Судьба протеста — судьба России
Много говорится о провале социологов, не сумевших предсказать результаты выборов мэра Москвы, о сенсационной победе Навального и так далее. Читая эти высокомудрые размышления, я зачастую перестаю понимать, потеряли ли их авторы чувство реальности или сознательно манипулируют поведением тех, кого надо в максимальной степени от этой самой реальности оторвать.
Очень уважаю конкретные профессиональные социологические опросы. Но они нужны для уточнения наиважнейших деталей. Ведь и впрямь, порой дьявол прячется в этих самых деталях. Не получишь по их поводу точной информации — станешь добычей дьявола. Так-то оно так. Но знания о деталях нужны, полезны, спасительны лишь в одном случае — если ты не тонешь в этих самых деталях. А также в самых точных и объективных знаниях по их поводу. А не тонешь ты в деталях только тогда, когда в твоем распоряжении есть нечто помимо этих деталей. Например, общий смысл происходящего. А также здравый смысл, позволяющий выделить главное, прикинуть, хотя бы на глазок, каковы его параметры, и уже потом начать что-то доуточнять.
Ну так давайте поговорим о главном, дабы не утонуть и в пустых словесах, и в этих самых деталях. Тем более, что никакой объективной информации по поводу этих деталей нет и в помине. Оставь надежду на это всяк, кто обращается к современной российской социологии.
Дабы любители деталей не убедили вас в том, что сантиметр равен километру, научитесь измерять расстояние между вашим домом и домом соседа, например, шагами. Ну ошибетесь вдвое... так не в сто же раз, а всего лишь вдвое! И никто в этом случае не убедит вас, что дом соседа находится в Австралии или в Новой Зеландии. Вы выйдете за калитку и отсчитаете шаги до калитки соседа. И выяснится, что километрами и не пахнет. Сто двадцать шагов, например. Ну, может быть, сто метров. А может, чуть меньше. Но уж никак не двести.
Ну так вот. Если так же, шагами — на глазок, с ориентацией на здравый смысл — замерять результаты Навального, то получается следующее.
Идет очередная передача «Суд времени» или «Исторический процесс». Ты смотришь результаты голосований. Во Владивостоке они чаще всего... ну, скажем, 80 процентов за Кургиняна и 20 — за Сванидзе. Потом в Сибири и на Урале: 90 процентов за Кургиняна и 10 — за Сванидзе. А в Москве — 75 процентов за Кургиняна, 25 — за Сванидзе. Или 78 процентов за Кургиняна и 22 — за Сванидзе. Ты огорчаешься, если у тебя на Урале или в Сибири всего лишь 90 процентов и радуешься, если у тебя в Москве 80. А поскольку это повторяется почти в каждой передаче, то у тебя есть выборка. Которая говорит о том, что есть некий «сванидзат» (производная от слова «электорат»). И что речь идет об оголтело либеральном прозападном и антикремлевском электорате.
За кого мог проголосовать этот «сванидзат» на выборах московского мэра? Нешто за Митрохина? Конечно, он проголосовал за Навального. Если бы у Навального был хотя бы квазисванидзатовский конкурент (например, Прохоров), все было бы по-другому. Но такого конкурента, по сути, не было. Значит, Навальный был обречен выбрать всю ту социально-электоральную нишу, которую я называю «сванидзатом». И получить минимум 22 процента.
Он получил больше. Но, согласитесь, не намного больше. Почему он получил больше? Ведь в той же Московской области, как мы знаем, результаты совсем другие. Получил он больше потому, что его конкурент Собянин совсем не обладает свойствами публичного политика. А уж московского публичного политика — тем более. Лужков худо-бедно свойствами публичного политика обладал. А Собянин — нет. Кроме того, Собянин и его команда вообще не вели избирательной кампании. А Навальный вел кампанию, причем на огромные деньги и с использованием лучших технологов.
Навальному удалось убедить весь «сванидзат» прийти и проголосовать за себя. А Собянин и не старался сделать что-то подобное. Его команда пренебрегла даже самыми элементарными мерами, которые стали общепринятыми. Команда Собянина не мобилизовывала свой электорат (как это делать, знает сейчас любой самый заурядный выборный технолог). Она этот электорат демобилизовывала. За счет этого Навальный получил еще 3 процента (его людей пришло к урнам много, а людей Собянина — мало).
Кроме того, ему удалось подключить еще процентов пять протестников из фашистской и леваческой среды. Вот и всё. Никакого чуда, никакого Навального-соляриса. Никакой новой политической звезды. Все просто, как мычание. И дополняется разного рода игровыми тонкостями. Ясно ведь, что значительная часть формальных соратников Собянина (я имею в виду элиту) ревновала Собянина по определенным причинам (Путин, видимо, Собянина где-то перехвалил).
Но это всё уже частности. Главное — другое. Что на сегодняшний день никакого поразительного успеха Навального нет. Но этот успех может быть — если власть будет по самым разным причинам наращивать протестные настроения в разного рода социальных и профессиональных сообществах. Это может произойти в случае, если правящий класс не захочет умерить свои грабительские аппетиты, а нарастающие кризисные явления сократят ту базу, за счет которой эти аппетиты можно удовлетворять. Тогда правящий класс начнет грабить народ совсем безжалостно и этим породит наипримитивнейшие антивластные настроения. Те настроения, которые можно, как вагоны, подцепить к локомотиву Навального. Вот тогда-то Навальный станет макрофактором — сугубо разрушительным, разумеется.
Зюганов таким фактором не был по очень многим причинам. Например потому, что он боялся собственной тени. Заведомо не имел поддержки на Западе (возможно, времена изменятся, но до самого последнего времени он этой поддержки не имел ни на йоту) и так далее. Кроме того, Зюганов, даже оскоромившись Болотной и оранжевыми тенденциями в 2011 году, в целом сохранял и державную лексику, и некий — очень условный — державный посыл. В Навальном этого нет и в помине. А после выборов в Москве Зюганову с местом гарантированного главного оппозиционера надо распроститься. Предупреждали людей, что они доведут свою партию до ручки. И вот — пожалуйста. Они уже не только не первые, но и не вторые.
И вот тут-то встает та проблема консервативного, почвенного, коммуно-патриотического, общедержавного и иного протеста, которую всячески пытаются убрать с повестки дня. Если протест будет нарастать, оставаясь именно таким, Россия не рухнет. А вот если произойдет навальнизация протеста, Россия рухнет. А навальнизация протеста произойдет в том случае, если консервативные, почвенные, державные и так далее лидеры протеста начнут прогибаться под властью, превращаясь в охранителей, в восхвалителей нового облика власти и так далее.
В Ханты-Мансийске это начало происходить с частью родительского патриотического движения. Но это может произойти и с другими частями патриотического движения. Поэтому особо важно, что наряду с Ханты-Мансийском, где под патриотическую риторику существенно уступили американцам, был Красноярск, проникнутый духом отказа от подобных уступок. Ему мы и посвящаем этот номер — естественно, со стратегическим прицелом на недопущение этой самой навальнизации протеста, она же Перестройка-2.
