Буферная зона
То, что происходит сейчас на Украине — понятно и вполне, как представляется, закономерно. После выхода из состава СССР Украина оказалась лишенной национальной идеи и национального проекта, поскольку тот проект, в рамках которого она существовала — был русский. Однако организаторам выхода Украины из СССР было совершенно необходимо, чтобы она порвала не только с политической привязанностью к России, но и с русским миром вообще. Но очевидно, что если отказываться от смыслов и проектов русского мира — необходим какой-то замещающий проект. И этим проектом стало «вхождение в Европу» — в том ключе, как описано в статье Дарьи Гаврилиной.
Что же по факту представляет собой желание Украины войти в Европу, то есть стать «второй Францией»? Автор статьи верно подметила странность выбранной цели — почему Украина в рамках Европы не хочет стать первой Украиной, а хочет стать лишь второй Францией? Возможно, потому, что Украина как часть русского мира не может создавать собственный проект (первая Украина), поскольку со времен Киевской Руси могла утратить этот навык. Выбирая же проект «вторая Франция», Украина как бы присоединяется на ведомых ролях к уже состоявшемуся проекту, к «первой Франции». В этом видится определенная ущербность выбранного проекта — когда в самом начале пути новоиспеченное независимое государство сходу определяет себя как ведомое, неспособное к созданию собственного проекта.
Кроме этого, возникает вопрос: а в чем заключается быть «второй Францией»? Судя по материалам, агитирующим за ассоциацию с Европой, суть в том, что украинцы станут более обеспечены, получат лучшие образование, медицину, избавятся от коррупции и приобретут прочие прелести западного (в понимании украинцев) мира. То есть цель вхождения в Европу — увеличение благосостояния населения. По крайней мере, именно так заявляют агитаторы за евроассоциацию. Возникает очередной вопрос: если цель в увеличении благосостояния населения, получении благ европейской жизни, то как вхождение в Европу может этому поспособствовать? Неужели Евросоюз, после вступления туда Украины, по мановению волшебной евро-палочки сделает дороги — ровными, чиновников — честными, университеты — сильными в учебном плане, зарплаты — высокими? Нет, этого не будет. Не стану описывать разницу между вхождением в Евросоюз и ассоциацией, равно как факт подмены понятий — в статье эти моменты описаны четко. Хочу лишь предположить, что именно может быть нужно Европе от Украины.
Во-первых, Украина является рынком сбыта европейской продукции. Да, после ассоциации и Украина получила возможность легче экспортировать свою продукцию в Европу, однако по факту Европу не интересует технологическая продукция Украины — она покупает в основном сырье и полуфабрикаты. При этом в связи с евроассоциацией Украина потеряла существенную часть российского рынка. Именно Россия покупала, в частности, украинские самолеты и технологически сложные изделия. С утерей российского рынка Украина получила существенно большие убытки, нежели до ассоциации. Компенсировать эти убытки незначительным увеличением экспорта продукции в Европу Украина не может. Нельзя не сказать и про то, что в связи с уменьшением продаж технологически сложных изделий, таких как, например, самолеты или агрегаты ракет, целые производственные отрасли встали на грань выживания. К слову, в текущей ситуации гибель высокотехнологичных отраслей на Украине даже будет на руку Евросоюзу: возникнут дополнительные возможности для экспорта в нее своей продукции.
Во-вторых, Украина может быть интересна (и интересна) Европе и США как буфер между Европой и Россией. Этот аспект хочется описать подробнее.
В условиях, когда русский вопрос остро стоит на повестке дня США и союзников, а также в условиях, когда во что бы то ни стало нельзя допустить сближения России и Европы, Украина становится невероятно важным фактором. А именно, как метко заметила Дарья Гаврилина, Украина — в состоянии африканской страны. То есть страна, наполненная ненавистью к России, находящаяся в состоянии глубокого системного кризиса и представляющая максимально турбулентную среду, с которой было бы невозможно договориться. И постепенно Украина пришла в это состояние. Сейчас у нее финансовый и политический кризис, гражданская война и, по сути, внешнее управление. В стране открыто действуют неонацистские силы, устраиваются факельные шествия, увековечиваются фашистские пособники. Кроме этого, молодежи в голову вкладываются антирусские идеи, идеи ненависти ко всему «москальскому».
Можно предположить, что часть населения согласна на такие жертвы ради вступления в Евросоюз. Можно даже предположить, что эта часть населения верит в то, что написано в листовках евроагитаторов. Но невозможно поверить, что эта часть является на текущий момент большей частью населения. В статье приводятся статистические данные за 2013 год о том, что «поддержка Соглашения об ассоциации (СА) среди населения не является подавляющей...».
А это означает, что немалая часть населения понимает или догадывается, что тот путь, которым сейчас идет Украина, — неверный и губительный. Но эта часть населения молчит. Я не говорю про ДНР и ЛНР — это уже не Украина. Я говорю про оставшиеся области.
Так почему существенная часть населения, не разделяя иллюзии и надежды украинской элиты на вступление в ЕС, тем не менее молчит? Неонацистские банды, конечно, более организованны, но их мало по сравнению с обыкновенными людьми, помнящими Советский Союз и не боготворящими Бандеру. Складывается впечатление, что немалую роль в таком пассивном созерцании фашистских сил на Украине играет социальная апатия (описанная в статьях Анны Кудиновой №№ 79–84). Как описано в серии статей про апатию, она приходит на пустоту. Когда нет высоких идеалов и стремлений, а также когда есть уверенность, что от тебя ничего не зависит и ты не можешь повлиять ни на что, — появляется безразличие эмоциональное, духовное и т. д. И оно понятно — не может же выступать в качестве идеала мысль «жить, как в Европе» — это лишь мещанское желание, не более. А другого проекта, способного наполнить Украину смыслом, до сих пор найти не удалось. Могу предположить, что это в том числе обусловлено тем, что и в России сложно с национальным проектом.
Но, как мне кажется, в случае, если Россия обозначит какой-либо четкий проект, в рамках которого сможет существовать и Украина, у апатичной части населения появится возможность сбросить свое оцепенение и «высказать» текущей украинской элите всё, что наболело за весь период независимости. Так, как высказал Восток Украины — теперь независимые ДНР и ЛНР.
