Личность между двух огней: Куликов о главном социальном противоречии эпохи

Западная критика государства во имя прав отдельной личности противоречит тому, что именно оно гарантирует ей эти права, заявил политолог Дмитрий Куликов 27 октября в эфире радиостанции «Вести.fm».

По мнению Куликова, социальная гармония определяется балансом между личностью, обществом и государством. К тому, что этот баланс в наши дни оказался нарушен, в немалой степени приложили руку западные теоретики гражданского общества, считает политолог.

Куликов отметил, что западная гуманитарная мысль издавна подрывала авторитет государства во имя отдельных личностей, в то время как только оно и способно наделить их правами человека и гражданина. Таким образом, считает эксперт, порождается противоречие: индивидуальная свобода провозглашается как высшая ценность, а обеспечить ее становится некому.

По Куликову, отдалившаяся от государства личность оказывается вытолкнута в сферу дурной социальности, где остается один на один с произволом общественного мнения. «Общественное» политолог понимает как сферу, где не действуют никакие правовые нормы и регуляторы, кроме принципа «нравится — не нравится», а властвуют лишь веяния моды и корпоративные интересы враждующих социальных групп.

Отметим, что антагонизм между государством и гражданским обществом пронизывает всю историю Запада со времен раннего Просвещения. Эту социальную драму, пожалуй, рельефнее всех охарактеризовал Карл Маркс в своей статье «К еврейскому вопросу» (1843), а также в «Тезисах о Фейербахе» (1845).

По мнению великого философа, в буржуазных республиках человек вынужден «вести двойную жизнь — земную и небесную». Как подданный государства, он «признает себя общественным существом», а в своей гражданской ипостаси «действует как частное лицо». В государстве все оказываются лишены действительной индивидуальности и «преисполнены недействительной всеобщности»; в «обществе» — наоборот. По Марксу, это противоречие призвана снять «человеческая эмансипация», которая «растворит» государство и гражданское общество в «обобществленном человечестве».

Отметим также, что некоторые западные мыслители числят общественное мнение репрессивной инстанцией. Еще основатель социологии Эмиль Дюркгейм предлагал опознавать все социальные факты по их «принудительной силе».

Так, видный неомарксист Эрих Фромм в своей книге «Бегство от свободы» (1941) развивал теорию анонимного авторитета, который не олицетворен конкретными персоналиями или институтами. По мнению философа, незримая «власть здравого смысла и общественного мнения» в первой половине XX века заменила прямой диктат государства.

Фромм полагает, что это в еще большей степени стеснило права личности, вместо того чтобы ее раскрепостить. Раньше простой человек хотя бы знал, откуда ему поступают директивы и подчинялся этим директивам лишь формально, без их «овнутрения». Теперь же он бессознательно отдается во власть пушкинской «лживой молвы», пребывая в уверенности, будто обретает свободу.

Куликов описывает противоречие, вскрытое еще Марксом, под весьма интересным углом. Однако он берет только один из частных аспектов этого противоречия — мнимый характер той свободы, которую личность якобы обретает в своей частной жизни. При этом Куликов забывает, что в своей принадлежности к буржазному государству та же личность не находит ничего, кроме столь же мнимого коллективизма.

Кроме того, он абстрагируется от структуры социума, полагая его пассивной ареной «войны всех против всех». Стоит признать: гражданское общество сущностно устроено так, чтобы каждый его член «рассматривал других людей как средство, низводил себя самого до роли средства и становился игрушкой чуждых сил». Однако если бы общественное сознание полностью задавалось общественным бытием, где властвуют одни центробежные силы, внутри социума никогда не смог бы сложиться класс-«эмансипатор».

Впрочем, Маркс не уставал повторять, что пролетариат — безоговорочный претендент на роль такого «эмансипатора» — и вправду был поставлен вне гражданского общества условиями своего возникновения и существования. Поэтому в тогдашней ситуации человеческая эмансипация действительна должна была прийти извне. Однако в наши дни, когда гражданское общество больше не выдавливает за свои пределы критическую массу пролетариев, ставку можно делать только на сознательно-протестную кооперацию внутри него самого.