пафлагонцы, обратившиеся к Антенору, дабы он возглавил их странствие после гибели Трои, — возводят свой род от Пелопа. Пелоп — сын Тантала.

Еще раз адресуюсь к уже приводившейся мною Оде Пиндара, в которой оправдывается Тантал, отвергается его виновность в людоедстве, на место этой виновности возводится другая, говорящая о неких, скорее, позитивных качествах Тантала (угощал своих друзей дарами богов).

И, наконец, напоминаю о том, что Тантал, отец Пелопа, был изгнан из Пафлагонии Илом, предком Приама (но не предком Энея. Ил — сын Троя, отец Аламедонта, дед Приама).

Если это так и если изгнанный Тантал не был каннибалом, посягнувшим на своего сына, то у рода Пелопова, то есть пафлагонцев, нет никаких оснований для особой любви к роду Ила, изгнавшего Тантала, то есть роду Приама.

Это не значит, что пелопиды не будут воевать за Трою с врагами населения Малой Азии, приплывшими к ним из Греции на кораблях. Но, повторяю, никаких добрых чувств к роду Приама у них нет. Но зато у них есть очень сильная позитивная связь с родом Антенора. Эта связь настолько сильна, что Антенор становится не просто их вождем, но их водителем в дальних странствиях, а для этого нужна совсем уж сильная связь. Что это за связь?

Если род Антенора — малоазийский автохтон, как и энеты, пошедшие за Антенором, то эта связь задается автохтонностью. А автохтонность в данном регионе с высокой степенью вероятности является хаттской.

Скажут: «Вы всё время говорите о вероятности определенных гипотез. Но гипотезы остаются гипотезами. Нельзя ли вернуться на территорию фактов?»

Отвечаю — на нее легко вернуться, если бы было названо имя отца Эсиета, погребенного в Трое с огромными почестями (в честь него насыпан курган, с высоты которого троянские стражи впервые увидели ахейские корабли). Но ни в отечественных, ни в иностранных источниках, нам доступных, нет ни слова об отце Эсиета.

Как я уже подчеркнул, эта странность говорит о многом. Возможно, есть недоступные нам источники, в которых говорится об отце Эсиета. Буду благодарен, если они будут названы (говорю, конечно же, о мало-мальски авторитетных источниках, а не о фантазиях сомнительного свойства). Боюсь, однако, что таких источников нет. И их нет неслучайно. Кто-то с древних времен наложил запрет на обсуждение родословной весьма существенных героев «Илиады». Все остальные родословные разобраны от и до, а на эту наложен запрет. Причем, речь идет о запрете, неукоснительно соблюдающемся на протяжении тысячелетий. Наличие такого запрета — факт, ничуть не менее существенный, чем сведения, сообщаемые авторитетными источниками.

И раз есть запрет на восстановление родословной Эсиета, а, значит, и Антенора, то мы вынуждены довольствоваться косвенными сведениями разного рода. Собирая эти сведения в единое целое, мы можем извлечь из косвенных сведений даже больше, чем из подробных мифологических родословных, сообщаемых в «Илиаде» и других авторитетных древних источниках.

Вот еще одно из интересных косвенных сведений. Лукан, к которому я уже обращался и к которому обещал вернуться, в своей «Фарсалии» говорит, перечисляя важные для него племена, о неких арвернах. Говорит он следующее:

Также арверн, что дерзнул называть себя Лация братом
От илионских кровей...

От илионских кровей — это значит от троянского корня. Брат Лация — это некий условно троянский родственник Энея, основавшего этот самый Лаций, он же Рим. В доримскую эпоху Лаций контролировался этрусками. К X веку до нашей эры территорию Лация заняли латины. Центром Лация был город Рим. После установления римского господства Лаций — это центр римской мощи.

Лукан — достаточно авторитетный источник. Он не чета разного рода легкомысленным фантазерам, искавшим Трою где угодно, и присваивавшим кому угодно происхождение от троянцев. Обратим внимание на то, что Лукан упоминает арвернов в связи с решением Цезаря противостоять Помпею. И что, описывая то, что происходит после принятия такого решения, Лукан перечисляет места, которые войско Цезаря, воюющее в Галлии в течение десятилетия, должно покинуть, чтобы идти на бой за власть над Римом. Перечисляя все эти племена одно за другим, Лукан ни одно из племен кроме арвернов не характеризует как имеющее какое-то отношение к Илиону. А арвернов он характеризует именно так. И это достаточно серьезный повод для того, чтобы приглядеться к этим самым арвернам, дерзнувшим, если верить Лукану, заявить о своем родовом равенстве с Лацием, что для римлянина звучит как кощунство. И вдобавок утверждать, что источником этого равенства является аж сам Илион, то есть Троя.

(Продолжение следует.)