Пилот сгоревшего год назад в Шереметьево самолета впервые дал интервью
Пилот самолета, который сгорел в аэропорту Шереметьево год назад, Денис Евдокимов заявил, что не был виновником данной трагедии. Об этом он заявил 5 мая в интервью «Ленте.ру».
Трагедия, в результате которой погиб 41 человек, произошла 5 мая 2019 года. Следствие полагает, что виновником случившегося был пилот Sukhoi Superjet 100, однако сам Евдокимов с этим не согласен. Он утверждает, что из-за удара молнии вышла из строя система управления самолета.
«Ни органы следствия, ни МАК (Международный авиационный комитет — прим. ИА Красная Весна) не заинтересовал факт воздействия на самолет атмосферного электричества, об этом в материалах дела попросту нет ни слова, за исключением показаний пассажиров и членов экипажа», — отметил Евдокимов.
Он считает, что производитель самолетов Superjet специально не дает ход этой версии, поскольку она может навредить его репутации.
Стоит отметить, что слова обвиняемого в данном случае во многом обусловлены его статусом и вряд ли должны восприниматься как попытка восстановить реальную картину произошедшего.
В его ответах есть много, мягко говоря, нестыковок. Так, Д. Евдокимов утверждает, что якобы МАК «не заинтересовался фактом воздействия на самолет атмосферного электричества». Однако уже в предварительном отчете (ПО) МАК имеется анализ с фотографиями мест удара атмосферного электричества, а также с дополнительной статистической информацией по попаданию молний в самолеты RRJ-95 («Суперджет»). В информбюллетене по проведенным за год мероприятиям МАК сообщил, что «исследования состояния элементов фюзеляжа и блоков самолета после авиационного происшествия на предмет выявления следов попадания молнии были проведены» группой, включающей представителей МАК, производителя самолета, «Аэрофлота» и Росавиации.
В вопросе с шасси Евдокимов вспомнил случай с RRJ-95 авиакомпании «Якутия», который, как известно, совсем не «скакал» по полосе на посадке, а наехал на бетонное препятствие высотой около 40 сантиметров. Какое это имеет отношение к рассматриваемому делу — остается лишь догадываться. Кроме того, стойки шасси принципиально не рассчитываются на безопасную отработку третьего и последующих ударов с превышающей перегрузкой. В этом моменте Евдокимов попросту ушел от вопроса, заявив: «В нормах летной годности все написано, и дополнительного пояснения не требуется». Лукавством выглядит и мысль пилота о том, что при подломе стоек второго отделения не было бы — на той скорости влияние аэродинамических факторов было существенным.
Рассказывая об уходе на второй круг, пилот почему-то не упомянул о том, что после первого отскока он включил реверс (ПО МАК), что автоматически поставило крест на попытке ухода. Нарушений технологии работы (не было чтения контрольных карт, предпосадочного брифинга) Евдокимов не коснулся совсем.
Кроме того, интервью так и не объяснило ту поспешность, с которой пилот стремился посадить самолет. В ПО МАК зафиксирован запрос Евдокимова на вход в зону для выработки топлива, но он был единичным. Хотя самолет управлялся, что подтверждается траекторией его движения по глиссаде.
Вместе с тем, МАК проводит работы по исследованию технической части самолета: вопросов связанных с функционированием электронных блоков, стоек шасси, топливной системы и др. Кроме того выполняется «анализ психологических и личностных особенностей членов летного экипажа, выполнявших аварийный полет». Причем говорится о том, что данные от «Аэрофлота» удалось получить «только в конце февраля 2020 года».
