Возвращаясь к проблеме бедности в России и в мире

Более года назад, начиная тему социоцида в России, мы уже говорили о количественных показателях бедности и ее специфике в России.

Сегодняшний возврат к этой теме связан с тем, что еще летом российские СМИ опубликовали ряд основных данных нового исследования Института социологии РАН «Бедность и неравенство в современной России: 10 лет спустя» (данные за 2012 г.). На наш взгляд, новые данные по этой теме интересны и важны для понимания «общества, в котором мы живем».

Вначале о проблеме бедности в целом

Эту острую проблему, касающуюся более чем миллиардной части населения земного шара, ведущие мировые СМИ практически не освещают. Так исследование Pew Research Center в рамках «Проекта за выдающиеся достижения в журналистике» показало, что в США с 2007 по 2012 г. 52 ведущих информационных агентства выделяли освещению проблемы бедности менее 1 % новостного пространства. И это в период мирового экономического кризиса. В подтверждение сознательного замалчивания проблемы сошлемся на слова экс-министра сельского хозяйства США Дэна Гликмана, который недавно отметил: «Очевидно, что сегодня «войну с бедностью» нужно будет начинать с битвы за признание того, что бедность вообще существует».

Последние десятилетия проблемой оценки бедности в мире занимается Всемирный банк (ВБ). Именно он проводит замеры в глобальном масштабе, определяя, какой процент населения Земли живет ниже прожиточного минимума. По его данным, во всем мире 1 млрд 200 млн человек живут менее чем на 1,25 доллара в день. ВБ использует именно этот критерий абсолютной бедности или нищеты для развивающихся стран. Нищете сопутствуют не только голод, но и нехватка питьевой воды, угроза замерзания зимой бездомных. Но эти параметры, как правило, не учитываются.

Мало того, в апреле 2013 г. ВБ совершенно безосновательно заявляет, что через 17 лет, к 2030 г., человечество решит проблему бедности. Несмотря на то, что человечество за всю свою историю проблему эту решить не смогло. А вот глава ВБ Джим Йонг Ким считает, что сможет. Само же озвучивание такой цели он назвал для всего мира историческим моментом.

Между тем в мире нет единых методик подсчета количества бедных, так же как и определения, кого относить к этой категории жителей планеты.

Например, судя по ситуации в Европе, становится понятно, что тема бедности не может находиться лишь в рамках сухой отстраненной от реальной жизни статистики. Об этом говорят угрожающие масштабы молодежной безработицы, особенно на юге Европы. Речь идет о целом поколении, которое сегодня не имеет возможности, а вскоре и не сумеет работать. По данным Евростата, в Греции, Испании каждый второй молодой человек в возрасте до 25 лет не имеет работы (59 % и 56 % соответственно), в Португалии цифра ниже, но все равно много — 36 %. В целом же по Евросоюзу молодежная безработица составляет 23 % (при общей безработице 11 %). Благополучнее ситуация только в Германии — 8 %. По мнению председателя Европарламента М. Шульца, в некоторых странах Европы масштаб безработицы может разрушить социальные структуры общества.

Угрожают ли такие процессы ростом «новой бедности» в Европе? Безусловно.

Причем понятие бедности теперь может относиться не только к безработным, но и к занятому населению. Например, сегодня 1,3 млн граждан Германии, работающих на постоянной основе, получают такую зарплату, на которую невозможно прожить. И государство вынуждено им доплачивать.

Руководитель представительства Фонда им Ф. Эберта в России д-р Трауб Мерц (он же консультант исследования «Бедность и неравенство в современной России: 10 лет спустя») считает, что с конца 80-х — с начала 90-х гг. (то есть с распадом СССР — В.С.) в развитых странах (США, Англия и др.) стало резко возрастать неравенство, ведущее к бедности. Произошли глубокие изменения на рынке труда: ослабла роль профсоюзов, уменьшились размер и доля зарплаты, определяемой тарифными соглашениями.

И при этом стала меняться роль государства в перераспределении доходов. Если ранее 50 % доходов, полученных рыночными методами, распределялись государством на создание частичной социальной справедливости, то теперь, по данным 2011 г., в развитых странах перераспределяется только 25 % доходов. Таким образом, государство, мягко говоря, отказывается способствовать равенству, а на самом деле — фактически способствует неравенству.

По мнению немецкого ученого, «рост неравенства — это результат политических изменений, произошедших в глобальном масштабе. Его можно представить как проявление воли правящего класса. Но в любом случае несомненно, что это результат политических процессов, а не экономических или технологических... таким же образом можно объяснить увеличивающееся неравенство и возрастающую бедность и в России».

Интерес фонда Ф. Эберта к России

Возвращаясь к исследованию о бедности в России Института социологии РАН, отметим, что явный интерес к этой теме, а возможно и инициатива его проведения, принадлежит не только отечественной социологической науке. В исследовании принимало участие (и его финансировало) представительство Фонда имени Ф. Эберта в РФ.

Этот Фонд был основан в 1925 г. как политическое завещание Фридриха Эберта, первого германского рейхспрезидента, избранного демократическим путем. Сам Эберт считал себя сторонником демократии, однако коммунисты и даже соратники по партии обвиняли его в антирабочих радикальных настроениях и поддержке зарождавшегося нацизма. Фонд презентует себя как международную некоммерческую и неправительственную организацию, основывающуюся на принципах социал-демократии.

С 1989 г. Фонд проводит общественные исследования в России, в них принимают участие как российские, так и германские эксперты. Через опросы выясняется, в каком направлении развивается российское общество, какие идеи доминируют в политической системе. Фонд также оказывает финансовую поддержку студентам и лицам с высшим образованием, желающим учиться в Германии.

Исследования Фонда отнюдь не формальны и направлены на выявление глубинных процессов, происходящих в российском обществе. Например, в 2012 г. исследование Фонда «Сибиряк: составляющие образа / особенности идентичности» выясняло, насколько идея признания сибиряков отдельной национальностью владеет умами жителей Сибири.

Вряд ли есть сомнение, что в основе опроса был вопрос, а как там насчет отделения? Не созрели еще сибиряки? Фондовский замер показал, что эта идея для сибиряков — маргинальна. А употребляемое выражение «Я — сибиряк» — это лишь обращение к «центру», призыв обратить внимание на нужды и проблемы жителей сибирского региона, которое передают простые люди, а отнюдь не требование признать их отдельной нацией.

Или еще одно исследование идентичности русских. В том же 2012 г. Институт социологии при финансовой поддержке Фонда провел исследование «Русская мечта: какая она и может ли осуществиться?», ряд вопросов которого касались замеров изменения культурного ядра россиян, но и не только.

Возвращаясь к российской бедности, можно отметить, что год назад, задавая в нашей газете эту тему, мы отмечали специфические черты российской бедности. Это «работающая бедность» — наличие значительного количества среди российских бедняков людей с высшим или неоконченным высшим образованием; застойная бедность в депрессивных регионах; высокий процент нищеты молодежи. И сегодня мы можем сказать, что российская бедность перестает столь сильно отличаться от бедности в развитых странах. И происходит это потому, что в развитых странах тоже возникают работающая бедность и многое другое из того, что ранее было специфично только для России.

Оговорив это обстоятельство, а также специфичность Фонда Эберта и приводимых им данных, мы тем не менее считаем необходимым эти данные привести. Поскольку важные тенденции могут быть обнаружены даже внутри массивов данных, не являющихся, по понятным причинам, абсолютно объективными.

Итак, первый вопрос к исследованию «Бедность и неравенство в современной России: 10 лет спустя (данные за 2012 год)»: сколько же в России бедных?

Опросы Фонда Эберта и Института социологии РАН показывают, что в России за десять последних лет число небедных людей резко выросло. Что в 2002 году таких небедных было 34 %. А что теперь их аж 70 %.

Оставляем эти данные на совести исследователей. Но обращаем внимание читателя на то, что респонденты могут стесняться бедности. И сегодня они могут ее стесняться больше, чем десять лет назад, ибо им постоянно вбивают в голову, что бедным быть стыдно (и об этом мы обязательно будем говорить в следующих статьях). Но пусть даже эти данные как-то и отражают реальный процесс. Даже если это так, то что из этого вытекает? Что бедных в России около 30 %? Но этого вполне достаточно для того, чтобы погрузить страну в пучину острейших социальных конфликтов.

При этом 9 % (официально их 8,8 %) — это бедные «по доходу». Те люди, чей среднедушевой доход в домохозяйстве ниже официально установленного прожиточного минимума (по данным Росстата — 6705 руб.).

Есть еще 25 % — бедные «по лишениям», то есть те, у кого среднедушевой доход может быть равен прожиточному минимуму или быть выше его, но кто испытывает нужду в удовлетворении базовых потребностей (питание, жилье, приобретение одежды, доступность медицины).

4 % — хронические бедные. Те, кто находится в состоянии бедности более 5 лет, в бедности глубокой, практически непреодолимой для них.

То, что сумма (9+25+4) не равняется 30, объясняется тем, что в каждую группу бедных входит то или иное количество бедных из других групп.

Авторы исследования отмечают, что одновременно с ростом небедных меняется само отношения к бедным, оно ухудшается.

Опросы показали, что более половины населения относится к бедным позитивно (с сочувствием — 36 %, с жалостью — 16 %, с уважением — 2 %.)

Другая половина населения не испытывает к бедным ни сочувствия, ни жалости, ни уважения. Более трети сограждан не выделяют бедных в особую категорию, заслуживающих какого-то специального отношения, и выстраивают свои отношения с ними на индивидуальной основе, по впечатлению от конкретного человека. Безразличны — 7 %, а 3 % относятся к бедным с подозрением и неприязнью.

Согласитесь, ранее в российском и советском обществе не наблюдалось такого отношения к бедным. В России бедность вообще традиционно рассматривалась как горе, в котором виновато скорее общество, чем индивид.

Исследователи отмечают еще одну тенденцию — рост доли населения, не имеющего бедных среди своего круга (родственников, соседей, друзей). В 2003 году их не имели 18 % россиян, в 2013 — 33 %. Что свидетельствует не только о повышении уровня жизни граждан, но и о том, что круг «своих» сужается. Проблема бедности среди «своих» исчезает или отодвигается. А значит, «отодвигается» и помощь бедным.

И, если десять лет назад ситуация в восприятии гражданами бедного населения была связана с экономической ситуацией (невыплатой зарплаты, пенсии, с отсутствием работы), то сейчас укореняется представление о том, что бедность связана лишь с образом жизни и качествами самих бедных. Соответственно меняется и «портрет» (образ) бедных. Он становится непривлекательным, не вызывает сочувствия.

Пока еще 71 % населения считает, что бедные с точки зрения их морально-нравственного портрета не отличаются от небедных. Однако уже 30 % уверены, что такие отличия есть: это пьянство, наркомания, хамство, грубость, нецензурная брань, плохое воспитание и невнимание к своим детям, проституция и т. п. То есть через такое «навешивание социальных ярлыков» формируется портрет (как пишут авторы исследования) андеркласса, представители которого отличаются как низким уровнем доходов, так и связанными с ними поведенческими характеристиками.

Образ «благородного бедняка» как нравственного мерила в противовес стяжательству вытесняется в сознании людей такими определениями, как «лузер», «маргинал», «нищеброд». Так, например, припечатывает последнего один из блогеров: «Иногда, да, можно застыдить нищеброда, заставить его встряхнуться и перевести в разряд обеспеченных людей. Такие единичные случаи известны... Лень, трусость, алкоголизм, скудоумие, истеричность и прочие дефекты личности лечатся крайне сложно. Как правило, нельзя исправить человека, просто подсунув ему несколько умных книг. Для положительных изменений нужно, чтобы человек сам захотел измениться — раз, и чтобы у него были силы измениться — два.

...Если ребенку родители в детстве капали на неокрепшие мозги тезисами «мы бедные», деньги будут у выросшего бедняка вытекать из рук... и возможно, ему даже понадобится профессиональная помощь психолога, прежде чем сумеет решить эту проблему».

И надо признать, что такое отношение уже вошло в обиход благополучного отстраненного обывательского сознания. На днях член РВС, давая интервью по противодействию ЮЮ, пояснял: «Что происходит? Допустим, берется социально неблагополучная семья. А неблагополучна она, потому что у нее недостает финансовых средств — отец умер или ушел из семьи, мать малоимущая...». На что журналистка непосредственно отреагировала: «...Мы-то привыкли, что клише «социально неблагополучная» применяется к пьющим семьям...»

О других изменениях настроений в обществе, связанных с проблемой бедности, мы поговорим в следующей статье.