Ловушка для лучших

Бегство «назад к природе» опаснее многих других видов эскапизма тем, что оно как бы притворяется не эскапизмом, а вполне полезной социальной деятельностью. Когда человек погружается с головой в хобби или какую-то зависимость, он отлично сознает, что прячется от реальности и общества в личную маленькую «норку».

Человек, организующий «экопоселение» вместе с единомышленниками, пребывает в уверенности, что занят чем-то очень важным и полезным, «делает мир лучше». Деятельность «возвращающихся к природе» сходна с достаточно распространенной в XIX веке «теорией малых дел», то есть с попытками улучшить окружающую жизнь, ничего по сути не меняя. Существенная разница тут в том, что экологические эскаписты вовсе не пытаются служить обществу. На первом месте у них «самосовершенствование» и духовные искания, то есть при всей видимости совместной работы, основные мотивы всё же индивидуалистичны.

Стремление «вернуться к природе», в некий блаженный Золотой век, прослеживаются со времен французского Просвещения. Ярчайшим представителем этого течения был французский мыслитель Жан-Жак Руссо. Тогда же набрал популярность буколический жанр — сентиментальное идеализированное изображение жизни воображаемых пастушков и пастушек — мотив, позаимствованный из античности.

В те времена идея возвращения в Золотой век не была напрямую и явственно связана с оккультными традициями. Новую жизнь подобным стремлениям дало своего рода «обратное миссионерство» — проникновение восточных верований на когда-то христианский Запад.

Законы распространения духовных учений отчасти похожи на физические законы. Если где-то происходит падение духовной температуры и смысловой насыщенности (своего рода аналог давления), то туда начинает просачиваться нечто из областей, более накаленных и наполненных смыслами. Так с упадком христианства на Западе туда с неизбежностью начали проникать древние восточные учения. Они проникали не в своем первозданном, а в адаптированном для западного потребителя виде — например в виде книг «Йога Рамачараки» (который на самом деле был вовсе не индусом, а американским оккультистом), теософии Блаватской со товарищи, учения Рериха и тому подобного.

Атака псевдовосточных течений, которые позже оформились в комплекс, получивший название Нью Эйдж, на Запад началась задолго до «революции хиппи» — в конце ХIХ — начале ХХ века. Очень показательным представителем таких настроений является поэт Даниил Андреев, автор мистически-утопического трактата «Роза Мира». Его мировоззрение сложилось еще в 20–30-е годы. Частью его было поклонение природе — точнее, обитающим повсюду — в воздухе, воде, растениях и почве стихийным духам. Чтобы приобщиться к энергетике этих духов, Андреев практиковал хождение босиком, а также отказ от охоты и рыболовства, употребления в пищу мяса. Также Даниил Андреев отрицал технический прогресс, считая, например, что самолеты не нужны, раз для человека вполне возможно развить в себе способность к левитации. Идеи Андреева напрямую связаны с восточными верованиями — он считал себя реинкарнацией индийского брахмана, а книги «Йога Рамачараки» и прочих мистиков в юности были для него настольными.

«Роза Мира» была дописана в 1958 году. В том же году, по странному совпадению, тоску по возвращению к природе, к «корням», почти самоубийственное желание убежать в хтоническую архаику, очень сильно выразил советский (точнее, российский, ибо он пребывал во внутренней эмиграции) поэт Арсений Тарковский. Стихотворение адресовано королеве эльфов Титании (героине британских мифов и пьесы Шекспира «Сон в летнюю ночь»).

Прямых стволов благословение
И млечный пар над головой,
И я ложусь в листву осеннюю,
Дышу подспудицей грибной.

Мне грешная моя, невинная
Земля моя передает
Свое терпенье муравьиное
И душу крепкую, как йод.

Кончаются мои скитания.
Я в лабиринт корней войду
И твой престол найду, Титания,
В твоей державе пропаду.

Что мне в моем погибшем имени?
Твой ржавый лист — моя броня,
Кляни меня, но не гони меня,
Убей, но не гони меня.

Кстати, имя Титания отсылает к древним титанам — могучим архаическим существам, которых одолели в битве новые — олимпийские — боги. Вряд ли это случайно.

Расцвет Нью Эйдж, а вместе с ним и экологического эскапизма, приходится на Западе на 60-е. А на бывшее постсоветское пространство этот комплекс идей проник во времена перестройки (движение хиппи хоть и существовало у нас с 70-х, но находилось в подполье и особого влияния не оказало). Тогда к российскому читателю пришли и «Роза Мира», и куда более низкопробные произведения. Страх перед трагическими переменами, происходившими в стране, заставил бывших советских людей искать утешения в поисках Шамбалы, в йоге, разнообразных безумных сектах вроде Белого Братства или в созерцании сеансов Кашпировского по телевизору. При этом реальной политики эти люди сторонились — мастерское обрушение всех идеалов, произведенное политтехнологами, превратило для них политику в грязное дело, которым можно заниматься только для решения каких-то личных проблем. Надежды что-то изменить политически — рухнули, а потому оставалось лишь заниматься «самосовершенствованием» и искать пути избегнуть жестоких объятий ставшего непонятным мира. В том числе и при помощи «опрощения», «возвращения к земле» («Я уезжаю в деревню, чтобы стать ближе к земле», — пел рокер нью-эйджевого толка Борис Гребенщиков).

Нужно сказать, что для нашей страны это не новость. Нельзя не вспомнить такое явление как толстовство, которое также зиждилось на духовно-философских основаниях. Сам Лев Толстой демонстративно ходил босиком и пахал землю, а его последователи создавали земледельческие поселения. Толстовство отрицало возможность революционного преобразования мира. Отрицают его и современные строители «экопоселений». В отличие от первых христиан, которые стремились вести активную проповедь и преобразовать окружающую действительность, в отличие от Махатмы Ганди, который также решал вполне политические задачи, пусть и ненасильственным путем, эти люди пытаются, прежде всего, создать комфортную среду для самих себя. Их «внешняя» деятельность выражается разве что в пропаганде вегетарианства и в попытке высаживать растения, причем никак не сообразуясь с законом, так что зачастую их посадки уничтожаются. Эти люди по сути своей асоциальны и воспринимают соотечественников, ощущающих себя частью социума, как заблудших. При этом они практически не пытаются проповедовать свою «истину», благодушно надеясь на то, что созданные ими маленькие мирки однажды мистическим образом вырастут в новый благой мир. Хотя некие веганы и сыроеды порой весьма агрессивно ведут себя в Интернете, они слишком маргинальны, чтобы оказывать серьезное влияние.

Подытоживая, можно сказать, что «экологический эскапизм» — это ловушка для самых активных из ставших асоциальными людей. Создавая иллюзию деятельности, он канализирует человеческую энергию в никуда, создавая иллюзию коллективизма, — взращивает индивидуализм в виде «самосовершенствования». «Родовые» и «экологические» поселения, как и «коммуны» хиппи, являются теневым слепком подлинных коммун, которые являлись и являются не способом бегства в комфортный уголок, а попыткой построить основы новой жизни, преобразовать социальную действительность.