Куликов опасно сблизил перестройку и революцию
Революция 1917 года, равно как и перестройка, начиналась с предъявления частных поводов для общественного недовольства, а закончилась крахом всей государственной системы, заявил политолог Дмитрий Куликов 30 ноября в эфире радиостанции «Вести.fm».
По мнению Куликова, эскалация революционных настроений в царской России началась с ложных обвинений в адрес императрицы Александры Федоровны.
Слух о том, что августейшая особа якобы «спит с Распутиным», прозвучал как отсроченный приговор системе. Ненависть, поначалу вспыхнувшая в отношении царской фамилии, тотчас перекинулась на всё общественное устройство и привела в 1917 году к фатальным последствиям, заявил эксперт.
Схожим образом, по мнению Куликова, прокладывала себе дорогу и перестройка. Он напомнил о событиях 1989 года, когда Ельцин, будучи кандидатом в народные депутаты, сзывал избирателей на «борьбу с [чиновничьими] привилегиями».
По словам политолога, народ настолько проникся популистскими речами будущего президента РФ, что был готов ради отмены этих привилегий пожертвовать чем угодно, вплоть до страны и государства. Куликов напомнил, что СССР вскоре действительно рухнул, Ельцин «воцарился» в одном из его обломков, а вчерашние «бессеребренники» обзавелись десятикратными преференциями.
Политолог считает, что народ и интеллигенция попались в одну и ту же ловушку и перед 1917 годом, и в конце 1980-х годов. По его мнению, они перенесли частную проблему, которая требовала конкретного решения, в «другое интерпретационное пространство». Иными словами, вместо того чтобы направить свое недовольство на точечную борьбу с отдельными несправедливостями, общество соблазнилось разрушением всего своего жизненного уклада.
Существуют ли подлинно революционные ситуации, в которых общественно-политическую систему уже нельзя спасти никакими реформами, Куликов не уточнил.
Отметим, что о природе обсуждаемых событий до сих пор идут ожесточенные споры. В частности, по мнению политолога Сергея Кургиняна, перестройка кардинально отличается от революции тем, что подменяет живое творчество масс непрозрачными элитными игрищами.
Чтобы парализовать народный фактор, участники этих игрищ публично декларируют ложные цели и предлагают надуманные поводы для недовольства. Действительные цели перестройщиков — расчленение страны и демонтаж государства — обнаруживаются только в тот момент, когда игра уже сыграна.
Куликов делает ошибку, свойственную многим патриотам-охранителям. Перестройка и революция настолько смешались в его сознании, что он поставил в один ряд, выражаясь медицинским языком, запущенную онкологию и банальную мигрень.
Доказанная близость Распутина к царскому дому, быть может, и не включала интимные отношения с императрицей. Но как бы то ни было, она являлась симптомом тяжелейшей болезни, от которой Россию могла излечить только грядущая революция.
Пожалуй, наиточнейший диагноз тогдашней системе поставил Владимир Ильич Ленин: «Первая революция и следующая за ней контрреволюционная эпоха (1907-1914) обнаружила всю суть царской монархии, довела ее до „последней черты“, раскрыла всю ее гнилость, гнусность, весь цинизм и разврат царской шайки с чудовищным Распутиным во главе ее».
Что же касается перестройки, то она действительно напоминала лечение головной боли с помощью гильотины. В роли же «докторов» и, по совместительству, палачей, выступили те самые Горбачев с Ельциным, которые громче всех суетились насчет мнимого спасения страны.
