Большая часть работы научных рот уходит «в стол»

Большая часть работы научных рот уходит «в стол», заявил военнослужащий, уволенный в запас, служивший в научной роте войск МЧС, 24 февраля в интервью корреспонденту ИА Красная Весна.

«До присяги служил в «хорошей» части в Подмосковье. С утра до вечера гоняли кривыми лопатами воду по плацу или чистили снег, ночью иногда вручную разгружали МЧС-овские фуры. На присягу выдали автомат, но пострелять не дали; технику (кроме фур) видели только на картинках. «Старики» говорили, что еще пару призывов назад водили на стрельбища и чуть ли не давали потрогать технику, но постепенно эту часть службы «сократили» — не ясно, официально, или просто по факту.

Старослужащих сразу было видно по подчеркнутой расхлябанности и скуке от безделья. К солдатам каждый относился по-разному: кто-то мягко, с сочувствием, кто-то явно самоутверждался. Сержантов отбирали по национальному признаку, «дедовщина» была, но в каких-то рамках. Время от времени «старики» входили во вкус, затем какому-нибудь солдату становилось плохо настолько, что его приходилось «откачивать», поднималась паника, после чего офицеры устраивали «старикам» разнос и всё на время притихало.

Внешне спасательная часть выглядела прилично (считалась «образцовой»), но условия жизни для солдат, особенно «молодых», ужасные: 1 раковина на 6–12 человек, души есть, но запрещены (раз в неделю — «банный день», когда нужно успеть помыться секунд за 20–30), форма для морозов слишком открытая, а если простынешь — можешь месяцами ходить с больным горлом, поскольку в санчасть можно попасть только с травмой или если совсем на ногах не стоишь. Постоянная нехватка воды — когда приехал домой, просто хотел напиться воды и почувствовать вкус еды. На присяге офицеры рассказывали приехавшим родителям призывников, как хорошо живется в части их детям, при том, что сразу после присяги всем дали увольнение и ребята с этими самыми родителями поехали домой, наверняка делясь впечатлениями.

Воспитательная работа (называлась «информированием») велась регулярно, но это ее не спасало. Материал готовил солдат («писарь»), качавший текст из интернета или берущий то, что аналогичным образом готовили поколения писарей до него. Офицеры текст читали с трудом и зачастую до конца не дочитывали: трудно и нудно. Темы — самые широкие, от истории праздника Рождества и до Сталина (поданного совсем нейтрально, кажется, с упором на Победу)».

После присяги военнослужащих привезли в научную роту:

«Впечатление странное. Условия после «образцовой» части очень обрадовали. Жили и работали мы в военной академии, даже лучше, чем курсанты. Офицеры к нам относились очень лояльно — видели, что мы все-таки люди взрослые, хорошо закончившие институт, которым нужно что-то серьезное делать. Часто отпускали в увольнение, давали свободные часы, наряды старались подобрать связанные с техникой — на связи, в местной техподдержке. Самое большое отличие — чистота, гигиена (проблем умыться или пойти в душ больше не было), питание и замена уборки снега спортивными упражнениями.

Но на каждом шагу чувствовалось, что армия к научной работе — как пятое колесо к телеге: нормы армейского общежития только затрудняют работу, создают много неудобств и препятствий. Работавшие с нами гражданские тоже время от времени на это сетовали, хотя у нас, срочников, требований дисциплины было намного больше.

Правда, содержание работы — самое страшное и невыносимое в научной роте. На всех уровнях ровно одно и то же: симуляция не очень бурной деятельности, подготовка отчетов «на глазок». Непонятно даже, это у офицеров такой низкий уровень научных знаний, или они просто «не заморачиваются»: самые сложные и ответственные задачи решаются в стиле мультика «В стране невыученных уроков». Попытки объяснить, что так это все не делается, — выслушиваются (что радует), но наталкиваются на позицию: «И так сойдет, лишь бы в отчете правдоподобно смотрелось».

На солдат спускается самая разная работа, вплоть до переделки секретной документации и крупнейших федеральных программ. Делается всё как бог на душу положит: иногда становилось страшно, что это всё кто-то будет годами выполнять, под это уже выделены баснословные деньги… Для таких задач требуется не научная рота призывников, а какое-нибудь военное НИИ, где специалисты хорошо знают предметную область.

Судя по научным конференциям и разговорам со старшим офицерским составом, большая часть работы идет «в стол». Типичная ситуация: призывник уходит — вся его работа выкидывается, начинается заново новобранцем. Другая, тоже обычная ситуация: офицер ведет проект по разработке велосипеда, на конференции представитель какого-нибудь НИИ указывает, что это велосипед (а все уже давно катаются по космосу на ракетах), но офицер разработку продолжает. В лучшем случае «исследования» используются для защиты дипломов и диссертаций; судя по рекламе военной академии, кандидатов и докторов в ней — много. Очень.

В целом, создается четкое ощущение, что всё держится на гражданских службах (не всех), на каких-то немногочисленных совестливых людях на местах, вынужденных заниматься реальными проблемами (пожары тушить?) и на том, что не входит в МЧС. Например, пожары точно тушатся всякими лесничествами и авиалесоохранами, а также наступлением зимы».

По поводу того, зачем же люди идут служить в МЧС, наш собеседник говорит:

«Защищать Родину, как объяснял нам офицер, — это делать так, чтобы твоей маме, жене и детям жилось хорошо. У курсантов, особенно на младших курсах, все разговоры о том, как заплатить «выкуп» (чтобы отчислиться, нужно оплатить проведенное в академии время) и как они уйдут на «гражданку», только вот отработают свой первый (обязательный) контракт.

Кажется, что в армию большинство залетает «случайно» и просто не может отсюда сбежать, часть — приходит по линии родственников (отец — офицер), часть — пытается получить квартиру, нормальную зарплату и социальные льготы. У отдельных офицеров жажда наживы и самоутверждения очень видна, большинство же — просто занимается своими «хобби» и бытом, пытаясь ни во что не ввязываться».

На вопрос, стоило ли идти служить, собеседник отвечает:

«Вопрос странный. Служба обязательна. В научной роте — вероятно, лучше, чем где-то еще. Но зачем всё это нужно и кому — мне непонятно: воевать не учат, пользы никому не приносим, опыт — только негативный».