Судьба гуманизма в XXI столетии

Ох уж эти яблоки Гесперид! К кому, по преданию, обратилась Дидона-Элисса за помощью в создании Карфагена? Или, точнее, зачатка Карфагена — кремля Бирсу? Того самого Бирсу, который сначала был построен с согласия местного царя Иарбанта... Потом был сожжен этим же Иарбантом, потому что его отвергла Дидона... Потом был восстановлен в качестве внутренней части Карфагена...

Дидона-Элисса, по преданию, обратилась за помощью в осуществлении данного начинания к массалийским жрицам-волшебницам.

Пунийцы, то есть жители древнего Карфагена, основанного Дидоной (вспомним, что войны между Римом и Карфагеном именовались пуническими), были убеждены, что именно массалийские жрицы охраняли золотые яблоки Гесперид. Причем, пунийцы иногда размещали сады Гесперид у себя поблизости, а иногда — на неких Островах Блаженных в Атлантике. И всё равно золотые яблоки, согласно пунийским верованиям, охраняли именно массалийские (то есть коренные ливийские, то есть тесно связанные с Нейт) жрицы-волшебницы.

Но вернемся к Массалии, гражданин которой Пифей впервые сообщил своим современникам нечто внятное по поводу интересующего нас острова Туле.

Массалия существовала до фокейцев, конечно же, способствовавших бурному росту этого поселения. Она до их появления была связана с Карфагеном, который особым образом относился к племени массалийцев, на территории которого возник. Налицо очень непростая последовательность: массалийцы — карфагеняне — тартессцы — фокейцы.

Будучи последним звеном этой последовательности, фокейцы отдавали себе отчет в том, что укореняются в очень непростом месте, имеющем вышеописанную традицию. Кстати, они не стали сильно ссориться с карфагенянами, не разрушили в их поселении ни одного здания (в дальнейшем совокупность этих неразрушенных зданий стала называться карфагенским кварталом или городом в городе). Фокейцы прекрасно владели искусством политического маневра и вовсе не стремились сохранить верность своим тартесским союзникам в ситуации, когда их начали одолевать карфагеняне (а это вскоре последовало). В этой ситуации, фокейцы очень мягко уступили карфагенянам некие возможности по контролю над Массалией, в которой укоренились.

Даже во времена Пифея в Массалии молились финикийским богам. А административные и судейские обязанности исполняли карфагенские чиновники-суффеты, аналогичные тем консулам, которых позже будет назначать в завоеванных провинциях Древний Рим.

Фокейцы до определенного времени кланялись и карфагенским чиновникам-суффетам, и карфагенским жрецам. В том числе и жрецам богини Танит, она же — Анат, она же — Нейт.

Обращаю внимание читателя на то, что древние божества Средиземноморья в принципе обладают свойствами, позволяющими, называя одно имя бога или богини, сразу же сказать «он же/она же» и поставить другое имя. Но в случае обсужденной выше цепочки Танит-Анат-Нейт речь идет не просто о том, чтобы отдать дань подобного рода свойствам. Для построения цепочки есть дополнительные основания. Потому что древняя Ливия с ее Нейт начинает, в силу финикийского исхода на территорию этой Ливии, плотно переплетаться с Карфагеном, а значит, и Финикией. А значит, и боги/богини тоже начинают переплетаться подобным образом, образуя более прочный сплав, нежели это свойственно божествам Средиземноморья в целом.

Я не стал бы обращать внимание читателя на подобные кросскультурные и кроссрелигиозные совпадения, если бы эти совпадения не имели самого прямого отношения к той «эзотерике Туле», которая сформировалась до нацизма, насытила собой нацизм и продолжает насыщать собой нацистских последователей.

Ради обнаружения некоего чрева, которое выносило страшного нацистского гада и продолжает вынашивать его последышей, мы обсуждаем и тибетскую тему, и тему «эзотерики Туле», и все те кросскультурные и кроссрелигиозные совпадения, которые важны, только если их тень ложится на ту метафизическую область, в которой размещено чрево, эту самую коварную область нацистского Черного солнца.

Но неужели есть что-то общее между чревом, породившим нацизм, и цепочками богинь с семитскими или ливийскими именами? Ведь нацизм, порожденный этим чревом, гордился тем, что он, во-первых, ориентирован на мужское начало, а во-вторых, чурается всего, что имеет отношение к началу семитскому.

Да, действительно, именно так позиционировала себя нацистская экзотерика, послание, адресованное тогдашнему немецкому «пиплу», который должен был «схавать» разного рода неомифологемы, согласно которым герой нацизма — это белокурый мужчина-воин, подлинный ариец, поклоняющийся благому арийскому началу и яростно истребляющий злое семитское начало.

Но мы-то рассматриваем не нацистскую экзотерику (адресованную нацистским простолюдинам, они же — «пипл»), а нацистскую эзотерику (адресованную нацистской элите, презирающей свой «пипл» ничуть не меньше, чем «пипл» чужой).

Для перевозбужденных поклонников нацистской экзотерики такое противопоставление ей нацистской же эзотерики — кощунственно. И, естественно, все такие поклонники, а также те, кто к ним примыкают, начнут вопить как оглашенные: «А кто вам сказал, что такое противопоставление есть?» Что ж, давайте разбираться, задавая такие вопросы, на которые не могут не дать внятного ответа поклонники этого самого нацизма во всех его вариантах.

Вопрос № 1. Было ли «Аненербе» (Ahnenerbe — «Наследие предков», полное название — «Немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков»), обсуждаемое нами в связке с Черным орденом СС, частью государственного аппарата Третьего Рейха? Причем, именно той частью этого аппарата, которая должна была обеспечивать оккультно-идеологическое функционирование всего аппарата?

Да, это безусловно так. С 1935 по 1945 годы «Аненербе» выступало именно в этой роли. И находилось под прямой опекой рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.

Вопрос № 2. Являлся ли голландско-немецкий ученый и мистик Герман Вирт (1885–1981) первым руководителем «Аненербе»?

Да, Герман Вирт являлся первым руководителем «Аненербе». Как говорят в таких случаях — из песни слов не выкинешь. Впрочем, поклонники нацизма и не хотят выкидывать эти слова про Вирта из своей нацистской песни про «Аненербе».

Вопрос № 3. Чем являлась для Германа Вирта «Хроника Ура-Линда», она же — «Оэра Линда», эта фальшивка, сооруженная в XIX веке и выдаваемая за фризский исторический мифологический и религиозный текст? (Напоминаю, что фризы — этнос, являющийся сейчас национальным меньшинством на территории Нидерландов и Германии, считающийся древним носителем германского духа, и что Вирт считал себя настоящим древним фризом).

Ответ опять-таки однозначен. Для Германа Вирта «Хроника Ура-Линда» была священным всеобъемлющим текстом, подлинным откровением, посланным человечеству великими посвященными, той единственной книгой, на которую следует ориентироваться нацистской элите, коль скоро она хочет осуществить великое преобразование человечества.

А теперь вопрос № 4 — как говорят в таких случаях, вопрос на засыпку. Призывал ли Герман Вирт, ориентируясь на глубокое герменевтическое прочтение великой «Хроники Ура-Линда», поклоняться богине Танит?

Представьте себе, призывал. Прекрасно понимал, что речь идет о матриархальной богине, богине сугубо семитской. И, создавая эзотерику «Аненербе», она же — эзотерика нацизма, призывал ориентироваться на данное семитское матриархальное божество. А вовсе не на арийского воинственного бога — покровителя арийских германцев.

Вдохновляемые Виртом элитные эсэ­совцы из «Аненербе», гордясь своим отличием от обычных эсэсовцев, и уж тем более, от плебеев из какой-нибудь там ваффен СС, сознавали, что скрыто, эзотерически поклоняются совсем не тому, чему призывает поклоняться нацистская экзотерика, ориентированная на разного рода оголтелых плебеев.

Герман Вирт утверждал, что пуническая Танит — это на самом деле берберское божество (вот мы и вышли вновь на тему ливийского жречества, североафриканского нумидийского племени массалиев, восхищавшего карфагенян, обращавшихся к жрицам этого племени за советами).

Нумидией называлась в древности северная часть современного Туниса и Алжира. Населяли ее, прежде всего, те самые массалии, которых мы уже неоднократно обсуждали. Эти массалии перешли от кочевья к земледелию и оседлому скотоводству в конце I тысячелетия до нашей эры. Чуть позже начали возникать города. Но карфагеняне, которые гораздо позже стали контролировать данную территорию, больше всего ценили глубокую и глубочайшую древность, когда жрицы массалиев обладали, по их мнению, поразительным тайнознанием и могуществом.

Ровно то же самое полагал Герман Вирт, питавший элиту СС глубочайшей оккультной мудростью, основанной на только что изложенных мною суждениях. И если бы не это странное обстоятельство, я ни в коем случае не стал бы так подробно обсуждать с читателем историю города Массилия, он же — Марсель, подарившего миру первооткрывателя Туле Пифея.

Но это странное обстоятельство не просто сосуществует рядом с другими тайнознаниями «Аненербе». Оно имеет характер системообразующего и долгоиграющего тайнознания. Того тайнознания, которое может что-то нам сообщить и о Тибете, и о том «чреве Туле», которое, выносив нацистского гада, не потеряло, образно говоря, «зловеще-детородные» способности.

Оговорюсь — само общество Туле представляет собой столь же короткоживущее образование, как и немецкий нацизм гитлеристского образца. А «чрево Туле» — это нечто другое. Нечто, существовавшее задолго до возникновения общества Туле и продолжающее существовать после разрушения этого общества.

Итак, пуническая (то бишь финикийская, то бишь кондово семитская) Танит, столь восхищавшая Германа Вирта, призывавшего молиться этой богине подлинную элиту эзотерического нацизма, проповедовавшего яростный антисемитизм, на берберском языке, очень волновавшем этого самого Вирта, именуется Источником, Родником и так далее.

Почему для эзотерического нацизма так важны берберы с их поздней Нумидией, ранними массалийскими «ливийскими» таинствами? Потому что берберы и впрямь упоминаются в древнейших египетских источниках, относящихся аж к IV тысячелетию до нашей эры. В этих источниках они называются «техену». Древних египтян завораживала некая «тайна техену», чьи жрецы были, по мнению древнеегипетских жрецов, посвящены во что-то особенное. Поставить знак равенства между «тайной техену» и «тайной Нейт» невозможно. Но совершенно ясно, что две эти тайны фактически являются порождениями какой-то одной, достаточно специфической супердревности. Она-то и волновала умы древнеегипетских, древнефиникийских, древнегреческих жрецов. А далее — эстафета такой «оккультной волнительности» передавалась от поколения к поколению, заполняя собой разного рода эзотерические каверны внутри арабской, христианской и иных цивилизаций.

Цивилизации меняли свой облик. Но, приобретая новый облик, они сохраняли внутри себя некие каверны. И в этих кавернах продолжало существовать нечто, поразительным образом сохраняющее свой наидревнейший эзотерический облик.

Легче всего при этом сказать, что в определенный период времени сошлись две специфические субкультуры — эзотерическая имени Вирта и политическая имени Гитлера или Гиммлера. Что эти две субкультуры нашли друг друга, образовали специфическое целое, которое было сметено вместе с нацизмом. Но на самом деле многие идеи, которые питают подобные эзотерические субкультуры, живут по-прежнему своей, отдельной от нацизма, жизнью. Они питаются из определенных источников, превращают информацию, поступающую из этих источников, в специфическую эзотерическую субстанцию и в любой момент способны соединиться с близкой для них политической субкультурой — неонацистской или иной.

Вот только один из экзотических примеров, подтверждающих правоту подобного тезиса. В 1993 году в Москве в издательстве ВНИИЦлесресурс вышла книга Ф. Ф. Шаламберидзе, отрекомендованная читателю как абсолютно научная. Эта книга называлась «Атлантида — прародина кавказского авлоса». Авлос («трубочка» в переводе с греческого) — это такой инструмент, родственный гобою. Шаламберидзе подробно рассматривает эволюцию духовых музыкальных инструментов, механизм звукопроизводства и регулирования звука, совершенствование музыкальных инструментов типа дудук, географию их распространения.

Далее он переходит к общности народов, владевших духовыми музыкальными инструментами типа дудук.

И, наконец, начинает заниматься поиском прародины народов средиземноморской расы.

Занимаясь поиском этой прародины, Шаламберидзе достаточно быстро, ориентируясь на многочисленные источники, выходит на некую промежуточную, берберскую прародину. Начинается знакомая по разнокачественной литературе манипуляция словами или тем, что называется индикативными частями этих слов.

Выявляется индикативная часть слова «берберы» — «бер». Берберы, де мол, это удвоение индикативной части этого слова — «бер». А что такое «бер»? Это — жрец. И дальше автор разворачивается достаточно широко. Был, де мол, такой жрец Бероэс. Так тут тоже главное — «бер». «Бер» — это жрец. А еще (не падайте в обморок) был такой Лаврентий Павлович Берия. Берия — это тоже жреческий род, ибо индикативная часть слова «Берия» — это «бер».

Мне скажут: «мало ли странных работ вышло в постсоветский период». Так-то оно так, но был, знаете ли, такой, очень близкий к Лаврентию Павловичу, грузинский писатель — Константинэ Гамсахурдия. А у Константинэ Гамсахурдия был сын — Звиад Гамсахурдия. Он же — главный грузинский советский диссидент. Он же — первый постсоветский президент Грузии, наломавший много дров. Ох, как много.

Звиад был настоящим сыном своего отца. Отец занимался странной метафизикой, сын — тоже. Но ведь отец занимался метафизикой, ориентируясь на мировую практику. Он не был доморощенным метафизиком. И никоим образом нельзя считать подобную метафизическую затею чисто локальным грузинским метафизическим развлечением. Всё намного шире.

Выйдя на промежуточную древнюю жреческую берберскую сущность, которая каким-то образом связана с Кавказом, Шаламберидзе далее, конечно, не останавливается и утверждает, что сами берберы, а точнее — их жрецы, — это, конечно же, Атлантида.

А, между прочим, где Атлантида, там и Туле.

Могут сказать: «ну вот, обещали не заниматься Атлантидой, и вот, наконец, не утерпели и завелись — причем, ссылаясь на какого-то Шаламберидзе».

Никоим образом никакой Атлантидой я не собираюсь заниматься. Что же касается того, что Шаламберидзе «какой-то», то, знаете ли, был некий академик Николай Яковлевич Марр (1864–1934). Это известный российский и советский востоковед и кавказовед, филолог, историк, этнограф и археолог. Николай Яковлевич стал академиком еще до революции — в 1912 году. Позже он стал академиком и вице-президентом Академии наук СССР. Его «Новое учение о языке», названное яфетической теорией, долгое время считалось неопровержимым. Потом оно было осуждено — знаете кем? — самим Иосифом Виссарионовичем Сталиным в его работе «Марксизм и вопросы языкознания».

Сталин опубликовал основную часть этой работы 20 июня 1950 года в газете «Правда». В том же году работа Сталина была издана массовым тиражом отдельной брошюрой.

Сталин был тяжело болен и дико перегружен всем на свете — международными осложнениями, внутриполитической элитной борьбой. Ему что, нечего было делать на склоне лет, на вершине политического Олимпа? Вроде бы, как бы даже и не по чину — политический небожитель и какой-то Марр, который умер за 16 лет до опубликования работы Сталина.

Если бы Сталину нужно было, как говорят некоторые, просто остановить наступление учеников Марра, то выступил бы не сам Сталин, а любой секретарь ЦК, которому это было бы поручено. Но Иосифу Виссарионовичу Сталину нужно было окоротить не каких-то там учеников Марра, а самого Лаврентия Павловича Берию, который стоял за спиной учеников Марра, перешедших в наступление до выхода брошюры Сталина.

А почему Берии нужны были ученики Марра? Да и вся эта яфетическая теория в целом? Потому что эта теория придавала Закавказью в целом и его отдельным частям, включая Грузию, общемировое значение. Снижая тем самым значение других народов СССР, русского в том числе.

Кроме того, яфетическая теория вообще предлагала очень изысканную и своеобразную модель соотношения эксплуатируемых и эксплуататоров. Эксплуатируемыми объявлялись древние яфетические народы, оказавшиеся порабощенными арийцами и семитами. Великая революция интерпретировалась как революция яфетитов, освобождающихся от порабощения.

Я сознательно довожу до крайности идеи Марра и его учеников. Но я эти идеи не оглупляю, а представляю читателю в концентрированно-политическом виде. То, что работа «Марксизм и вопросы языкознания» была ударом Сталина по Берии и входила в единую, проводимую Сталиным антибериевскую кампанию, другой частью которой было так называемое «Мингрельское дело», начатое в 1951 году (Берия был мингрелом и делал существенные ставки на так называемый мингрельский клан), — достаточно очевидно.

Так что же после этого? Мы будем называть «какими-то» и Берию, и боровшегося с ним Сталина, и таких околобериевских метафизиков, как Константинэ Гамсахурдия и... и... и...

Впрочем, яфетическую теорию и другие темы, в которых метафизическое и политическое содержания связаны воедино, необходимо обсуждать в других исследованиях и с другой степенью подробности. Здесь я привел некоторые сведения только для того, чтобы не было ощущения сугубой локальности виртовского сюжета.

Этот сюжет совсем не локален. Он связан и с тибетской темой, и с теми ее аспектами, которые мы разобрали, обсуждая так называемых «зеленых». Возможно, дальнейшее обсуждение виртовской темы выведет нас опять на этих «зеленых», но перед тем, как это произойдет, нужно набраться терпения и обсуждать всерьез очень сомнительные построения этого самого Вирта. Ради того, чтобы этот серьез был сохранен, я и привел посторонний для данной темы сюжет с Шаламберидзе, Марром, Берией, Гамсахурдией, Сталиным. Нельзя пренебрегать эзотерикой, если она приобретает политический характер. А в случае с Виртом она этот характер очевидным образом приобрела.

Рассматривая карфагенскую богиню Танит, Вирт установил, что эта богиня имеет некое отношение к созвездию Чаши. И к ярчайшей звезде этого созвездия — Алькес (Alkes).

Алькес — это арабское название данной звезды. По-арабски «ал-кас» — это чаша или кубок. Латинское название всё той же ярчайшей звезды созвездия Чаши — «Дно Сосуда» («Fundus vasis»).

Вирт, будучи, между прочим, далеко не слабым лингвистом, утверждал, что это арабское название звезды созвучно древней руне Алгиз (Algiz). А форма руны Алгиз сильно напоминает карфагенский знак, являющийся символом богини Танит.

К этому всё, конечно же, не сводилось. Потому что звезда, являющаяся «Дном Сосуда», была для оккультных нацистов виртовского направления указателем той направленности, которая, будучи осуществленной, позволяла наладить связь с Черным солнцем.

Знак богини Танит — это треугольник или трапеция с поперечиной. Поперечина наложена либо на вершину треугольника, либо на короткую верхнюю сторону трапеции. Очень часто концы поперечины подняты вверх, а выше поперечины находится круг.

Вирт утверждал, что такой символ фактически идентичен форме созвездия Чаши. А значит, богиня Танит (имя которой, вновь обращаю внимание читателя, было для Вирта важным в его берберском значении — Источник, Родник) — это то же самое, что руна Мадр (Madr) или Алгиз/Ман (Algiz/Man).

Вирт обращал внимание своих эсэсовских подопечных на то, что в Карфагене жрицей богини Танит была некая Белая Дама, в руках которой находился сосуд — чаша с живой водой.

Далее Вирт подробно исследовал тот набор имен, под которыми выступает столь важная для него Танит. Эти имена — Таннита, Тиннит, Белит, Балат. Вирт исследует не только эти имена, но и эпитеты, которыми семитский мир награждает Танит. Эти эпитеты — Пенэ Баал (лицо Баала), Цалам-Баал (образ Баала). Это имя стало известным благодаря историческому роману Гюстава Флобера «Саламбо», написанному в период с 1857 по 1862 год. Действие романа происходит в Карфагене во время восстания карфагенских наемников.

Саламбо — дочь карфагенского начальника Гамилькара. Ее возлюбленный — ливиец Май, предводитель восставших воинов.

Флобер по-своему интерпретирует рассказ античного историка Полибия, сведениями которого мы уже неоднократно пользовались. Я здесь не могу подробнее обсуждать этот роман Флобера. Я только лишь обратил внимание на то, что Цалам-Баал и Саламбо — это одно и то же. А значит, Саламбо (которая является служительницей Танит, то есть Белой Дамой) — это, в каком-то смысле, земное воплощение Танит (образа Баала, лица Баала и так далее).

Танит — еще и око Баала. Кроме того, она вооружена следующими именами: Небесная, Владычица звезд, Великая Мать, Львиноголовая (тут проступают параллели между нею и Нейт — С.К.), Кормящая, Девственная.

Один из титулов Танит, наиболее интересующий Вирта, — это Великая Мать. Такой титул Танит не выдуман. Археологи располагают соответствующими древними пуническими надписями.

(Продолжение следует.)