Мишель Пикколи: «Я не хочу, чтобы кто-то забыл, что я человек театра»

Театральная жизнь привлекала французского актера Мишеля Пикколи больше, чем кино, 19 мая сообщает французский журнал Le Point.

С самого начала и до последних лет он играл: театр был его альфой и омегой. Он делал все, чтобы вернуться к нему, даже когда кино захватило его, комментирует журнал. Сын скрипача и пианистки, он умер 12 мая, прожив 94 года, оставаясь всегда верным театру.

«Будучи мальчиком я не видел фильмов. Первый шок был театральным. В 9 лет, в пансионе „тайный, немой, запертый“, я оказался на сцене на вечеринке в конце года. И захотел стать актером», — вспоминал Пикколи.

В 1945 году, в 20 лет, в «Страшном Суде» под руководством Жоржа Дукинга (франц. актер) в театре Пигаль он сыграл, как профессиональный актер, две первые театральные роли: старика и молодого безработного. В 1969 году, работа с Марселем Блювалем (французский кинорежиссёр, сценарист, актёр, директор театра) в «Мизантропе» Мольера (в костюме Мао), помогла Пикколи остаться в кино.

«Если бы не этот Мизантроп, я бы прекратил сниматься в кино. Вдруг я надумал сменить профессию? Я сдержанный, дотошный. Я очень хорошо вощу обувь. Я бы стал камердинером», — заявил Пикколи.

Le Point напоминает, что в промежутках между своими успехами в кино, он возвращался на подмостки, никогда не боясь рисковать своим именем на неизвестных пьесах. Но никакого «слишком легкого бульварного жанра». В 1981 году он сыграл в чеховской пьесе «Вишневый сад», поставленной Питером Бруком (англ. режиссер). Роль Леонида Андреевича Гаева, хозяина вишневого сада, символа гибнущего общества, он довел до такого уровня эмоций, что зал содрогнулся.

«Я не хочу, чтобы кто-то забыл, что я человек театра. Между театром и кино истинное удовлетворение всегда будет театром; в нем больше ответственности, как физически, так и морально; в кино, на телевидении надо преклоняться перед какой-то техникой. И еще: я не могу не подниматься на сцену. Театр — моя первая профессия», — заявлял Пикколи.