Такая наука нам не нужна
Медицина — совокупность наук о здоровье и болезнях, о лечении и предупреждении болезней, а также практическая деятельность, направленная на сохранение и укрепление здоровья людей, предупреждение и лечение болезней.
Толковый словарь Ожегова
Должен признать, что в неожиданно вспыхнувшую яростную «дискуссию» вокруг гомеопатии не погружался глубоко. Но суть аргументов разных сторон, которых здесь явно больше двух, вроде, уловил. Сразу отметая крайние позиции: «запретить продажу, использование, упоминание» и «потрясающий эффект резонанса квантовых полей», попробуем спокойно побродить среди умеренных умопостроений.
Вот, например, логическая цепочка: гомеопатия не дает гарантированно воспроизводимый результат, что является требованием науки, поэтому гомеопатия — не наука. Это справедливо, но с уточнением: для сегодняшней науки. «Сегодняшней» — и в том смысле, что завтра она может сделать рывок и объяснить неизвестное ныне, и в том смысле, что она лишена целостности, отделена от этики и эстетики. Но даже так это не означает автоматически, что гомеопатия не является медициной.
Парацельс (а не Г. Онищенко) в XVI веке сказал: «Медицина есть более искусство, нежели наука». Возможно, эта мысль была вызвана катастрофически малыми — по сравнению с сегодняшним днем — знаниями, когда нельзя было дать убедительное объяснение успеха тех или иных действий. Но если посмотреть на отношение к медицине на протяжении тысячелетий, оказывается, что, по сути, в данном вопросе ничего не меняется.
Сократ говорил в V веке до н. э.: «Все профессии — от людей, и только три — от бога: педагог, судья и врач. Они получают свой дар свыше». Спустя почти два тысячелетия ему вторил Парацельс: «Врачебную науку можно постичь изучением, но врачебная мудрость дается Богом. Обычный человек не обладает мудростью, но мудрость Бога может действовать через него. Бог выше природы, ибо природа есть творение его; потому пробуждение мудрости в человеке есть пробуждение его сверхъестественной силы». Но и в конце ХХ века советские врачи со стажем горько шутили: «Медицина есть вторая по точности наука после богословия». И в XXI веке огромную роль в лечении людей играет врачебная интуиция, мучительно вырастающая из опыта. А также из некоего чисто человеческого «чувствования».
Конечно, рядовой гражданин, для которого медицина — это глотание таблеток дома, очереди в поликлинике и несколько дней реабилитации после операции в больнице, может об этом не подозревать. Более того, об этом и не всякий медицинский работник знает. Ведь, как писал тот же Парацельс, «все знания мира не сделают человека врачом, если нет у него необходимых способностей и ему не назначено природою быть врачом». Но, тем не менее, проблема существует. И, кстати, многие врачи немедленно отбросили бы всякое чувство и искусство, если бы им предложили гарантированный, воспроизводимый результат тех или иных медицинских действий. Уж больно цена высока — не до творческой реализации, знаете ли. Но — нет.
Да и в слове «искусство» можно расставить разные акценты. С одной стороны, это противопоставление науке как области точных знаний. С другой — подчеркивается мастерство и отточенность навыков врачевателя. С третьей, это, конечно, сфера красоты — ведь Человек прекрасен. Все возражения о разных состояниях человека в жизни, о различных уродствах и случаях запущенного тела, о виде внутренних органов и т. д. проходят мимо — не о том речь. Во-первых, есть потенциальная возможность, и «для огромного большинства людей красота человеческого тела — это большая радость и духовное наслаждение». Во-вторых, есть красота как «наивысшая степень целесообразности, степень гармонического соответствия и сочетания противоречивых элементов». В-третьих, как говорили мне знакомые, прошедшие через мединститут, знание о том, какими химическими соединениями в мозгу вызывается ощущение радости, не мешает им испытывать эту самую радость — искреннюю и чистую.
Потенциальные возможности Человека вызывают безмерное восхищение и даже благоговение. И это — одна из составляющих его красоты. Знакомые врачи рассказывали, что «Опыт советской медицины в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» в 35 томах среди богатейшего научного материала содержит, в том числе, сведения о многочисленных случаях мгновенной смерти бойцов в результате легких ранений и о случаях самоизлечения крайне тяжелых ранений (сердца, легких, мозга), в большинстве случаев приводящих к смерти. Тогда это объясняли психологическим настроем на фоне избыточного накопления адреналина в крови. Сегодня достижения в области биохимии и биофизики, эндокринологии и физиологии позволяют детальнее понять некоторые протекающие в этих случаях процессы, но ни о какой ясности говорить не приходится. И что? Разве наука открещивается от этих фактов? Нет, она ищет объяснение. Она говорит о мгновенной «рефлекторной смерти» с механизмом по типу висцеро-висцерального эффекта. Она выясняет, каким образом сильное давление на глазные яблоки вызывает урежение сердечных сокращений вплоть до остановки сердца. Она исследует, как на все эти неочевидные рефлексы накладывается состояние стресса, почему в одних случаях оно усиливает эффект, в других — ослабляет, а в иных — видоизменяет. Человек — и так-то чертовски сложно организованная система, да еще и возможности ее изучения резко ограничены. И не только рамками неуклюжих измерений. Вспоминается: «Звуки умертвив, Музыку я разъял, как труп. Поверил Я алгеброй гармонию»...
Русская врачебная школа всегда стояла на принципе необходимости лечить не болезнь, а человека. И тогда совершенно непонятно, как можно сперва утверждать: «Человек ведь — очень сложная конструкция. Ему от болезни может помочь что угодно — доброе слово, красивая картина или плацебо. Это, кстати, признает и научная медицина», а затем требовать, чтобы государство не только не продвигало, но и вообще не касалось методов, не дающих 95%-ной уверенности в эффекте. Даже если речь не идет, например, о снабжении войск, где нужен предсказуемый, быстрый и гарантированный результат.
Более того. Разве наука не должна устремить свои усилия именно в ту область, где таятся такие сумасшедшие возможности? Допустим, сегодня результат «50 на 50» — «или встречу динозавра, или нет». Но разве это не потому, что методы применяются почти вслепую, без должного понимания процессов? И кто, если не наука, будет добиваться полной ясности?
И здесь как раз можно вспомнить, что, с четвертой стороны, искусство — это иной, нерациональный, способ познания мира. Вот, есть у китайцев иглоукалывание. Не тот суррогат, на котором, пользуясь экзотичностью услуги, зарабатывают ушлые дельцы, калеча пациентов, а искусство настоящих специалистов. Да, современная наука не может объяснить эффект таких манипуляций и не принимает объяснение китайцев о потоках энергии по человеческому телу, которые иглами направляются в то или иное русло. Но ведь метод работает. А учение о циркуляции энергии ци, тем не менее, описывает устройство человека достаточно четко, чтобы достигать предсказуемого результата. И, значит, надо не отбрасывать и запрещать, а изучать. Так и с гомеопатией. Тем более, что научные работы на кафедре нелекарственных методов лечения и клинической физиологии Первого МГМУ им. И. М. Сеченова исследуют совмещение классической медицины и гомеопатии, а не призывают отказаться от поликлиник и больниц.
Да, в области гомеопатии есть тучи шарлатанов. И в разгоревшейся дискуссии они, не стесняясь, несут бред. Но почему в других областях можно бороться именно с жуликами, эксплуатирующими тему, а здесь надо бороться с областью как таковой? Или КПРФ, которая дискредитирует идеи коммунизма, является достаточным основанием для отвержения и запрещения коммунизма? Который наверняка тоже не соответствует критериям современной науки.
