Угроза радикального исламского сепаратизма в Крыму
С присоединением Крыма Россия вернула себе важную в стратегическом отношении территорию, а также успела защитить от террора бандеровской хунты население полуострова. И одновременно получила «в нагрузку» ряд сложных проблем. Одна из них — выстраивание взаимоотношений с радикальной частью крымских татар.
Эта проблема наиболее ярко напомнила о себе 3 мая 2014 года, когда более тысячи сторонников Меджлиса (Национального Собрания крымских татар) попыталось создать в Армянске, на российско-украинской границе, «живой «коридор» для прохода на территорию Крыма своего бывшего лидера Мустафы Джемилева, которому был запрещен въезд на территорию России. Причина запрета — обвинение местных властей в намерении Джемилева «дестабилизировать обстановку в регионе». Хотя инцидент был улажен (и Джемилева не пропустили), это не может не вызывать тревогу.
Но прежде чем рассмотреть данную нетривиальную проблему, оговорим нашу принципиальную — и очевидную для наших соратников и сторонников — позицию. Мы предельно доброжелательно относимся ко всем народам нашей многонациональной страны, к их истории, культуре, вероисповеданию, традициям, стремлению жить в мире в общей полиэтнической семье. Но мы одновременно резко негативно относимся к тем радикальным национальным и религиозным группам, которые нарушают культурные и религиозные традиции своего же народа, бросают вызов нашей целостности, братскому единству народов нашей страны.
К сожалению, в Крыму, ставшем в марте 2014 года частью Российской Федерации, существуют деструктивные группы, связанные с Меджлисом крымско-татарского народа. Часть этих групп входит в исламистскую террористическую организацию «Хизб ут-Тахрир», имеющую свои ячейки во многих регионах России.
Проникновение радикальных исламистов в Крым проходило в два этапа.
Этап № 1 связан с визитами в середине 1990-х годов чеченских боевиков (приезжавших в крымские санатории лечиться). Во время этих визитов, о которых знали и украинские власти, и Служба безопасности (СБУ), члены бандформирований налаживали коммуникации с крымскими татарами. Вслед за боевиками приходили ваххабитские проповедники, постепенно бравшие под свой контроль мечети и вербовавшие сторонников. Через чеченские войны прошло тогда и немало украинских националистов, активно участвующих в нынешних карательных операциях на юго-востоке Украины.
Этап № 2 начался в 2003 году, когда «Хизб ут-Тахрир» в России была запрещена. Значительная часть российских «хизбовцев» постепенно переместилась на Украину, где запрета на их деятельность нет до сих пор. В Крыму стали множиться «параллельные мечети». «Хизбовцы» активно занимались радикализацией татарской молодежи, а также налаживали контакты с неофашистскими бандеровскими движениями. В результате к 2014 году, по оценкам экспертов, число националистов и исламистов, выступающих за создание на полуострове «государства без москалей», насчитывало порядка пяти тысяч человек.
Подчеркнем, что этот процесс шел при явном попустительстве украинской власти, которая таким образом создавала «альтернативу» основной массе населения Крыма, тяготеющей к России.
В то же время Киев, чтобы не потерять контроль над ситуацией, не давал официальной регистрации Меджлису крымско-татарского народа, возникшему еще в 1991 году. В 2012-м (накануне новой «оранжевой революции») Меджлис вошел в предвыборный блок «Объединенная оппозиция Батькивщина», выступающий «за европейский выбор Украины».
Эта прозападная (и, по сути, антироссийская) установка Меджлиса, а также его связка с украинскими неофашистами, привела на Евромайдан радикальные группы крымских татар и связанных с ними исламистов из «Хизб ут-Тахрир». В том числе, прошедших «боевую школу» в Сирии.
Как утверждал в интервью газете The New Times (от 27.01.2014) замглавы Меджлиса Ахтем Чийгоз, во время начала Майдана в Киев из Крыма ежедневно приходило несколько автобусов с «помощниками». Именно из них формировались майданные «татарские сотни».
После того, как бандеровская хунта фактически захватила власть в Киеве, была предпринята очередная попытка использовать крымских татар для резкого обострения (и взятия под контроль) политической ситуации в Крыму, чтобы не допустить объединения полуострова с Россией.
23 февраля, во время митинга крымских татар в Симферополе нынешний лидер Меджлиса Рефат Чубаров потребовал от местных властей роспуска парламента и участия в принятии «новой редакции Конституции Крыма на основе права крымско-татарского народа на самоопределение на своей исторической территории в составе независимой Украины».
А 26 февраля перед зданием Верховного Совета Крыма прошло два крупных альтернативных митинга (русский и крымско-татарский), где одна сторона призывала местный парламент к объединению с Россией, а другая поддерживала действия киевской хунты и скандировала «Аллах Акбар!». Штурм здания ВС Крыма, предпринятый крымскими татарами (среди которых были и активисты «Хизб ут-Тахрир»), удалось остановить и тем самым избежать больших жертв.
Лишь жесткое гражданское сопротивление крымчан и поддержка России помешали реализации кровавого сценария и заставили часть исламистов перебраться (под видом «крымских беженцев») в тренировочные лагеря Львовской области.
Военные эксперты сообщают, что до начала марта в Крыму планировалось спровоцировать крупный межэтнический конфликт с участием исламистов и захватом армейских складов. И силы для этого были. Только в Симферопольском районе численность активистов и сторонников «Хизб ут-Тахрир» оценивалась в две тысячи человек.
Существуют различные мнения относительно того, какая часть крымских татар поддержала действия киевской хунты. Лидер еще одной татарской (альтернативной Меджлису) общественной организации «Милли Фирка» Васви Абдураимов утверждает, что это «18–20 % крымско-татарского населения, проголосовавших за Меджлис на выборах 2012 года» (то есть, порядка 50 тыс. чел.). При этом, есть еще так называемый «резерв» совершенно аполитичного населения (около 60 %), часть которого находится под влиянием и прессингом радикалов-исламистов.
В любом случае понятно, что противников вхождения Крыма в Россию среди крымских татар было немало. Именно поэтому новая крымская власть и Москва сразу включились с крымскими татарами в активный диалог.
Уже в начале марта 2014-го руководство Автономной Республики Крым, готовившее референдум за вхождение в состав России, предложило татарскому населению более широкие полномочия и представительство в местных органах власти. 12 марта в Москве была организована встреча между экс-главой Меджлиса М. Джемилевым и бывшим президентом Татарстана М. Шаймиевым, на которой говорилось о «представлении проблем крымско-татарского населения российскому руководству». Тогда же прошел телефонный разговор М. Джемилева с президентом В. Путиным, предложившим продолжить диалог после референдума 16-го марта.
Уже эти шаги навстречу крымским татарам дали значимый результат. На референдуме за присоединение к Российской Федерации проголосовало около трети татарского населения. И это — несмотря на то, что лидеры Меджлиса говорили о «нелегитимности референдума» (и активно призывали к его бойкоту).
И до и после вхождения Крыма в состав России руководство Меджлиса явно не собиралось работать на стабилизацию в регионе. Хотя круг влиятельных посредников, участвовавших в урегулировании отношений с крымскими татарами, был достаточно широк.
Уже 14 марта М. Джемилев на встрече с заместителем генсека НАТО в Брюсселе призвал альянс вмешаться в крымскую ситуацию по примеру Косово. 16 марта Меджлис обратился за помощью к Организации исламского сотрудничества. И тогда же М. Джемилев совершил визит в Турцию, где получил обещания поддержки от премьера Реджепа Тайипа Эрдогана, находящегося под давлением многочисленной диаспоры крымских татар.
После переговоров в Брюсселе и Анкаре М. Джемилев сразу призвал украинские «майданные» власти «предоставить крымским татарам статус коренных народов», и «признать официальными структурами национальные органы управления Курултай и Меджлис». Это, по его мнению, давало право на «создание национальной автономии в Крыму». При этом, представители Меджлиса сразу же заговорили о «создании крымско-татарской государственности на полуострове».
20 марта киевская Верховная Рада откликнулась, приняв законопроект «О гарантиях прав крымско-татарского народа в составе украинского государства». А Меджлис подкрепил свои действия обращением в ООН, ОБСЕ, к парламентам и главам правительств европейских государств с призывами «поддержать право крымско-татарского народа на самоопределение» и «направить миротворческий контингент в Крым».
Вся эта дипломатическая деятельность Меджлиса проходила на фоне конкретных шагов власти по интеграции крымско-татарского народа в российское государство.
18 марта президент В. Путин в обращении к Федеральному Собранию заявил о необходимости завершения процесса реабилитации крымских татар. А 21 марта вице-премьер Крыма Р. Темиргалиев подтвердил готовность правительства предоставить крымским татарам двадцатипроцентную квоту в республиканских органах власти.
Но радикальная часть Меджлиса попыталась навязать своим сторонникам свой (по сути сепаратистский) проект.
29 марта в Бахчисарае состоялся национальный съезд (Курултай) крымских татар. По его результатам, нынешний глава Меджлиса Р. Чубаров заявил о «начале политических и правовых процедур по созданию национально-территориальной автономии крымско-татарского народа на его исторической территории в Крыму». Напомним, что ранее представители Курултая приняли решение не проводить «референдум по самоопределению крымских татар».
По мнению эксперта Института национальной стратегии Раиса Сулейманова, Р. Чубаров, представляя меньшинство крымских татар, просто начал торг и «пытается выбить из правительства России побольше привилегий и политических индульгенций».
В ответ российские власти настойчиво продолжили работу по выстраиванию с крымскими татарами разумного политического компромисса.
1 апреля на встрече с президентом В. Путиным глава Татарстана Р. Минниханов обратился с просьбой о реабилитации крымских татар (выселенных в 1944 году с территории Крымской АССР по обвинению в сотрудничестве с нацистами). И уже 21 апреля В. Путин подписал Указ о реабилитации всех народов полуострова (в том числе, крымских татар), «кто пострадал во время сталинских репрессий». Указ предполагает «возвращение репрессивных народов в места традиционного проживания на территории РФ, возмещение ущерба, причиненного государством».
Очевидно, что, с одной стороны, этот указ направлен на улучшение жизненных условий большинства крымско-татарского населения (с 1989 года переселяющегося в Крым и не участвующего в «политических играх» радикалов).
Но, с другой стороны, в крымской чересполосице расселения этнических групп и т. н. «самозахватов земель» привилегии, связанные с реабилитацией, могут быть использованы радикальными группами Меджлиса для наращивания межэтнической и межконфессиональной напряженности в регионе. Высоковероятны, к примеру, действия радикальных исламистов, направленные на легализацию т. н. непризнанных земельных владений. Что в свою очередь, может породить процессы, чреватые дестабилизацией.
Так что к установлению полноценного мирного компромисса с крымскими татарами и руководству Крыма, и руководству России нужно отнестись предельно серьезно, внимательно и ответственно.
