Живые цветы
Только сейчас я узнала тот контекст, в котором написана печально знаменитая цитата Карла Маркса: «Религия — это опиум для народа».
Почему печально? Потому что ее превратили в грубый лозунг. И в форме такого лозунга она укрепилась в головах некоторых людей, искренне считающих себя марксистами. Безусловно, не для всех вера и Бог являются понятиями, лежащими в основе миропонимания. Но нельзя не признать, что эти понятия очень важны и очень сложны, поэтому, в конце концов, требуют осмысления.
В данном цикле статей нет никакого упрощенчества по отношению к религии. Маркс написал про религию как «опиум для народа» в определенной исторической ситуации, когда ему надо было показать реакционность церкви. Выдающиеся же классики марксизма, такие, как Фридрих Энгельс, Поль Лафарг и Джорж Томсон (да и сам Карл Маркс), показали в своих работах, что религия не обязательно реакционна. Она может служить и средством освобождения низов от угнетения.
История показала, что христианство не исключение. Да и как религия, в сердце которой находится Бог, распятый за людей, религия, призывающая ко всеобщей любви, может быть не способна зажигать людские души и приносить людям те самые «живые цветы», о которых писал Маркс?
За примерами далеко ходить не нужно. Обратимся к опыту континента, для которого борьба с угнетением (с колонизаторским гнетом и с гнетом богатых элит) составляет существенную часть его истории, — к опыту Латинской Америки.
В войне за независимость от Испании (1810-1826) католическая церковь поддерживала режим испанской митрополии. Но были немногочисленные священники, которые пошли против официальной церкви и не побоялись включиться в борьбу за христианские идеалы, видя свой долг в освобождении народов Латинской Америки от эксплуатации испанских колонизаторов.
Очень ярким примером участия католических священников в борьбе за независимость было антииспанское восстание в Мексике (1810–1821). Его зачинщиком стал настоятель сельского прихода, креол по происхождению, Идальго. Вдохновленный идеями французской революции, он устраивал для своих прихожан театральные постановки, рассказывал прихожанам об идеях Просвещения. Его приход назывался «маленькой Францией».
На Идальго писались доносы: якобы он отрицает существование ада и чертей, а также божественную природу Христа. И когда инквизиция готовилась арестовать Идальго по обвинению в ереси, 16 сентября 1810 года он поднял восстание под лозунгами «Да здравствует Америка!», «Да здравствует Фердинанд VII!», «Да здравствует независимость и вера! Смерть плохому правительству!», «Да здравствует наша Пресвятая Богородица из Гуадалупе!».
Пресвятая Богородица из Гуадалупе — это образ Богоматери, явившийся простому крестьянину-индейцу на том самом месте, где когда-то стоял храм ацтекской богини-матери Тонанцин. На изображении Богородица изображена смуглой, как индианка. Этот образ, соединивший в себе черты Девы Марии и индейской Тонанцин — испанское христианство с древними народными индейскими верованиями — стал вдохновляющим для участников антииспанского восстания.
Официальная церковь отреклась от Идальго. Инквизиция объявила его убийцей, развратником, еретиком, обманщиком, коварным и подлым человеком. Сразу после восстания она отлучила его от церкви и запретила представителям духовенства и простым прихожанам оказывать ему помощь.
Но Идальго не сомневался в своей католической вере. По-настоящему христианской он считал борьбу на независимость Мексики.
Вот фрагмент написанного Идальго «Манифеста к нации»:
«Будьте уверены, дорогие мои сограждане, что если бы я не стал бороться за освобождение нашего королевства от великих зол, его угнетающих, и еще больших, угрожавших ему, и которые вот-вот обрушились бы на него, то меня никогда бы не провозгласили еретиком. Все мои преступления происходят от моего стремления обеспечить вам счастье. Если бы оно не толкнуло меня взяться за оружие, я жил бы спокойной, мирной и довольной жизнью и прослыл бы подлинным католиком, коим я и есть и чем горжусь на самом деле, и никогда не нашлось бы такого, который унизил бы меня позорным обвинением в ереси...
Откройте глаза, американцы, не позволяйте вашим врагам соблазнять вас. Они называют себя католиками только потому, что им выгодно, их бог — это деньги, и их угрозы направлены на сохранение порабощения. Неужели вы поверите, что добрым католиком может быть лишь тот, кто подчиняется испанскому деспоту? Откуда взялась эта новая догма, этот артикул веры?»
Судьба Идальго печальна: он попал в плен к колонизаторам и был расстрелян 30 июля 1811 года вместе с еще шестью священниками-патриотами.
Но его эстафету подхватил священник-метис — Хосе Мария Морелос-и-Павон, взгляды которого некоторые креликалы называли «чудовищной смесью теократии, неуемной нетерпимости, демагогии и коммунизма».
Но, строго говоря, Морелоса было сложно обвинить в неуважении к католичеству. В 1813 году на Конгрессе в Чильпансинго он назвал католическую религию единственно законной и призвал к соблюдению ее чистоты. Более того, он восстановил действие на территории Латинской Америки монашеских орденов, в том числе иезуитского. В конституции Мексики, принятой патриотами во главе с Морелосом, от 22 октября 1814 года католическая религия объявлялась единственной религией Мексики.
Тем не менее, несмотря на ортодоксальность взглядов, его постигла судьба предшественника. 2 ноября 1814 года он попал в плен к испанцам и был доставлен в тюрьму инквизиции в Мехико. Через две недели он был предан сначала суду инквизиции, который осудил его на пожизненную каторгу, а затем военному суду, приговорившему его к расстрелу.
В 1821 году была провозглашена независимость Мексики — ни Идальго, ни Морелос этого не увидели. Но оба священника по праву считаются в Мексике национальными героями.
Всего в войне за освобождение Мексики участвовало 140 представителей духовенства из 6000, что, конечно, очень мало. Но это говорит о наличии уже тогда тех настроений в церковной среде, которые подготовили почву для появившейся в XX веке теологии освобождения.
В 60-е годы уже XX века Ватикан решил пойти по совершенно новому пути: в документах II Ватиканского собора (1962-1965 гг.) объявлялось, что теперь церковь должна отстаивать интересы самых бедных и угнетенных, бороться с несправедливостью по всему миру всеми доступными методами, в том числе и политическими.
На основе новой стратегии католической церкви латиноамериканские священники создали новое богословие — теологию освобождения. Амбициозные цели новой теологии отражены в цитате ее основоположника Густаво Гутьерреса: «Теология освобождения, … считает своим долгом покончить с существующей несправедливостью и создать новое общество…[Теология освобождения] нуждается в проверке практикой, т. е. активным и эффективным участием в борьбе эксплуатируемых. Эта борьба подразумевает освобождение от всех форм эксплуатации, построение новой, более гуманной и достойной жизни, создание нового человека». В качестве инструмента реализации этих целей был выбран марксизм, логично объясняющий несправедливый порядок в бедных странах того времени.
Теологи освобождения отбросили всякое пренебрежение к человеку, к его жизни и к истории. Человеческая история, по их мнению, благая: она начата самим Богом в день Сотворения и именно через нее Бог и человек, содействуя, изменяют несовершенную действительность. Пример же Христа для таких «идеологов» освобождения, как Густаво Гутьеррес, Леонардо и Клодовис Бофф, — это не пример смирения, а пример жертвенной любви во имя спасения, причем не только духовного, но и вполне реального, земного.
Естественно, что такие идеи не смогли оставить равнодушными тех священников, которые душой болели за свой народ. Одним из самых ярких примеров священников-революционеров, участвовавших в новой фазе войны за освобождение, был колумбийский священник Камило Торрес Рестрепо (1929-1966).
Колумбия была очень бедной и отсталой страной даже в середине XX века. В руках латифундистов, составляющих менее 4% всех собственников земли, было сосредоточено почти 65% всей земельной собственности, в то время как миллионы крестьян обладали только 4% всей земли. Крестьяне жили в ужасных условиях: в их домах не было электричества и элементарных удобств. Страна была охвачена колоссальной безработицей.
Политическая ситуация, сложившаяся в Колумбии, была очень сложна и совсем не демократична. Страну один за другим возглавляли жестокие диктаторы, представлявшие интересы богатых латифундистов, поэтому безжалостно подавлявшие народные волнения. Католическая церковь Колумбии, поддерживавшая диктаторов, отличалась реакционностью и радикальным антикоммунизмом. Она обладала в стране огромной властью, в том числе и в идейном поле: всё образование контролировалось католической церковью.
Одним из тех, кто выступил против такой церкви и такой системы управления был блестяще образованный выходец из аристократической обеспеченной семьи — священник Камило Торрес. В 1958 г. он вернулся на Родину в Колумбию после учебы в Европе. В Колумбии его назначили капелланом Национального университета в Боготе. Торрес стал одним из основателей кафедры социологии в университете, где проработал в должности профессора кафедры 4 года. Уже тогда активно начал выступать на остросоциальные темы.
Когда Торрес осудил репрессии после одной из студенческих забастовок, его заставили уйти из университета. После чего он стал ректором Высшей школы гражданской администрации, где также развернул большую общественную активность: организовывал лекции, пытался достучаться до элитных кругов, чтобы убедить их в необходимости улучшать жизнь простого народа и проводить полезные обществу реформы.
Церковная иерархия становилась всё больше недовольной Торресом и его «реформаторским пылом». Она советовала ему образумиться и перестать говорить резкости в адрес правящего класса. Видя всё это, Торрес окончательно убедился, что официальная католическая церковь тесно связана с эксплуататорами и будет дальше выступать против любых прогрессивных социальных преобразований.
Торрес решается бросить вызов церкви. Вдохновленный кубинской революцией и усилением накала национально-освободительной борьбы на латиноамериканском континенте, Торрес провозглашает себя «христианским революционером».
Вот как он сформулировал свое жизненное кредо: «Я революционер как колумбиец, социолог, христианин и священник. Как колумбиец, ибо не могу стоять в стороне от борьбы своего народа. Как социолог, ибо благодаря научному анализу действительности я пришел к выводу, что технические и действенные решения не достигаются без революции. Как христианин, ибо суть христианства — любовь к ближнему и только путем революции можно достичь благополучия для большинства. Как священник, ибо посвящение ближнему, требуемое революцией, это отличительная черта братского милосердия».
Присоединившись к партизанам, Камило Торрес обнародовал «Послание к верующим», в котором призвал их к свержению несправедливого социального порядка в Колумбии. «Когда власть выступает против народа, — писал он, — она незаконна и является тиранией. Христиане могут и должны бороться против тирании».
15 февраля 1966 г. Торрес был убит отрядом правительственных войск, боровшихся с партизанами.
Вся жизнь Камило Торреса была очень яркой: он написал множество статей, призывал людей к борьбе с существующим несправедливым обществом, сам присоединился к вооруженным отрядам партизан. Его митинги, яркие выступления собирали студентов, интеллигенцию, рабочих. Он стал примером для многих колумбийских священников, вступивших потом в борьбу за освобождение Колумбии от тирании.
Так что христианство может быть разным: религией, что побуждает людей смиренно терпеть все жизненные тяготы, надеясь на компенсацию на том свете, или религией, вдохновляющей на революционную борьбу с несправедливым обществом, на противостояние угнетению и отчуждению.
